Скандал, случившийся между патриархом Кириллом и президентом Радевым на фоне празднования 140-летия освобождения Болгарии от османского владычества, многих удивил и даже огорчил. Патриарх вдруг взорвался и на ровном месте наговорил главе державы дерзостей, граничащих с угрозами, пишет Екатерина Щеткина для Деловой столицы.
«Какая муха его укусила?», – спрашивают наблюдатели. Ответ, как по мне, очевиден: имя этой мухи – вундерваффе. Когда говорят пушки (пускай даже мультяшные), всем остальным остается разве что поддакивать. В общем, время для интриг и дипломатии закончилось. В кремлевском политическом мейнстриме, с которым патриарх Московский слишком плотно сросся, – гульфики. И хотя патриарху – учитывая облачение, возраст и сан – очень несподручно гульфик выпячивать, он старается. Что делать? Мода продиктована – или следуй, или не обессудь.
В истории с патриаршим скандалом много интересного. Например, почему на юбилее в качестве главного официального лица от России оказался именно он? Ну, допустим, он сам постарался – скандал заставил все камеры развернуться именно в его сторону. Но это и заслужено. Поскольку на праздновании не было высших официальных лиц светских – ни президента, ни спикера, ни других видных политиков и общественных деятелей – главным представителем России оказался именно патриарх. Что, в общем, все восприняли как должное.
Объяснение «почему именно патриарх», может быть очень простое: для целого Путина Болгария и ее День независимости – это мелоковато, а для других представителей российского политического истеблишмента въезд на территорию ЕС может быть заказан ввиду санкций. Либо официальных, либо негласных.
Наконец, патриарх особенно подходил мероприятию, потому что Российская империя принимала решение о вступлении в войну с османами официально по религиозным причинам – ради освобождения единоверцев от мусульманского владычества. Целью России в этой войне была, впрочем, не Болгария, а Константинополь, который очень хотелось забрать у турков, а заодно и у греков. И тем самым надолго снять вопрос о том, «кто главный в мировом православии». Но не взяли. Зато Болгарию спутали по рукам и ногам вечной благодарностью и медвежьими объятиями «братской любви».
Именно к этим двум прекрасным чувствам – любви и благодарности – апеллировал патриарх в своей гневной отповеди болгарскому президенту. Выглядел он при этом как заурядный домашний тиран, привыкший к тому, что домочадцы просто обязаны его любить и испытывать благодарность, какие бы коленца он ни выкидывал. И это – что бы ни говорили комментаторы – вовсе не выглядело спонтанным всплеском раздражения: патриарх бил точно в яблочко. Он отхлестал по щекам президента Болгарии в лучших традициях советской партноменклатуры. Как право имеющий. Как старший по званию. Любые попытки президента Радева сгладить неловкость и закруглить сцену он решительно отвергал и возвращался к своему желанию и намерению «сказать на весь мир» то, что он имеет сказать о своем «двойственном впечатлении» от «этого юбилея». Каждой фразой он напоминал Болгарии ее бывший статус «16-й республики», всегда и во всем второсортной. Российского придатка, который взял и возомнил о себе, забыв, что Россия оплатила право – в том числе, надо думать, право патриарха публично отшлепать президента страны – «своей кровью».
Кровь – интересная категория в российской мифологии, и интересно, как в устах патриарха она превращается в вексель. Но об этом – в другой раз. Сейчас – только о том, с какой уверенностью и легкость патриарх называет эту кровь «своей» и что под этим понимает.
Так вот, это кровь не каких-то безродных украинцев, поляков, литовцев, финнов и прочих народов империи, которых упомянул в своей речи президент Болгарии. Для уха патриарха и представляемой им страны это все равно как если бы Аксенов в эфире «Первого канала» поблагодарил за «освобождение Крыма» бурятов, шорцев, якутов, чувашей и прочие этносы, скрывающиеся под формой без опознавательных знаков. В то время как благодарить за это нужно только «один народ». Тот, который здесь представляет патриарх. Без каких бы то ни было поправок на эпоху и политические обстоятельства, без временных модальностей и культурных экивоков.
В общем, чтобы всем стало понятно, за что деды воевали. За то, чтобы длинная рука Москвы могла в любую точку мира явиться с кипой счетов и раздать пощечины. По праву любви.
На самом деле, президент Болгарии, конечно, замахнулся на святое. Он думал, что поступает, как культурный здравомыслящий европеец, адресуя свои благодарности тем, кто был непосредственно причастен к событию. Тем, кто когда-то составлял империю и ее армию. Он адресовал свои благодарности потомкам тех, кто воевал, кто проливал ту самую пресловутую кровь. В общем, он вел себя в высшей мере корректно и рационально. И именно в этом была его фатальная ошибка. Он наступил прямо на мозоль патриарху Кириллу. Президент Болгарии отчего-то решил, что может сам выбирать, кому говорить «спасибо». Он забыл, что «освобождение от турецкого ига» для Болгарии вовсе не означало независимости. Болгария стала военным трофеем России. И вот «16-я республика» не просто «забыла свое место» – она забыла даже, кто ее настоящий хозяин. Может, она думает, что если вступила в ЕС и НАТО, то может и «спасибами» разбрасываться направо и налево?
В общем, патриарх был крайне раздражен. Или довольно правдоподобно разыграл раздражение. И не только в этом эпизоде. Где бы он ни говорил – в Соборе, на радио или, вот, перед президентом страны в окружении телекамер, он везде бы примерно одинаково раздражен, нетерпим и равнодушен к чувствам аудитории. Он, казалось, только то и делал, что вызывал огонь на себя.
Поэтому я бы усомнилась в том, что этот конкретный «взрыв» патриарха перед камерами был спонтанным. Если это и был экспромт, его готовили заранее. Возможно, в качестве «плана Б», но готовили. Ведь если бы это был просто взрыв и случайно, в сердцах наговоренные дерзости, близкие к патриарху люди постарались бы поскорее замять конфликт. Но нет же, все наоборот, патриарх высоко держит голову и готов хоть сейчас повторить все слово в слово. И никто – включая Кремль и дипломатическое ведомство – не спешит его окоротить. Никто даже не напоминает патриарху (и заодно взволнованной общественности), что глава МИД Болгарии чин по чину высказал благодарности «за Шипку» главе МИД РФ. Все формальности между официальными сторонами были выполнены, и у патриарха не было никаких оснований упрекать власти Болгарии в том, что они недооценивают роль России в своей свободе.
Впрочем, патриарх все же раздражен. Но не Болгарией. Конечно, в роли свидетеля путинской вундервафли патриарх выглядит весьма органично – ему идет воинственный блеск в глазах, резкие жесты и металл в голосе. Он это любит, умеет и предпочитает разговаривать с людьми именно так. В роли миротворца он куда менее убедителен. Но, боюсь, в данном случае он не столько играет любимую роль, сколько просто не имеет выбора – другой роли ни для него, ни для кого другого у Кремля больше нет. И этот воинственный блеск и резкость слов были рассчитаны вовсе не на болгар, которые, бедняги, приняли все на свой счет. Все это было рассчитано, преимущественно, на внутренних потребителей, а паче прочих на одного-единственного из них.
То, как демарш патриарха восприняли в России – не менее интересно, чем сам демарш. Многих этот демарш удивил. И даже огорчил. Кто-то увидел в этом дипломатический провал и патриарха лично, и России в целом. Но в этих упреках патриарху слышится только одно – непонимание политического момента. Как будто вся эта публика не смотрела отчетно-выборное выступление президента Путина – то самое, на котором он демонстрировал вундервафлю. Вот она, новая дипломатия Кремля. «С позиций силы», и только так. Так что не спешите упрекать патриарха. Это не он перешел от языка дипломатии к языку ультиматумов. Он только транслировал высочайший месседж дальше по цепочке.
Возможно, эта роль его немного сковывает. Он бы предпочел больше пространства для маневра. Чтобы было место и для ультиматумов, и для интриг. Совсем недавно у него получилась довольно перспективная комбинация на украинском направлении – Моспатриархия инспирировала одновременно два письма от двух предстоятелей украинских «непризнанных» церквей, очень выгодно для себя разыграла украинскую карту на Архиерейском соборе и создала хотя бы видимость того, что Украина все еще у нее «под колпаком». Имея в своем распоряжении обращения от патриарха УПЦ КП Филарета и митрополита УАПЦ Макария, патриарх Кирилл мог планировать хоть сколько-нибудь красивую игру – если не в Украине, то хотя бы в Кремле. И, возможно, планировал. Но все это оказалось перечеркнуто вундервафлей. Последние лазейки для дипломатии и софт-пауэр после демонстрации ultimaratio и прозрачного намека «всем, кто нас не слушает», закрылись и закупорились. Что там патриарх Кирилл – вон, даже Александр Дугин взвыл в том смысле, что «мы его теряем», что нынешняя политика ведет Россию к геополитическому краху и потере последней надежды на великий Русский мир.
Тот неловкий случай, когда я не могу не согласиться с Дугиным.
В Болгарии патриарх не сделал ничего особенного – он старался подражать своему императору. Дал понять своим собеседникам, что «кто не с нами, тот против нас». Либо ты в ЕС и поддерживаешь его риторику, его ценности, его политику и его санкции – и тогда ты враг России, либо ты друг России – но тогда никаких полутонов и масок, только полное и безраздельное принятие риторики, истории в версии Кремля, а также всех решений и самой личности его хозяина. Никого разделения России и Кремля. Никакого разделения империи на «русских» и «нерусских». Никакого разделения на прошлое и настоящее. Все это – предательство России. Переход на сторону врага.
Патриарх даже примерно очертил возможные неприятные последствия. Он напомнил президенту, что «простой народ» его страны – «за Россию», и власти не стоит об этом забывать. В переводе на кремлевский: если власть станет пренебрегать «чувствами народа» и «народ» возмутится, найдутся те, кто поддержит «народ». Даже если этот «народ» – кучка провокаторов на жаловании. Как поддержали, например, «самоопределение» Крыма и Донбасса.
Патриарх, возможно, понял: последнее, что он может предложить Кремлю – свою агентурную сеть, работающую под церковным прикрытием. Судя по всему, он достаточно уверен в своем влиянии на Болгарскую ПЦ или хотя бы ее часть. В Украине эта сеть сработала – пускай и не так масштабно, как, возможно, рассчитывали в Москве. Болгария, конечно, не Украина. Но в том-то и дело, что авторитет Московского патриарха в Болгарской ПЦ может оказаться выше, чем в Украине, а церковные связи Софии и Москвы – прочнее, чем Москвы и Киева. Так что в его устах ссылка на «любовь народа» и прочие «вековечные связи» вполне может расцениваться как угроза.
Эта угроза в отношении страны – члена ЕС и НАТО выглядит почти нереально. Проще говоря, это очевидный блеф. Но только с точки зрения здравого смысла и рационального расчета. Зато с точки зрения информационной политики Кремля это вполне логичное «Б» после путинского «А». Увидев Пушку, публика уже почти ждет открытого конфликта с Западом. Она почти готова к этой мысли. Но этот конфликт для публики нужно как-то обосновать – чтобы не выглядел он конфликтом из-за попранных интересов кучки олигархов-мироедов и чиновников-коррупционеров. Апелляция к попранной национальной гордости – неплохой ход.
Конфликт патриарха Московского с президентом Радевым – это, на самом деле, вовсе не конфликт двух людей, раздраженных друг другом. Это вызов Кремля ЕС и НАТО, в которые входит Болгария и который патриарх Кирилл не «спровоцировал», а только транслировал. Это толстый намек на то, что статус члена этих организаций ничего не значит в глазах России – если она сочтет нужным, она вмешается. По праву любви, например.
Несмотря на то что у патриарха Московского масса интересных дел и интриг на Балканах, – которые, как обычно, кипят, в том числе церковно-конфессиональными страстями, и в этой мутной воде так приятно ловить рыбку – в данном случае он вовсе не выглядит человеком, преследующим собственные цели или даже цели своей организации. Все, что он пытается сделать, – выжить в круто изменившихся политических обстоятельствах. Патриарх Кирилл больше не игрок – вот что мы увидели в Болгарии. Он чиновник, герольд Кремля. Все, что он может себе позволить, – хлопать в ладоши вместе со всеми и шагать в ногу.
Не знаю, как вам, а мне будет его не хватать.
