«Какой красивый молдаванин!». Эти слова, согласно партийной легенде, произнес впадавший в маразм товарищ Сталин, глядя на молодого первого секретаря ЦК компартии Молдавии Леонида Ильича Брежнева.
Вождь мыслил логически: раз руководит молдавской парторганизацией, значит, молдаванин. Но элементарная логика, которой руководствовался Сталин, не соответствовала его собственному подходу к подбору кадров. В сталинские времена многими национальными республиками мог руководить кто угодно – русский, немец, поляк, украинец (не в Украине), белорус (не в Беларуси) – только не местный уроженец.
Кадровая политика начала меняться после смерти вождя, патологически не доверявшего местным. Даже первый украинец во главе украинской парторганизации появился в июне 1953-го – о республиках только помельче я умолчу. Понимание того, что стабильность «окраин» зависит от уважения к местным элитам и их интересам, появилось только в хрущевские времена. А в путинские оно начало исчезать.
Назначение новым главой Дагестана бывшего полицейского генерала и функционера «Единой России» Владимира Васильева – прекрасное тому подтверждение. Васильев тоже «красивый молдаванин». К Дагестану он никакого отношения не имеет, с тамошними национальными элитами никак не связан, понять происходящее в республике может разве что теоретически. Словом, типичный генерал-губернатор, которому поручено руководить субъектом федерации как оккупированной территорией.
И добро бы речь шла о каком-нибудь формально национальном регионе, в котором титульная нация только в названии. Но Дагестан – настоящий Ливан в России. Это вечный котел страстей и противоречий, интриг и компромиссов, национальных амбиций и клановых интересов. Даже в советские времена высшие должности в республике занимались исходя из неписаных договоренностей о национальном представительстве – фактически по ливанской системе. Как можно было послать в такую республику чужака, да к тому же еще из силового ведомства?
Для понимания подлинного изменения ситуации просто напомню, что Дагестаном местные уроженцы – если считать главной должностью в республике пост первого секретаря Дагестанского обкома КПСС – беспрерывно руководят с послевоенного, даже еще сталинского времени. Васильев будет первым недагестанцем во главе Дагестана за 70 лет. А если проводить параллель с высшей государственной должностью в республике – председателя ЦИКа, председателя президиума Верховного Совета, председателя Госсовета, президента, главы республики, – то эту должность с первого дня появления Дагестанской АССР и до дня назначения Васильева всегда занимали дагестанцы. Начиная от фактического создателя республики Джелал-Эд-Дина Коркмасова и завершая Рамазаном Абдулатиповым.
Собственно, уже назначение Абдулатипова было в определенном смысле отступлением от традиций, так как этот ветеран российской политики никогда не был внутри политики собственно дагестанской. Но, по крайней мере, в Махачкале он хотя бы был свой. И даже тогда мало кому приходило в голову, что пройдет совсем немного времени – и в Кремле даже не захотят скрывать, что относятся к Дагестану просто как к колонии, которой может управлять московский назначенец.
Конечно, сейчас в Махачкале это проглотят – и элита, и народы. Но запомнят. Если смысл назначения Васильева в том, чтобы в очередной раз продемонстрировать презрение к Кавказу, игнорирование «инородцев» с их республиками, нежелание «отличать шиита от суннита», в очередной раз проявленное высокопоставленным неучем, то у Путина все получилось. Важно не само назначение Васильева, а отложенный эффект этого решения.
В конце концов, первые народные выступления в тогда еще стабильном и тихом Советском Союзе случились именно после того, как с трудом разбиравшийся в национальной специфике Горбачев послал в Алма-Ату, на место смещенного брежневского соратника, казаха Динмухамеда Кунаева никому в республике не известного Геннадия Колбина.
Но тогда, тридцать с лишним лет назад, Путин, Васильев и прочие оперативники вряд ли интересовались этими грозными событиями. Они служили.
Виталий Портников / Грани
