Белый дом решил закрыть секретную программу ЦРУ по поставкам вооружений и подготовке повстанцев в Сирии, воюющих против президента страны Башара Асада. Об этом со ссылкой на источники сообщило издание The Washington Post. Программа была открыта предыдущей президентской администрацией в 2013 году. Решение об остановке программы якобы было принято в преддверии первой встречи президента США Дональда Трампа с президентом РФ Владимиром Путиным и может свидетельствовать о намерении Вашингтона дать Москве сигнал о желании улучшить отношения. О том, какие выводы можно сделать из этого решения и какие проблемы главы Кремля демонстрирует больше Украина, чем Сирия, в комментарии «Апострофу» рассказал российский политический обозреватель Дмитрий Галкин.
Трамп с Путиным о чем-то договорились по Сирии – мы это хорошо видим. Это, прежде всего, создание отдельных зон деэскалации на тех территориях, которые освобождены уже от «Исламского государства» и которые планируют дальше освобождать. И это, конечно, большая уступка со стороны России, потому что режим Асада, обладающий наибольшими военными возможностями, вполне мог занять эти территории, которые ИГ оставляет. И поэтому то, что Путин согласился на эти зоны деэскалации, очень быстро увеличивает политические перспективы для тех сил, которые входят в коалицию, созданную США.
Другое дело, что, скорее всего, у США просто изменились приоритеты. Они больше ставят не на арабскую умеренную, демократическую оппозицию, а на курдов. И в условиях, когда отношения с Турцией становятся достаточно сложными, эта ставка, наверное, себя оправдывает. Гораздо больше, чем в тот период, когда Турция была очень близким союзником США на Ближнем Востоке, с которым не стоило ни в коем случае ссориться. Поэтому я думаю, что такая смена ставки с демократической оппозиции на курдские вооруженные формирования сделала возможным это решение о прекращении финансирования, очень важное теперь уже для России.
Именно демократическая оппозиция является самым главным и самым опасным для Асада идейным противником. Потому что Асаду труднее всего договориться по принципиальным вопросам именно с демократической оппозицией. С курдами и, наверное, даже с умеренными исламистами ему это сделать проще. Основными выгодополучателями в этой ситуации, конечно, будут курды и Асад, главные союзники США и России соответственно.
Но для нас, наверное, главный вопрос не в том, что происходит в Сирии, а в том, есть ли взаимосвязь между событиями в Сирии и тем, что происходит в Украине. И в том, насколько Россия сможет соблюдать свои договоренности – как в Сирии, так и в Украине. Потому что у меня, честно говоря, в последнее время нет уверенности в том, что Путин контролирует российский силовой блок и может заставить его действовать в рамках своей логики.
Конечно, до открытого противостояния дело не дойдет, но вполне возможно, что эти люди и дальше могут подрывать договоренности, которых добивается центральное руководство. Мы видели это в Украине. Совершенно очевидно, что Захарченко (провозгласивший так называемую «Малороссию» – ред.) выступил против той линии, которая проводится российской властью. Правда, его быстро одернули, но все равно это демонстративный шаг.
Думаю, такая же ситуация возможна и в Сирии, поскольку непонятно ни насколько плотно контролируются российские силы, расположенные в этой стране, ни как режим Асада контролируется. Кажется, что контролируется он совсем плохо. Тем более, не будем забывать, есть еще иранская позиция. Иран совершенно не имеет никаких оснований поддерживать те договоренности, к которым приходят Трамп и Путин.
