Как-то на мою реплику о том, что собственность попросту «отжимается» у прежних владельцев, сочувствующая местной «армии» женщина с жаром ответила мне: «Но им же нужно где-то жить!».
И все вместе – здания с новыми флагами из новой жизни над входами, кирзовые сапоги по паркету, автоматы, рвущие обшивку диванов – очень напоминает мне фильмы о революции столетней давности.
Но я воспитывался еще в том времени и на том, что тогда, сто лет назад, было все правильно. Власть захватили бедные, прогнав богатых, и уравняли всех в правах. И тогда во время уроков истории я был «за», потому что было четко разделено, где хорошие и где плохие, и еще, что, возможно, меня бы и не было, будь все в истории иначе. Но я вырос, и вместе с возрастом пришло странное чувство жалости-сожаления к той собственности, которая уже вследствие этой войны теряла свою ориентацию.
Я шел осенью 2014 по востоку Луганска. Отчего-то была не заперта дверь одного из маленьких отделений «Привата». В тамбуре входных дверей стояли маленькие грабли – ими убирали раньше у входа. Я помню этот соблазн сделать всего один шаг и забрать уже ничейные грабли: и двери открыты, и хозяев нет, и если не я, все равно это сделает кто-то…
И помешала сделать мне это некстати проснувшаяся совесть и еще какое-то странное, о чем я и не знал, уважение к «Привату» – последние лет 10 все мои крупные покупки проходили через этот банк, все мои доходы и сбережения были тоже в нем. В общем, в истории об уже ничейных граблях победила любовь и, наверное, возраст. И, наверное, именно поэтому я не могу спокойно смотреть на все эти «были ваши – стали наши» здания бывших банков, а ныне «комиссариатов», «военкоматов» и прочего, где «служат», спят и едят «люди нового времени».
Первое увиденное мной «отжатое» здание было зданием Жовтневого исполкома. Его захватили еще летом 2014 года и отчего-то вернули городу спустя полтора года. И то, и другое из разряда загадок. Почему именно это трехэтажное здание оказалось привлекательно с точки зрения «военной» стратегии и тактики, я могу только догадываться.
Во-первых, в здании оказался мощный подвал, куда поставили еще более мощные двери и содержали там «военных» преступников, которых задерживала «комендатура» за пьянство, побег с места «службы» или драки. Собственно, здание и отошло «комендатуре». Рядом было общежитие для «военных», большой двор для закамуфлированной известью техники и «учебных построений», а напротив был сквер для отпевания погибших «героев» и вручения «знамени полка». К достоинствам здания можно отнести и актовый зал, где пели приезжие российские барды «для поднятия боевого духа», и столовая, и пищевой склад, и большие коридоры для тренажёров. Кабинеты третьего этажа срочно переделали под жилые комнаты, установили мощные стиральные машинки и душевые кабинки.
И жизнь закипела! Днем тренировали зенитчиков, пленные копали траншеи у входа, новичков учили ходить строем, а на кухне всегда дежурили, выполняя черновую работу, задержанные за смутные преступления вроде прогулок по полям сражений, когда сами гуляющие не могли дать четкого ответа, что они там делали во время боев.
И здесь на лицо был тот самый Стокгольмский синдром, когда после трех месяцев жизни и ежедневного дежурства на кухне задержанные уже не хотели уходить, понимая, что здесь тепло, сытно и безопасно. В общем, здание быстро поменяло свою гражданскую ориентацию, и в кабинете бывшего городского архитектора обосновался медпункт с массажным столом. И только ЗАГС сохранил свою прежнюю мирную ориентацию, выдавая нуждающимся «справки» еще украинского образца, постоянно подчеркивая, что они находятся в здании на птичьих правах. Кстати, сами «справки» были странными – на прежних украинских бланках, которые сама Украина уже признала бы вряд ли действительными…
Перемены происходили на глазах. На дверях появлялись таблички, на которых красным шрифтом на желтом фоне было написано наименование «подразделений», таких непривычных по мирной жизни. Формировались «отделы», набирались новые сотрудники из тех, кто оказался без работы и средств к существованию благодаря войне. Появился даже новый запах в стенах этого старого здания, где раньше получали свидетельства о рождении малыши и женились их родители – запах «армии», формы, оружия, столовской еды…
И к этому тоже привыкли. Местные выучили распорядок дня «военного объекта», а «военные» выдавали «георгиевские ленты» своим во время торжеств в сквере, чтобы снайперы на крышах знали, кто свой, а кто нет… В общем, жизнь кипела.
Кипели страсти внутри «объекта» – любовь, интриги, подсиживания. Что там те «Игры престолов» против этих интриг, когда взамен освободившейся «должности» счет желающих шел на десятки. И «Астрахань брал, Казань брал» звучало по этим коридорам очень часто… На обоях появлялись надписи с ошибками и помпезностью безграмотных ПТУшников. Было видно, что для многих – это все, как и сто лет назад, когда можно в кирзовых сапогах по паркету, на котором ещё вчера давали балы… На улицу вытащили диван, чтобы удобнее было охранять «объект» снаружи. Внутри курили сигары и строили свои планы «великой победы» – кто как ее видел.
Потом пришли другие «начальники», установившие другие порядки. Стало меньше кича, меньше сигарного дыма и больше работы. А потом здание «велели» освободить, украв напоследок еще то, что осталось и что еще можно было вывезти под шумок. Что-то переигралось выше. И теперь столовой стал ресторан семейных ценностей «Мафия» в самом центре Луганска, а бизнес-центр приютил «военных» по привычке проветривающих свои берцы на окнах снаружи.
И вместе с колючей проволокой это стало маркером «нового времени» – затянутые защитной сеткой окна и сапоги снаружи на подоконниках, чтобы никто не догадался о том, кто там живет. Фотографировать такие «объекты» чревато – все помнят историю Маши Варфоломеевой, которую задержали на съемках такого же «объекта стратегического значения» на месяцы…
Виталий Коршунов, преподаватель, город Луганск
Радио Свобода
