На фоне ожидающейся перезагрузки отношений между Киевом и Москвой все чаще возникают взволнованные вопросы о перспективах церковной политики. Владимир Зеленский, как будто, самоустранился от этой проблемы. Но нет, увы, никаких надежд, что то же самое сделает его кремлевский визави. У церковной карты должно быть место в новом политическом раскладе.
Ситуация интригующая: у Православной церкви Украины появились первые робкие успехи на международной арене. Элладская церковь признала, что наша страна никогда не выходила из канонического подчинения Вселенского патриарха, и он, стало быть, имеет полное право распоряжаться ее судьбами. Никаких признаний в эфире, но с епископами ПЦУ теперь сослужат не только иерархи Вселенского патриархата, но также епископы Элладской и Александрийской церквей. Процесс признания де-факто начался.
Все идет к тому, что ПЦУ со временем будет признана если не всеми, то многими. В РПЦ, вероятно, уже сейчас это понимают. И теперь им нужно искать модус операнди с учетом присутствия ПЦУ на своей «канонической территории». Вопрос уже сводится не к тому, будет или нет ПЦУ, а кто будет в роли гостя или, скорее, заповедника на чужой территории.
Так что давайте не скромничать: #миздобули.
Впрочем, двигаемся мы вдоль линии собственной истории не равномерно, а рывками. И в данный момент находимся на отрезке возможного реванша. У Моспатриархата в Украине неплохое положение. Переходы в ПЦУ прекратились. Но, видимо, с обеих сторон подозревают, что это затишье – временное. Поэтому Вадим Новинский, попечитель о делах Моспатриархата в Украине, имитирует безумный принтер, заваливая Раду церковными законопроектами, призванными заблокировать возможность общинам переходить из УПЦ МП в ПЦУ, во всяком случае, вместе с имуществом.
К законопроектам Новинского трудно относиться серьезно. Вадим Владиславович бьет по площадям и делает все, чтобы на фоне его яркого, патентованного москвофильства любые компромиссы Зе-команды с Москвой выглядели умеренными.
Сам президент, как известно, от церковной тематики уклоняется, никого не поддерживает и, если не считать размолвки со Вселенским патриархом, пальцем к церкви не прикасается. «Не считать», конечно, не получается. Но для подозрений касательно церковного реванша Москвы есть и другие поводы. В конце концов, умиротворение Кремля без реверанса в сторону его церковного департамента вряд ли возможно.
Собственно, называть этот реванш сугубо церковным не получается. Сам выбор в пользу Зеленского и его команды – это своего рода реванш. Но не пророссийский и не прокремлевский, как любят посудачить в интернете. Это реванш СССР. И в этом контексте УПЦ МП оказалась в неплохом положении: для Зе-Украины УПЦ МП – это постсоветская церковная структура, которая гораздо более органична, чем «национальная» ПЦУ.
Одной из проблем ПЦУ стало как раз то, что ее позиционируют именно как национальную церковь. В этом качестве она, как правило, противопоставляется московской церкви — как национальное имперскому. Идея о том, что противопоставление можно было построить по оси модерный проект версус советская структура, бродит преимущественно в умах и кругах околоцерковных интеллектуалов и почти не проникает в массы. В результате противопоставление украинского и российского православия, киевской и московской церквей – это выбор либо между двумя видами почвенничества, либо между украинским почвенничеством и имперской универсальностью. Многие русско-православные делают выбор в пользу имперского не потому, что «русское», а потому что это доступный для их понимания эрзац христианского универсализма.
Новая власть заявляет о намерении вернуть единство стране и уже отчасти выполнила обещание самим фактом своего избрания – так же как «УПЦ МП присутствует во всех регионах Украины», все регионы Украины в едином порыве проголосовали за Зеленского. Украину объединяет телевизор, и с этим не поспоришь. Но что объединяет все регионы Украины наверняка — это постсоветская принадлежность.
УПЦ МП также не устает выдвигать себя на роль объединителя страны. Ей, конечно, не тягаться с телевизором и «Кварталом 95», но у нее тоже есть парочка сильных сторон. Во-первых, связи. Не только внутри страны, но и за ее пределами. Причем не где-нибудь, а со страной, с которой Украина уже как бы не воюет, а договаривается. Попечительство РПЦ и УПЦ МП, подчеркивание их роли в деле обмена пленными (даже если в реальности эта роль была минимальной) – характерный момент. Во-вторых, УПЦ МП объединяет, конечно, не страну, но очень специфический ее сегмент – людей, которые, сознательно или нет, не спешат разрывать свои отношения с советским прошлым, живут представлениями, вкусами и идеалами, сформированными в СССР.
По этой линии проходит разделение между ПЦУ и УПЦ КП – по границе СССР (не географической, само собой). ПЦУ многими сторонниками рассматривалась и рассматривается именно в контексте возможности выйти прочь из структур made in USSR. В этом ее сила и перспективность. В этом ее слабость на данном этапе, потому что желающих выходить из СССР в Украине оказалось не так много, как хотелось бы. Хотя даже 75 против 25 – не так уж плохо.
На данном этапе сила УПЦ МП в том, что ее предложение на духовно-идеологическом рынке совпадает с предложением действующей власти: «объединять любой ценой», сторониться «национализма» (что бы этот ни значило в каждом конкретном случае) и при этом напоказ дистанцироваться от Москвы, понимая, что большая часть и электората, и верующих не так уж влюблены в Путина. Им совсем не нужно в Россию. Как и в Украину, впрочем. Их вполне устраивает заповедник СССР.
Для большинства украинцев – независимо от конфессии и идеологических предпочтений – Москва и Россия стали чужими. И это действительно так: Россия, как и Украина, изменилась, но изменилась совершенно не так, как мы. Разошлись дорожки.
Именно это может оказаться слабостью УПЦ МП. Мы, мягко говоря, стали слишком разными, и иллюзия того, что русское православие способно объединить очень разные страны и народы, подвергается серьезному испытанию. Разрыв Украины с Москвой – не просто политический, но значительно более глубокий, мировоззренческий разрыв – не может не сказаться на положении Московского патриархата в Украине.
Признаки будущих расхождений уже сейчас можно различить. Например, поведение наших предстоятелей – хоть митрополита Онуфрия, хоть патриарха Филарета – в сравнении с патриархом Московским. Все они более-менее представители одного поколения, все родом из СССР – осколки «великой страны» и по-своему «великой эпохи». Украинские лидеры способны вести свою игру, продавливать свои интересы и идеалы, не вставать или, наоборот, вставать и уходить. В то время как патриарх Кирилл в новом российском порядке не более чем менеджер, приставленный к одному из департаментов «корпорации Кремль».
Любопытно, что культовой фигурой по версии пропагандистов Московского патриархата все больше становится не несгибаемый монах Онуфрий, а митрополит Запорожский Лука, работающий в жанре сервильного кликушества, понятного и родного нынешней московской церковной политике. Поведение митрополита Онуфрия в отношении президента Порошенко способно было напугать – оно являло собой слишком яркий контраст с поведением патриарха Кирилла в отношении президента Путина. И как бы ни напрягались пропагандисты, достаточно минимального усилия, что бы понять: дело вовсе не в том, что «Порошенко не прав», а «Путин прав». Дело в том, что в Украине одни отношения между властью и церковью, а в России – совсем другие. Или даже интереснее: в Украине одна церковь, а в России – совсем другая.
В нашей стране зреет стремление к модернизации государственного проекта – провал кампании Порошенко, построенный на посконной версии национальной идеи, тому подтверждение. Поэтому Украину выиграет та церковь, которая сумеет предложить обществу модерный церковный проект.
Екатерина Щеткина / Деловая столица
