Резкая реакция американского внешнеполитического ведомства на попытки украинских парламентариев внести изменения в антикоррупционное законодательство демонстрирует перемены, которые происходят в самих западных столицах, пишет Максим Михайленко для Деловой столицы.
В частности, обращает внимание синхронность как заявлений, так и (по-видимому) действий, последовавших из Вашингтона и Брюсселя. А ведь еще недавно было принято, в какой-то степени, считать, что Трампу украинская проблематика до лампочки, а Европейская комиссия погружена в собственную дилемму, поскольку европейская интеграция явно зашла в тупик. Чем же мотивирован такой взрыв эмоций, ведь украинские политики не сделали ничего такого, чего не делали бы раньше, – если вспомнить о том, что на их проделки достаточно спокойно смотрели и при Клинтоне, и при Буше-младшем, и большую часть срока при Обаме?
Тем более, как известно, и сам Дональд Трамп довольно чуток к интересам богачей, к которым принадлежит сам, и, как утверждают злые языки, в их интересах даже пробил масштабное изменение налогового закона. Можно было подойти к этому вопросу и с другой стороны – какое значение имеет порядок назначения и увольнения руководителей украинских антикоррупционных ведомств, когда мир горит в огне «четвертой мировой» или «второй холодной» войны?
Ан, нет.
Во-первых, понятное дело, лично Трамп Украиной не занимается, у него и без нее много неприятностей. Но эти неприятности связаны с незаконным лоббизмом, другими словами, политической коррупцией, за которую преследуют в разное время близких 45-му президенту США лиц. Так, например, Майкл Флинн признал свою вину в том, что солгал агенту ФБР насчет тематики разговора с экс-послом РФ Сергеем Кисляком – оказалось, что и впрямь обсуждал с ним вопрос санкций. Над всей эпопеей о вмешательстве Москвы в американские президентские выборы, разворачивание которой происходит на фоне борьбы отнюдь не благоволящего к Трампу мощного глобального консорциума с офшорами – нагромождено немало. Но в Белом доме дуют на огонь – ведь чуть было не прокололись с министром торговли Уилбуром Россом, а на подходе – разъяснение отношений Джареда Кушнера с Внешэкономбанком.
Во-вторых, не стоит забывать, что недобитые изоляционисты (в принципе тактически способные подыграть России) из системы власти Трампа – ревниво надзирают за Украиной, чтобы найти обоснования сократить, а то и прекратить помощь нашей стране. Просто их не слышно или слышно не так громко как антироссийских ястребов. Но пока Дональд Трамп президент, окончательно он от изоляционистов не избавиться, а между тем вероятный новый глава ЦРУ Том Коттон – находится под их идеологическим влиянием. Кстати, не исключено, что после недавних событий в Вашингтоне, а именно: конфликта между бывшим главным стратегом Белого дома и вновь главным редактором Breitbart Стивеном Бэнноном, тот же Коттон рискнет бросить вызов слишком «умеренному» Трампу. Но это – отдельная большая тема.
Посему характерный для официального Киева оптимизм, который зиждется на «общепонятном» представлении о списке приоритетов угроз для США в данном случае не совсем работает.
В-третьих, персональные представления Дональда Трампа и части его политических стратегов о рутинной внешней политике Америки – это одно, а функционирование институтов («учреждений») этой политики совсем другое. Более того, как ни парадоксально, эти институты, хотя и несколько по-своему, тоже воплощают политическую волю президента. Так, во главе минюста сегодня в реальности находится, конечно, не Джефф Сешенс, которого обсели со всех сторон (и президент, недовольный проявившейся нелояльностью генпрокурора, и борцы за права иммигрантов, и сам специальный прокурор), а первый заместитель генпрокурора Род Розенстайн. Каковой недавно «учудил», в некотором смысле «слив» переписку агентов ФБР и сотрудников Минюста, работавших над делом об электронной почте Хиллари Клинтон. Соль этого скандала в том, что один из этих агентов (оба были ангажированы против кандидатуры Трампа) впоследствии привлекался в команду Роберта Мюллера, но потом был им уволен именно в силу выяснившегося конфликта интересов.
Иными словами, умышленно или нет, но прокурор Розенстайн сделал попытку подрыва расследования Мюллера. На данный момент, собственно, расследование опять ушло в сумрак, но так уже часто бывало перед очередной серией разоблачений, которые, впрочем, пока не указали прямо на то, что РФ «как-то так» вмешалась в избирательный процесс, чтобы извратить волю американцев. Сама по себе постановка вопроса расследования Мюллера довольно сложна, но в данном случае важна не она, а та политическая атмосфера в Вашингтоне, которую Киев должен учитывать не только в своей внешней и оборонной, но и внутренней политике.
Поэтому, в-четвертых, необходимо понимать, что в округе Колумбия установилась атмосфера подозрительности и страсти к расследованиям самого разного толка, причем на этом фоне Дональд Трамп продолжает попытки выполнять, собственно, свою программу. И Украина никуда не уходит из ее фокуса как в позитивном ключе (оборонная помощь, крупные инвестиции государственной корпорации OPIC), так и в ключе пристального наблюдения США за происходящим в нашей политической жизни и системе отношений с соседями. Так, можно было заметить, что Трамп подвесил преференции по доступу тысяч украинских товаров на американский рынок до улучшения ситуации с защитой американских интеллектуальных прав. Такое уже бывало и в эпохи других президентств. Но это маленький сигнал о том, что такое пристальное наблюдение осуществляется. При этом ключевым для нашей страны является сохранение тесных и партнерских отношений с «глубоким государством» США, а конкретнее с «внешнеполитическим сообществом».
В данной связи представляется первоочередным обратить внимание на свежую статью старшего директора Центра Байдена по вопросам дипломатии и глобального участия в Университете Пенсильвании Майкла Карпентера во влиятельном издании Foreign Policy. В последней администрации демократов д-р Карпентер занимал пост помощника замминистра обороны США по вопросам России, Украины, Евразии, Балкан и контроля над обычными вооружениями. А до этого был советником по внешнеполитическим вопросам вице-президента США Джо Байдена и директором по вопросам России в американском Совбезе, многие годы провел в Госдепе и американских посольствах по всему миру. В общем, это образцовый представитель deep state, недавно засветившийся и в украинском новостном потоке с комментариями по поводу политики «Укроборонпрома», с чьим мнением необходимо считаться.
В своей статье «Украина нуждается в помощи США для преодоления коррупции» Майкл Карпентер указывает на то, что, не сумев победить украинскую армию, Москва меняет свою стратегию, нацеливаясь на продажных политиков, с помощью которых она надеется отыграть в Украине важные для себя позиции. Карпентер напоминает, что администрация Обамы направила экспертов ФБР, министерства юстиции США и Государственного департамента, чтобы помочь Украине создать с нуля НАБУ, НАПК и САП. К тому же США предоставляли экспертные советы по созданию патрульной полиции в местных общинах в Украине.
Ни одна из этих реформ, считает дипломат, не проходит легко. Поэтому нужна постоянная работа и дипломатическое давление на руководство Украины, чтобы оно выполняло свои обязательства, отмечает Карпентер. Он вспоминает, что бывший вице-президент США Джозеф Байден, например, неоднократно призывал руководителей Украины создать независимые антикоррупционные учреждения и преследовать коррупцию.
К сожалению, в результате выборов в своих странах и голосования по Brexit, лидеры США, Британии, Франции и Германии были отвлечены от Украины в течение последнего года. Это позволило, по оценке Карпентера, «укоренившимся интересам» (то есть лоббиста, или старой олигархии) усилить атаки на антикоррупционные органы. Далее аналитик предлагает администрации Трампа и европейским союзникам США свои рецепты: «В таких случаях новая администрация должна использовать политические рычаги влияния, донося мысль о том, что поддержка Запада базируется на условиях, вы или соглашаетесь бороться с коррупцией, или потеряете поддержку».
В военной сфере США смогут усилить влияние через укрепление программ тренировки. Сейчас в этой программе ежегодно принимают участие пять батальонов сил пехоты и один батальон специальных сил. Усиление этих учений с привлечением тренеров лучшей квалификации, применение моделирования боевых действий в соответствии к реалиям на Донбассе, войны электронными средствами и беспилотниками может изменить ситуацию на поле боя гораздо сильнее, чем несколько противотанковых ракет (хотя, оружие также нужно, – добавляет Карпентер). Но вишенка на торте этого своеобразного «плана Карпентера» – в другом.
Прежде всего, США могут призвать европейских партнеров расширить свою активность, а страны-члены НАТО – также предоставить оружие Украине, считает исследователь. Это будет означать начало серьезных переговоров с ЕС по созданию инвестиционного фонда с западным менеджментом, как инструмент для поддержки более глубоких антикоррупционных реформ. Среди прочих, за создание такого фонда выступал бывший премьер-министр Литвы Андриус Кубилюс.
Для работы инвестиционного фонда, по оценкам Карпентера, нужно $6 млрд ежегодно – достаточно неприхотливо по сравнению с $378 млрд, которые имеются в Европейском фонде стратегических инвестиций. Если правильно его структурировать и если он будет иметь политическую поддержку ЕС, Украинский инвестиционный фонд будет иметь возможность быстро и масштабно продвигать изменения. Вот такая новая интерпретация «плана Маршалла» для Украины, который обсуждается уже второй год, с гармоничным механизмом «пряника и кнута». Конечно, даже сумма в 6 млрд, в особенности в ежегодном формате, – сегодня представляется, с оглядкой на наши, европейские и американские политические реалии, – огромной. Но администрация Трампа может оказаться непредсказуемой и в хорошем смысле. А чем меньше Украина будет раздражать сообщество доноров выстраиваемой против России системы обороны – не только себя, но и коллективного Запада, к которому, пусть и на птичьих правах, принадлежит теперь и сама – тем ближе окажется перспектива долгосрочного внешнего финансирования столь необходимого ей экономического роста.
