Отправной точкой для статьи послужили два события, слабо связанные внешне, но имеющие общий источник. Конституционный суд Молдовы решением от 4 июня частично удовлетворил запрос группы депутатов от Либеральной партии, признав устаревшим Закон о функционировании языков от 01.09.1989, согласно которому «русский язык как язык межнационального общения СССР используется на территории республики наряду с молдавским языком в качестве языка межнационального общения». Но закон остается в силе в полном объеме до принятия парламентом нового, пишет Сергей Ильченко для Деловой столицы.
Одновременно КС отклонил запрос либералов о признании неконституционными перевода и публикации всех официальных документов также и на русском языке, и констатировал, что хотя «государственным языком в Молдове является румынский язык», русский сохраняет за собой особый статус, и это Конституции не противоречит. То есть все законы и нормативные акты по-прежнему будут на него переводиться; будет гарантировано право получать начальное, среднее, высшее и постуниверситетское образование на русском языке и право обращаться на русском языке в государственные учреждения, получая ответ по-русски.
Последнее положение на практике соблюдается не всегда, по причине того, что молодое поколение молдавских служащих в массе своей знает русский язык слабо и полагает, вполне, кстати, справедливо, что в большинстве случаев их ответы поймут и на румынском. Но если вы напишете в своем обращении, что вам нужен ответ именно на русском языке, вам точно ответят по-русски.
Что же касается образования на русском языке, то оно оказывается ловушкой для выпускников. Получить его можно, но что делать потом? Работать по специальности, не зная румынского языка, в Молдове нереально, основной документооборот идет на румынском. Как следствие, государственные вузы не формируют русские группы по многим специальностям просто потому, что не могут найти минимальное число желающих в 10 человек. Но вообще проблем нет: преподаватели двуязычные, с учебниками сложнее, но и они в общем-то есть. Частные лавочки вроде Славянского университета готовы исполнить за ваши деньги любой каприз, но на их дипломы при приеме на работу смотрят как в известном стихотворении Маяковского, «как в афишу коза», мол, как же вас так угораздило? И остается все та же проблема: в любой деятельности, сопряженной с оборотом документов, от румынского языка никуда не деться.
Да, спрос на двуязычие есть. Без двух языков в Молдове сложно устроиться в любую фирму, которая работает с клиентами. Но знание русского языка не освобождает от необходимости знать, хотя бы на элементарном уровне, также и румынский.
Ситуация эта давно привычна, и все, кто живет в Молдове, к ней приспособились. Если бы не подпитка из СМИ и партий, связанных с Россией и существующих на российские дотации, заседание Конституционного суда не вызвало бы никакого шума – тем более что закон действительно устарел и по этой причине работает неважно, его определенно пора обновить. Но рассмотрение дела, длившееся с 29 мая, вызвало волну протестов и истерических криков «да как же мы будем без русского языка?!». При этом большинство кричавших хотя бы в минимальной степени румынский язык знают, поскольку, живя в Молдове, его невозможно не выучить, пусть и на невысоком уровне. Кричали они, по большей части подзадориваемые провокаторами, начиная с заявления пророссийского президента Игоря Додона, о том, что «судьи КС открыли ящик Пандоры».
Чтобы лучше понять происходящее, а также и то, что проблема носит общий характер, не локализуясь в одной только Молдове, обратимся ко второму событию: к встрече приехавшего в Вену Владимира Путина «представителями российской диаспоры в Австрии». Там было все: рев «Россия великая наша держава!» из мощных колонок, флаги, портреты вождя и тетка, кричавшая в микрофон корреспондента «Вестей» Павла Зарубина: «Спасибо за Крым, Владимир Владимирович!». Глядя на этих бесноватых, трудно было понять, как они, бедняги, терпят ненавистную Австрию и отчего не вернутся в Россию. Или хотя бы не едут отдыхать в Крым вместо Италии с Адриатикой.
Но они не едут в Россию, причем не только из благополучной Австрии. Число жителей Молдовы, воспользовавшихся российской программой переселения, застыло на уровне нескольких десятков семей, включая и тех, кто уехал из благоденствующего под российской оккупацией Приднестровья.
Зачем же Россия всем этим людям? И зачем они России?
Понятно, что российские диаспоры нужны Кремлю с двумя целями: как повод для ввода войск, когда он понадобится, и как чашка Петри, в которой растят российскую агентуру – предателей той страны, в которой они живут и благами которой пользуются. Но почему диаспоры покупаются на это?
Причин тому несколько. Прежде всего, в русских диаспорах идет процесс отрицательного отбора: наиболее динамичные и состоятельные в интеллектуальном и профессиональном отношении их представители интегрируются в новое общество. Процесс облегчается тем, что русские диаспоры, как и все русское общество, до крайности атомизированы социально и способны выполнять единственную функцию – отстойника для соущербников, не сумевших найти себя в изменившемся мире. А этот отстойник, уже вполне сознательно, Россия превращает в свою пятую колонну, прямо нацеленную на разрушение страны пребывания.
Отрицательная реакция местных властей российских эмиссаров не смущает. Русская диаспора и должна чувствовать себя обиженной и притесняемой, и чем сильнее она это чувствует, тем проще превратить ее в поставщика «русского мяса» в любом конфликте. При этом русский язык из средства коммуникации становится паролем, по которому агентура может без проблем узнавать друг друга.
Радикальный туркменский вариант ответа, против которого, к слову, Москва и не пикнула, был, конечно, жесток, но был и эффективен. Глядя на действия покойного Туркменбаши с высоты опыта Крыма и Донбасса, нельзя не признать, что он поступил мудро, раз и навсегда избавившись от «русской опухоли». Но у такого решения есть и минусы. Для его реализации нужен исключительно благоприятный момент плюс диктатура и минимум уважения к закону и к правам человека. В нормальной, демократической стране опыт Туркменбаши неприменим.
Попытки же реализовать его в балтийском лайт-варианте терпят очевидный крах – диаспора не уезжает в Россию! Она остается гнить в маргине, отравляя все вокруг продуктами своего разложения. Потому, что в России плохо, и становится все хуже, и сколько бы «зарубежные русские» ни повторяли российские телемантры о тоске по родным березкам, и не жаловались на притеснения, они это понимают. Если не осознанно, то на уровне инстинкта. Так что по доброй воле в российскую дыру (далеко не все эмигре до отъезда были столичными жителями) большинство из них, кроме самых фанатичных, не поедет.
Кроме того, они не нужны в России и Москве. И истории о том, как вышибают обратно на Донбасс российских коллаборантов, – яркое тому подтверждение. Эта нечисть нужна России именно и только за рубежом, причем с конкретной целью – разрушать и разлагать страну пребывания. И говоря о готовности принять соотечественников, Москва делала, делает и будет делать все, чтобы продукты ее социального метаболизма оставались на месте. Для нее они расходный материал – патроны, которыми она расстреливает соседей.
Если же русскоязычные чувствуют себя притесняемыми – тем лучше. У Москвы появляется возможность играть на их обидах, что она неизменно и делает.
В свою очередь, у противостоящей Кремлю стороны всегда есть соблазн подойти к проблеме с простыми и очевидными методами, отчего первым объектом удара почти неизменно оказывается русский язык. Но это работает с обратным знаком, ещё сильнее сплачивая и маргинализуя диаспору. Метод за четверть века доказал свою полную несостоятельность. Нужен другой – а его пока нет.
Вполне очевидно, что языковое оружие должно быть отобрано у кремлевских диверсантов и обращено против них. Русские диаспоры нужно превращать в идейные и организационные центры антикремлевского сопротивления, участники которого видят в стране пребывания свою актуальную родину, в России – родину историческую, но не более того, а в нынешнем московском режиме – антироссийскую диктатуру.
Возможно ли такое переформатирование? Возьму на себя смелость утверждать, что да. Не сразу – но это и понятно. Линии идеологической обороны, которые нужно взломать, строились ещё в Российской Империи, затем в СССР и достраивались в постсовесткий период. Это потребует времени и затрат, и, крайне желательно, согласованности действий всех стран, так или иначе столкнувшихся с этой проблемой.
Здесь возникает соблазн отмахнуться, сказав, что если уж быстро ничего не решить, то нечего и браться, а проблема со временем рассосется сама собой. Но она не рассосется, пока существует Россия в ее нынешнем виде, а с ней и агрессивная природа любой российской власти. Откладывая работу с диаспорами, мы только усугубляем ситуацию, позволяя промосковским структурам врастать в наше общество еще сильнее.
Это стало проблемой не одних только постсоветских стран или ЕС. Промосковские диаспоры – глобальный ресурс кремлевской мафии, стремящейся перекроить под себя мир. И с этим определенно нужно что-то делать.
