— Пушка сдохла, все, п#здец, больше нечем отбиваться, — тоскливо пропел Шойгу, прячась за каменной бабой, на днях спасенной им из-под Изюма от расправы биндеровских карателей за то, что она перешла на сторону русских. — Так закурим, брат боец…
— Я вот сейчас кому-то закурю! — взорвался Путин. — Мало ты накурил уже?!
— Тихо, тихо, Пугачиха услышит! — вспискнул великий режиссер Михалков.
Пугачева наверху и вправду замерла, прислушиваясь, и сделала несколько крадущихся шагов по направлению к двери бункера, подняв хуйлобойку. Путин закрыл руками рот и спрятался под стол.
— О боже, мы все умрем, это же исчадие ада, — простонал Михалков. — Она с Лениным придумала Украину, а с Горбачевым развалила Советский Союз… Товарищи, кто-то знает какие-то хорошие защитные молитвы?
— Я про Арлекино знаю, очень защитная молитва, — с пьяной важностью сказал Медведев. — Арлекино, Арлекино… эээ… Черт, как же там дальше?
— Хуйлокино, Хуйлокино, нужно быть смешным для всех, — неуверенно пропел начальник Росгвардии Золотов. — Замочить нах#й пид#раса, да и все.
— Это кого это? — с затаенной надеждой спросил Медведев.
— Дык Хуйлокино ж этого, — раздраженно пояснил Золотов. — Мужа Пугачихиного, бля, или как его там, ну, того плюгавого га#дона, из-за которого все это началось.
— Лучше обоих, — вкрадчиво сказал Патрушев.
У Медведева пошла кругом голова. Он налил себе еще.
— Скажите, господа, а Пугачева уже ушла? — светски спросил Путин из-под стола, чтобы продемонстрировать контроль над ситуацией.
— Еще ближе подошла, — злорадно сообщил Патрушев. — Зарубила троих последних охранников.
— Ну, как говорится, флаг в руки, — сказал Путин с испуганной улыбкой. — Посмотрим, что из этого выйдет, мы ведь еще даже не начинали.
— Интересно, а будут ли при Пугачевой какие-нибудь права и свободы? — вслух подумал Медведев. — Послабления какие-нибудь, перпендикулярный импорт…
Пригожин вел за ручку маленького застенчивого мужичка в тюремной робе
Шойгу поспешно ткнул его в плечо, и Медведев прикусил язык. Пользуясь тем, что министр так называемой обороны отвлекся, Кадыров подскочил к его половецкой бабе, попытался сходу овладеть ею, вскрикнул от боли и удивленно отбежал в угол зализывать рану.
— Так что, ушла уже Пугачева-то? — нетерпеливо спросил Путин. От неудобной позы у него начали ныть защечные импланты.
— Как раз открывает наружную дверь и входит в наш бункер, — доложил Патрушев.
— Давайте проведем референдум! — воскликнул Медведев. — Если быстро провести референдум, то это поменяет вектор развития России на десятилетия, и Пугачиха не решится нападать, ведь тогда мы применим ядерное оружие.
— Ты видел эту хуйлобойку? — кисло спросил Шойгу.
— А что делать, делать-то что? — возмутился Путин. — Это хоть какой-то план!
— План спецоперации неизменен — освободить Курск и Белгород, а также обеспечить сухопутный коридор в Воронеж, — твердо сказал Шойгу. — Все поставленные цели будут выполнены.
— Что, уже и Воронеж?! — заорал Путин, тут же осекся, но было поздно.
— Ааа, вот ты где, лысая тварь! — раздался откуда-то сверху торжествующий крик Пугачевой. — Я тебя услышала. Сейчас ты получишь свое заслуженное наказание, мамочка уже здесь.
— Я же говорил, потише! — снова вспискнул Михалков. — О, Арлекино, иже еси на небеси, да будет царствие твое иже херувимы…
Внутренняя дверь бункера с грохотом отворилась, все вскрикнули, а Путин даже сходил в секретный чемоданчик, но это был всего-навсего начальник «Вагнера» Пригожин. Пригожин вел за ручку маленького застенчивого мужичка в тюремной робе.
— Вот, Владим Владимыч, как вы и просили! — радостно гаркнул Пригожин с порога. — Наш лучший боевой зэк, позывной Лакомка. Привел, так сказать, на награждение.
— О боже, это же знаменитый маньяк-людоед, завербованный в отряд «Вагнер»! — радостно вскричал Михалков, бросаясь к зэку. — Давно мечтал с вами познакомиться, православный каннибал, можно я возьму у вас интервью для моей авторской программы?
— Да что вы, сударь, не стоит, право слово, — застеснялся людоед, — я боюсь камеры.
— Так, а ну пошли вон оба! — рявкнул Путин. — Не до вас сейчас, в стране Пугачевщина! Надо действовать немедленно! Нужно поднимать ставки!
— Давайте скажем, что Владим Владимыч заболел, и что власть в стране переходит к государственному комитету по чрезвычайному положению, — предложил Патрушев. — Готов быть председателем комиссии по похоронам.
— Каким еще похоронам? — подозрительно спросил Путин.
— Смотрите, сударь, крест святой! — благоговейно сказал Михалкову Лакомка, указывая пальцем куда-то вверх.
— Где? — восхитился Михалков, уставившись на потолок.
Лакомка вытряхнул из рукава нож, перерезал Михалкову горло, вырезал печень и начал с удовольствием есть.
— Каким похоронам, я вас спрашиваю?! — снова спросил Путин, высунулся из-под стола, и подкравшийся на цыпочках Шойгу, крякнув, проломил ему голову каменной бабой.
— Вот каким похоронам, — сказал Патрушев и добавил, сокрушенно покачав головой: — Проклятая Пугачева, такого великого человека сгубила, подумать только.
В дверь бункера осторожно постучали, вошла Пугачева.
— Здравствуйте, вызывали? — робко спросила она.
— Пошла н#хуй, надоела! — рявкнул Золотов.
— Да, ступайте, пожалуй, милочка, — рассеянно сказал Патрушев, закатывая тело Путина в ковер. — Вы свободны… Вручите ей цветы кто-нибудь, так положено. Эй, Михалков!.. Постойте-ка, а где наш великий режиссер?
— Куда-то запропастился, — сказал Каннибал, выплевывая усы. — Товарищ Патрушев, смотрите, на потолке вяличие!
— Где?! — жадно выдохнул Патрушев.
…Пригожин незаметно вышел из бункера и тщательно запер дверь снаружи.
Василий Рыбников / УНИАН
