Пленные почти всегда оказываются в положении заложников. В случае украинско-российского противостояния этот факт стал как-то особенно голым. Собственно, это касается не только украинских пленных: в «осажденной крепости» многие оказываются заложниками — дети, которых больше не позволяют усыновлять за границу, больные, которых больше не хотят выпускать из страны для лечения, оппозиционеры, которых пакуют за решетку просто на всякий случай, как потенциальную угрозу, иноверцы, которые опасны самой своей инаковостью. Что уж говорить о военнопленных.
Но мы, конечно, говорим именно о них. Уже само то, что за их жизнь и свободу приходится торговаться, говорит о них как о заложниках. Но вот в чем беда: они заложники не только Кремля, но и политики на родине. Последние несколько дней мы могли наблюдать довольно циничный спектакль — как украинские политсилы делают свои маленькие политические гешефты на судьбах пленных.
Кто только о них не вспомнил — и Порошенко, и Зеленский, и, само собой, Медведчук, который считает пленных своей фишкой, и, наконец, Вадим Новинский, взявший с собой в кадр в качестве подкрепления митрополита Киевского УПЦ МП Онуфрия.
В интервью телеканалу «Наш.Макси-ТВ» митрополит Онуфрий напомнил, что УПЦ МП по своей линии ведет переговоры об освобождении военнопленных, что у этих переговоров были успехи, что сейчас, после смены власти, церковь готова возобновить переговорный процесс теперь уже в формате «всех на всех». В свою очередь, главный меценат УПЦ МП заявил, что церковь уже давно обо всем договорилась бы, все пленные уже были бы давно дома, если бы политики — «высшие политики в Украине» — не сделали их освобождение предметом торга и способом повышения собственного рейтинга. Новинский не уточнил, кого именно он имел в виду под «высшими политиками» — Порошенко, Зеленского, Медведчука, но он в этот момент мало чем от них отличался. Разве что тем, что в число «высших» так и не вошел — партия «Оппозиционный блок», в которую входит Вадим Новинский, сильно не дотягивает до проходного барьера. И даже вынутый в очередной раз из рукава митрополит Онуфрий вряд ли что-то изменит в этом неудачном раскладе. Да что там митрополит Онуфрий — даже прозрачный намек на то, что в другом рукаве у олигарха сам Святейший патриарх Кирилл, и то не поможет. (Хотя при этом сам Новинский имеет шансы вновь стать депутатом по мажоритарному округу №57 с центром в Мариуполе).
Что до возможностей церкви как переговорщика и канала освобождения пленных, здесь также возникают большие сомнения. При всем том, что сама идея кажется перспективной — если у УПЦ МП есть свои надгосударственные, неофициальные, но весьма прочные связи и в Москве, и в ОРДЛО, грех было бы не использовать их для спасения страдающих. Тем не менее, за всю историю украинско-российского конфликта был только один случай освобождения пленного, ассоциированный непосредственно с участием церкви, — «киборга» Тараса Колодия в конце 2016 г. Тогда «церковную линию освобождения» все стороны провели очень жирно — участие церкви подчеркивали Ирина Геращенко и Юрий Тандит, о нем упоминал глава СБУ Грицак. Версии разошлись только касательно частностей — одна сторона утверждала, что главную роль сыграли епископы УПЦ МП, сумевшие договориться с руководством ОРДЛО, по другой версии, без вмешательства лично патриарха Кирилла ничего не было бы. Но это, как вы понимаете, детали — важно, что человек вернулся домой, и благодарить за это следовало церковь.
Однако «церковная линия освобождения» с тех пор больше ни разу не дала подобного эффекта. И это несколько странно, потому что освобождение пленных могло оказать немалую поддержку вянущему имиджу Московского патриархата в Украине. Слова Новинского о том, что палки в колеса вставляли некие «высшие политики», как бы намекают на то, что усилия церкви блокировались извне. Но это сомнительно — свою минуту славы от каждого освобождения получали все причастные, в том числе спецслужбы и власть. Куда вероятнее, что церковь вовсе не была такой уж безотказной и эффективной переговорной силой. Влияние УПЦ МП на руководство ОРДЛО оказалось таким же ограниченным, как влияние патриарха Кирилла на руководство Кремля. Если о каком-то влиянии вообще можно говорить.
Нет ничего хуже не оправдавшихся надежд. Если УПЦ МП, скомпрометированная самим этим «МП», не могла использовать свою связь с Москвой даже для таких гуманитарных миссий, как освобождения пленных, не осталось ни одного оправдания самой этой связи. Со своей стороны Кремль также имел поводы для разочарования — влияние Московского патриархата в Украине оказалось на поверку сильно преувеличенным.
Еще никогда церковная карта не котировалась так низко. И это плохая новость сразу для всех причастных — от патриарха Кирилла, оказавшегося в опале, до олигарха Новинского, чья партия проигрывает парламентские выборы. Он тоже оказался заложником собственных иллюзий, полагаясь на православный электорат, чья численность оказалась весьма невысокой. Или скорее невысокой была православность русофильского электората — секулярный Медведчук с легкостью стянул на себя эту часть избирателей, не прибегая к помощи Киевской митрополии и вообще к церковной карте.
Так же как Порошенко, Новинский не понял — и, возможно, до сих пор не понимает, — что церковная карта, по крайней мере на какое-то время, вышла из игры. Порошенко обжегся на Томосе, Новинский слишком много поставил на «Единую Святую Русь».
То, что между Медведчуком и Новинским Кремль выбрал Медведчука, а Новинскому не дал ни одного шанса, плохая новость для Московского патриархата. Новинский остается «смотрящим» за УПЦ МП и ее главным спонсором, а это означает, что и Кремль в Украине церковную карту решил снести. По крайней мере, в нынешней игре.
Сохранение за Новинским статуса «смотрящего» — это плохая новость и для РПЦ. Это означает, что церковная карта больше не значит для Кремля так много, как когда-то. Новинский на нынешних выборах выглядит политическим трупом. Его оппонент — Юрий Бойко, изгнанный православным олигархом из «Оппоблока» перед президентскими выборами, похоже, вытянул главный билет — Медведчука, на которого в нынешней парламентской гонке решили поставить в Кремле.
Это отчасти естественно. На церковной ниве Москва в Украине потерпела серьезное поражение, и, думаю, вину за Томос и ПЦУ в Кремле, не задумываясь, повесили на патриарха Кирилла и, хотя бы отчасти, на Новинского — как на «смотрящего». Впрочем, к патриарху Кириллу и без этого накопилось множество претензий и раздражения. Томос оказался только соломинкой, сломавшей спину верблюду. В результате патриарх Кирилл оказался — нет, конечно, не в оппозиции к Кремлю, даже у меня не хватит воображения представить патриарха Кирилла в роли оппозиционера — просто в опале. И пока он остается главой РПЦ, никаких серьезных церковно-политических проектов в Украине — а может, и не только в ней — ждать не стоит. В том числе, увы, это касается переговоров о судьбах пленных — голос патриарха Кирилла не достигает высочайших ушей.
Однако для церкви это и хорошая новость. Если УПЦ МП больше не рассматривается Кремлем как передовой актив в деле продвижения российских интересов в Украине, а проект «славянского единства» становится сугубо светским и воплощается в фигуре Медведчука, это хотя бы отчасти выводит УПЦ МП из-под идеологического удара. Если ближайшее время вместо Новинского к ней не будет приставлен новый спонсор и «смотрящий», УПЦ МП окажется хотя бы на время вне политики. Возможно, такое положение вещей продлится до тех пор, пока не изменятся отношения между Кремлем и Московским патриархом.
Однако предполагать, что церковную карту в Москве долго будут держать вне игры, было бы слишком оптимистично. Церковный вопрос в Украине достаточно драматизирован и даже скандализирован, чтобы удержаться от соблазна использовать его снова и снова. То, что церковная карта не сыграла на нынешних выборах, — следствие временной заминки, случившейся в связи с перетасовками в кремлевской колоде.
Екатерина Щеткина / Деловая столица
