Накануне представитель СММ ОБСЕ Александр Хуг заявил, что миссия наблюдает, как обе стороны активно окапываются, а также, что попытка разминировать позиции закончилась провалом, – и это, по его мнению, может свидетельствовать о подготовке к эскалации конфликта. Но это может свидетельствовать о чем угодно, пишет Андрей Цаплиенко для Нового времени.
Конфликт продолжается. По-моему, стороны особо и не стремились к тому, чтобы окончательно прекратить боевые действия, поскольку у каждой из сторон конфликта своя позиция. У нас – это восстановление территориальной целостности Украины. У наших противников – разделение страны на Крым, не подчиняющийся Украине, и на так называемые ЛДНР, которые де-юре являлись бы независимыми регионами, а де-факто подчинялись бы Москве. И пока каждая из сторон намерена добиваться своих целей. Поэтому любое перемирие заканчивается нарушением. Так же произошло и с предыдущим объявленным «режимом тишины».
Никакого перемирия на Донбассе сейчас нет. По крайней мере я знаю, что боевики применяют тяжелую артиллерию, мины калибром 120 мм, свежие осколки которых мы привезли в Киев, а также проводят диверсионные действия. В тот момент, когда мы находились в командировке в зоне АТО, в районе Зайцево, по крайней мере дважды были попытки диверсионных групп проникнуть на территорию, которую контролирует Украина. Эти попытки были успешно отражены нашими военными.
Кого поддерживают жители, оставшиеся на Донбассе, – Украину или «русский мир», – не ждите от меня каких-то обобщений. Правда в том, что пожилые люди, чьи дети или внуки потеряли работу из-за военных действий и устроились в так называемые силовые структуры так называемых «ДНР» и «ЛНР», естественно, будут поддерживать своих ближайших родственников, фактически, – боевиков. Я не хочу экстраполировать эту ситуацию на всех жителей Донбасса, но в отдельных случаях, например, в селе Зайцево, мы такой эффект наблюдали.
Но наши военные неоднократно заявляли (и в освобожденном Гладосово, и в Зайцево), что сын за отца или отец за сына – не в ответе. Никакие репрессии и методы воздействия к таким людям не применялись. Мы были свидетелями того, как украинский офицер привез одному из пенсионеров гуманитарную помощь и сообщил, что знает, что его сын – на противоположной стороне, но, тем не менее, «вот вам гуманитарная помощь».
Поэтому настроения на Донбассе разные, люди там разные. Большинство устали от боевых действий и, как бы это ни было неприятно, готовы принять любую власть, и в любой форме – оккупационную или украинскую – лишь бы перестали стрелять. Подчеркну, что то, о чем я говорю, касается той части населения, которая живет в непосредственной близости от линии разграничения, – местности, первой принимающей на себя удар в этой войне. Такова реальность, которую нужно учитывать.
