Северный Кавказ был обречен стать ахиллесовой пятой Российской Федерации с тех пор, как в первые же годы своего существования она поспособствовала фрагментации Грузии, затем в духе империи ответила на столкновения в Осетии и чеченский кризис и, наконец, уже при Владимире Путине обустроила регион так, как он выглядит сейчас. Ирредента последних лет теперь совпала с нарастанием имперского же склероза – это и разгром дагестанских элит командой московских варягов, и бесконтрольное возвышение Рамзана Кадырова над другими «этнократиями» критически важного с точки зрения геополитики края с могущественными внутренними и внешними диаспорами.
Имперский склероз
Только подобным склерозом можно объяснить выданное Кадырову тайное разрешение отнять территорию у ингушей, которые и так довольно скученно проживают в самом маленьком субъекте РФ вместе с беженцами из Северной Осетии.
Показательно, что рвануло в казавшейся тихой Ингушетии, а не в Дагестане, где новые поборы ранее разрушили важную часть экономики, связанную с дальнобойными перевозками. Хотя на фоне почти пятилетней деградации как социально-экономического положения в России, так и качества ее управляющих вертикалей, там, где тонко, порвалось бы обязательно.
Так самый главный страх Кремля – несомненный Майдан со всеми его организационными и технологическими атрибутами, да еще с горским и мусульманским колоритом, в считанные дни собравший десятки тысяч участников – осуществился именно в маленькой Ингушетии, граничащей с Грузией. При этом ингушское сопротивление создало для режима Путина ситуацию, из которой нет хорошего выхода «с сохранением лица». Чтобы понять причины такого массового и «внезапного» пробуждения национального самосознания у малого народа, стоит заглянуть в историю региона.
201 год назад, в октябре 1817 г., на реке Сунжа была построена русская крепость Преградный Стан. Это событие считается началом Кавказской войны, продолжавшейся до 1864 г. Война во многом была вызвана необходимостью наладить коммуникации с уже вошедшим в состав Российской империи Южным Кавказом. Незадолго до ее начала была проложена Военно-Грузинская дорога, связавшая Тбилиси с другой крепостью, построенной русскими во Владикавказе.
За Закавказье столетиями боролись Персия, Османская и Российская империи. После присоединения Закавказья к России наладить коммуникации с регионом мешал «незамиренный» Северный Кавказ. Поэтому пришлось завоевывать и его.
Серия компаний Романовской империи против горцев была типично колониальной войной со всей присущей ей жестокостью и практикой «разделяй и властвуй», проявлявшейся в стравливании местных этносов на культурной, политической и религиозной почве. Для полноты картины добавим к этому практику отчуждения земель и депортации, начавшиеся задолго до сталинской эпохи.
По иронии судьбы именно российская экспансия подстегнула на Северо-Восточном, а затем и на Северо-Западном Кавказе шариатское движение – исламизацию, сменившую общинные обычаи – адаты. Естественным следствием этого стало то, что сопротивление неоднократно принимало форму джихада.
В общем, современный Северный (и не только) Кавказ в заметной мере представляет собой продукт имперской и советской истории. Как регион он сформировался именно в это время, поскольку только в советскую эпоху произошла его модернизация и частичная русификация. В то же время можно увидеть, что выходцы с Южного Кавказа в верхушке имперской и советской элиты продолжали относиться с глубоким недоверием к народам Северного Кавказа даже в середине прошлого века. Этим в основном и была обусловлена организованная Сталиным операция «Чечевица» по выселению чеченцев и ингушей в Центральную Азию якобы за «коллаборационизм».
Эта колониальная политика во многом и привела к тому, что возвращение депортированных народов (начавшееся в 1957 г.) уже в относительно недавний исторический период вызвало кровавые конфликты в регионе, в значительной степени деформировавшие политическое развитие РФ и закавказских государств в 90-х годах.
Свое и отжатое
Так, осенью 1992-го на территории Пригородного района Республики Северная Осетия РФ произошло вооруженное столкновение между жителями ингушской и осетинской национальностей. Активная фаза конфликта продолжалась с 31 октября по 6 ноября. За этот период с обеих сторон погибли 583 человека, были ранены 939 человек, пропал без вести 261 человек, 1093 человека содержались в заложниках. В зоне ликвидации последствий конфликта погибло 66 и ранено почти 130 российских военнослужащих, принимавших участие в разведении воюющих сторон и последующем обеспечении режима безопасности. По разным оценкам, от 30 до 60 тыс. ингушей были вынуждены покинуть территорию исторического проживания. В большинстве своем они остались в соседней Ингушетии.
Главной причиной резни стало произвольное изменение границ имперским центром в ходе насильственных перемещений населения. Созданная в 1924 г. Ингушская автономная область включала в себя, помимо теперешней Ингушетии, близлежащие территории, заселенные ингушами, – Пригородный район и правобережную часть Владикавказа. В 1934 г. Ингушская и Чеченская области были объединены в Чечено-Ингушскую автономную область, Владикавказ (Орджоникидзе) полностью отошел Северной Осетии, а Пригородный район вошел в состав ЧИАО, вскоре преобразованной в ЧИ АССР. Но после депортации ингушей и чеченцев в 1944 г. его также передали Северной Осетии. В ее составе он остался и после восстановления ЧИАО. Более того, в 1982 г. Совмин СССР своим постановлением №183 фактически запретил ингушам там селиться. А десятилетие спустя, уже после погрома, руководство СО АССР примет тезис о «невозможности совместного проживания с ингушами».
В то же время статья 11 Конституции Ингушской республики до сих пор гласит, что «возвращение политическими средствами незаконно отторгнутой у Ингушетии территории и сохранение территориальной целостности Республики Ингушетия – важнейшая задача государства».
Собственно, некоторые из беженцев и возвращались, но этот процесс был приостановлен в сентябре 2004 г. (после трагедии в Беслане). Центральная пресса не раз связывала захват заложников в тамошней школе №1 с осетино-ингушским конфликтом 1992 г., несмотря на то, что террористы не выдвигали требований, связанных с изменением статуса Пригородного района, а состав террористической группы был многонациональным.
Как следствие, ничем не обоснованная мифологема об «ингушском следе» Беслана прочно укрепилась в массовом сознании жителей Северной Осетии, что привело к очередному росту напряженности в регионе. К чести обоих народов, с тех пор сколько-нибудь масштабных инцидентов на национальной почве удавалось избежать.
Но при этом несколько тысяч ингушей провели многие годы в вагончиках и палатках. Поэтому «Мемориал»(крайне нелюбимый путинскими наместниками в северокавказских субъектах РФ) постоянно рекомендовал гуманитарным организациям обратить внимание на условия жизни ингушских переселенцев, находящихся на грани гуманитарной катастрофы.
Отсюда неудивительно, что техническая на вид передача преимущественно незаселенных районов Ингушетии в пользу Чечни (причем обнаруженная во многом случайно) взметнула волну негодования.
Магасский майдан
Уже 5 октября в маленькой республике началась настоящая революция. На площадь перед зданием правительства в столице республики Магасе вышло 40 тыс. человек. Это 10% всего официального населения края (значительная часть ингушей, не менее трети, живет за его пределами). К ним присоединились депутаты местного законодательного собрания, заявившие о фальсификации своих голосов в пользу договора о передаче земли Чечне. Произошли столкновения с Росгвардией – солдаты стали палить в воздух после того как бутылка полетела в голову многолетнего главы республики, генерала Юнус-Бек Евкурова.
Однако позже росгвардейцы из местных стали, судя по всему, переходить на сторону соотечественников, а сообщение о договоре исчезло с официального сайта. Местных политиков протестующие немного помяли.
Тем временем ингушская диаспора Москвы объявила мобилизацию. В Ингушетию начали возвращаться представители местной политической оппозиции – началась политическая кристаллизация. Ингушетия, кстати, далека от исламского фундаментализма. И, что важно, распространенной формой заработка ингушей является так называемое, «отходничество», сезонный выезд рабочих бригад в среднюю полосу России и в Среднюю Азию, а с 90-х годов и в Европу.
Показательно, что в митингах в Магасе засветился Руслан Аушев, экс-президент Ингушетии (1993-2001). Он пообщался со старейшинами, заявил, что власть повела себя неправильно, потому что должна была посоветоваться с народом, предложил создать оргкомитет из представителей тейпов. Отношения у генерал-лейтенанта в отставке Аушева с Путиным сложные, если не сказать плохие – в политической жизни с 2002 г. экс-президент демонстративно не участвовал. Его возврат в публичное поле не сулит ничего хорошего путинскому наместнику (в буквальном смысле: прямые выборы руководителя республики были в свое время ликвидированы и проводятся через законодательное собрание и президентский фильтр) Юнус-Беку Евкурову. И хотя тот заявил, что не намерен уходить под давлением улицы, ему все же приходится осторожничать. Особенно после того, как не прошла провокация с участием осетин – ОМОНа из соседней автономии, а ОМОН ингушский не пропустил автоколонну с российскими военными в центр Магаса — даже вопреки приказу главы МВД республики.
Пока в центре Магаса рос палаточный городок, стал очевидным традиционный парадокс такого рода противостояний: ощущая свою слабость ввиду нелояльности местных силовиков Евкуров попытался пересидеть протесты, но их ядро это прекрасно понимает и получает время для расширения мобилизации и укоренения параллельных органов власти национальных, так или иначе противостоящих имперским органам власти в провинции.
Между тем Москва демонстрирует явные признаки растерянности. Звонок Путина Евкурову 17 октября оставил двоякое впечатление. С одной стороны, тот факт, что такой звонок был, а Евкурова не вызвали на ковер, указывает на поддержку со стороны Кремля. С другой – он определенно дистанцируется на случай каких-либо эксцессов, чтобы относительно безболезненно слить «не оправдавшего доверие» наместника. Которому, отметим, без должности в Ингушетии и так больше ничего не светит: накануне Совет тейпов Мехк-Кхел вынес решение не заключать браки с родом Евкуровых до седьмого колена.
Украинский шаблон Кремля
При этом настоятельные рекомендации Путина воздержаться от силовых акций вполне могут указывать как раз на то, что этот вариант отнюдь не снят с повестки дня. Тем более на фоне продолжающейся концентрации полицейских сил в республике — и провокаций, в случае успеха вполне достаточных для легитимации их применения.
К примеру, 13 октября местные силовики сорвали операцию, чрезвычайно напоминавшую украинские события. Один из лидеров протеста Ахмед Барахоев, ссылаясь на одного из генералов, заявил, что некие особы планировали обстрелять из гранатомета руководство МВД, а их подельники должны были обстрелять из стрелкового оружия молящихся протестующих.
Два дня спустя выяснилось, что неделей ранее так называемый «Центр «Э» – отдел ФСБ по борьбе с экстремизмом – вывез сотрудника Amnesty International Олега Козловского из Магаса в Северную Осетию, подверг пыткам и избиениям, но, к счастью, ему удалось выжить, а потом его переправили за границу. Так что в том, что и в Украине в ноябре-декабре 2013 г. действовали российские палачи, сомнений теперь практически не остается.
Украинская типология, с поправкой на масштаб, уровень и национальный колорит, читается и в других эпизодах. Например, журналист-пропагандист Руслан Чахкиев извинился перед народом за дезинформацию, а недавний замминистра внутренних дел Амир Султыгов заявил о переходе на сторону протестующих. Власти между тем продолжали разогревать возмущение – например, десятки тысяч жителей республики в базе данных занятости внезапно были записаны в работники фиктивных предприятий, чтобы срезать им пенсии и другие выплаты. В ответ вслед за Евкуровым, старейшины отлучили от рода депутата Руслана Нальгиева, который голосовал за передачу земель Чечне. В то же время протест в Ингушетии начал получать поддержку в Дагестане и Кабардино-Балкарии.
Примечательно, что потерявший всякую поддержку в обществе Евкуров диалог с ингушами стал проводить через посредников. В частности, дагестанцев. Но на разговор в прямом эфире, без монтажа – не решился. Причем даже на территории временного штаба заместителя министра внутренних дел РФ. Как и в свое время в Украине, национальные демократы все же надеются на диалог – но велик риск, что магасский майдан все же попытаются показательно покарать. Потому хотя бы, что российское руководство в нынешних обстоятельствах не может демонстрировать слабость: слишком уж велика угроза, что и другие национальные субъекты федерации также начнут качать права.
В любом случае историческая логика действует безотказно – тот, кто безответственно приводит сепаратизм на землю соседей, неизбежно получает то же самое бумерангом, причем по причинам, которых он не сможет предугадать.
Учитывая то, что 16 октября чеченский спикер Магомед Даудов надменно «поздравил народы Чечни и Ингушетии» со вступлением в силу скандального договора, а виновник этого торжества Рамзан Кадыров предложил ингушам помитинговать на отторгаемых землях – конфликт на Северном Кавказе неизбежно выйдет на следующий виток.
Каким он будет, учитывая переплетение интересов соседних стран в этом мягком подбрюшье России, отчаянное положение горских народов и нарастающий конфликт элит на уровне Москвы – предсказать сложно. Но нынешняя Россия более слаба и примитивна, нежели поздний СССР. А значит, уровень насилия явно будет выше, а период агонии – короче, чем в прошлом историческом цикле.
На это указывает тревожная экзотика кризиса. Например, 13 октября в Пятигорске состоялось расширенное правление круга кавказской казачьей линии, на которой принято обращение к руководству Ставропольского края инициировать возврат Наурского и Шелковского районов из состава Чеченской республики в состав Ставропольского края. Зная, что казачье движение в России самостоятельностью не отличается, еще недавно можно было бы расценить это сообщение как некий анекдот.
Но в Ингушетии Путин и Кадыров сами открыли ящик Пандоры.
Максим Михайленко / Деловая столица
