Продолжаем публикацию избранных глав будущей книги личного президентского биографа Лысого-Летописца «Рассказы о Зеленине». Сегодняшний рассказ молодого прозаика повествует о том, как Владимир Зеленский и его друзья из любопытства попробовали кокс и лишний раз убедились в том, какое это все-таки большое зло.
Мы сидели на скромной кухне президентской резиденции в Конча-Заспе и решали острые вопросы укрепления обороноспособности государства, когда Вова вдруг спросил:
— Пацаны, а что такое кокс?
Мы с Андреем Борисовичем недоуменно переглянулись.
— Как ты сказал? Кокс? — переспросил Андрей Борисович. — Это очень плохое слово. Где ты его услышал?
— Ну, не знаю, — пожал плечами Вова. — Порохоботы про него очень любят говорить, мол, Зеленский то, Зеленский сё, кокс… Что кокс?
— Кажется, это что-то от насморка, — неуверенно сказал я, напрягая память. — Такой порошок, что ли. Если его нюхнуть, то каждый из нас — президент.
Вова шмыгнул носом.
— А ведь это совпадает с моими политическими принципами, — заметил он. — Испытать бы на себе, просто чтобы понять, что оно такое, но, говорят, это очень дорого и вредно. Машин муж уже много лет борется с этим уродливым явлением.
— Совсем забыл! — хлопнул себя рукой по лбу Андрей Борисович. — Машин муж! Увольняясь из МВД по причине излишней эмоциональности, он передал тебе прощальный подарок, сейчас принесу.
Мы с Вовой просияли. Подарки у Машиного мужа всегда были очень хорошие. Андрей Борисович тем временем поставил на стол небольшую коробку, в которой лежали письмо и пакетик с белым порошком.
— Да это же кокс! — воскликнул я испуганно. — Этот пакетик надо немедленно уничтожить, эдак и под статью попасть недолго.
Мы торопливо высыпали содержимое пакетика на стол и снюхали его так, чтоб следа проклятой отравы не осталось.
— Гадость какая, — заметил Вова, утирая слезы. — У Порошенко конфисковали небось?
— У кого ж еще, — пожал плечами я. — Не вставляет вообще ни фига, как и все у него.
— А что, что-то должно вставить? — удивился Вова. — Что за глупости, право, мы же не какие-нибудь нарк…
В этот момент дверь, выходившая в сад, резко распахнулась, и в комнату ворвались три пацана лет шестнадцати. Вид у них был крайне самоуверенный. Первый пацан был маленький, темноволосый и вертлявый. Второй, повыше, щеголял лысиной и модной курточкой, на одном рукаве которой было написано SOVSEM POHUI, а на другом — DO PIZDY. Он сразу чем-то понравился мне. Третий пацан был одет в деловой костюм и держался так, будто бы он был темным властелином Вселенной.
— Мальчики, а ваши родители знают, что вы здесь? — нервно спросил Вова.
— Чье бы @бало мычало! — отрезал вертлявый мальчик с характерной хрипотцой. — Так, кажется, говорят у вас, старых политиков?
— Это кто тут старые политики? — обиделся Вова. — Ты сам кто вообще такой?
— Я твой приговор! — прохрипел вертлявый и, достав из кармана листочек, прочитал: — А это моя молодая команда юных реформаторов. Думай-те!
— Я, кажется, понял, — сказал Андрей Борисович, бросая заинтересованный взгляд на третьего пацана. — Мы же на прошлой неделе закинули в Раду законопроект о разрешении 16-летним подросткам вступать в партии и баллотироваться на выборах. Видимо, это они и есть.
— Партия «Лакей народа»! — кивнул лысый мальчик и тоже достал бумажку. — Ни абицянок, ни пробачень! Весна придет — сажать вас будем. Сделаем вас вместе! Разворовали страну, клоуны сраные, развалили все к херам!
— Позвольте! — возмутился Вова. — Вы же ничего не смыслите в государственном управлении.
— А вы, значит, смыслите? — сардонически прохрипел вертлявый.
— Не страшно вам рваться к власти в воюющей стране?
— А вам не страшно было?
— Так, стоп! — Вова ударил кулаком по столу. — Это не дискуссия, а какая-то профанация. Хотите дебатировать с действующим президентом — давайте делать это аргументированно. Ну, мне так кажется.
Партия «Лакей народа» захохотала, засвистела и заулюлюкала.
— Пожалуйте на стадион! — заявил вертлявый мальчик, достал из кармана другую бумажку и принялся быстро читать, не давая Вове вставить ни слова: — Как так получилось, что Украина — самая бедная страна при президенте, у которого только на офшорах 40 миллионов долларов? Сколько лично вам занесли за «Велике крадiвництво»? Правда ли, что ваши тупые сериалы входят в рацион российских телезрителей? Почему вы не хотите закончить войну? Как можно на восьмом году войны послать наших морячков с корабля «Донбасс» на верную смерть в Азовское море? Сколько денег вам нужно еще украсть из бюджета, чтобы наесться? Какого хрена вы постоянно повторяете «мне кажется», когда говорите об очевидных вещах? Вы что, постоянно под галлюциногенами?!
Дрожа от бессильной ярости, Вова вырвал из рук мальчика бумажку. Мальчик резко замолчал, поморгал глазами и, наконец, неуверенно сказал:
— Дядя, дай конфету.
Пацан в костюме поспешно достал из кармана другую бумажку и незаметно протянул ее вертлявому. Тот развернул ее, повеселел и продолжил:
— Я вам расскажу про Украину своей мечты. Восемь тысяч долларов учителям! Если не воровать, как вы, это вполне реальная зарплата! Экономический паспорт пенсионера — в каждый дом! Уже через год каждый пенсионер получит по нему десять тысяч евро и китайский джип! Каждому антиваксу — персональный ИВЛ! Три миллиарда деревьев, восемь президентских университетов, девятнадцать космических спутников ежедневно!
Мы были уничтожены. На Вову было жалко смотреть. Весь его государственный гений был бессилен перед таким бесстыжим популизмом. На страну надвигались еще более новые лица.
— Что, Зельцман, нравится на государственных вертолетах кататься и бухать на госдачах за бюджетный счет? — продолжал читать вертлявый. — Кортежи нахуй, вертолеты нахуй, теперь я на них летать буду, жму руку — обнимаю! Все, встали — вышли!
Мы, словно сомнамбулы, встали и вышли из президентской дачи на мороз под злорадное улюлюканье охраны.
— Девочки, заходим! — весело крикнул вертлявый. — Анал больше не табу!
Помявшись, Андрей Борисович подошел к третьему мальчику и спросил у него:
— Слушай, а ты почему молчишь все время?
— А что мне говорить, — пожал плечами тот. — Я страной править буду.
— Я так и думал, — кивнул Андрей Борисович. — Татарова не выгоняй.
— Еще чего не хватало, — хмыкнул мальчик.
…В этот момент нас отпустило. Молокососы-популисты пропали, мы снова сидели на кухне втроем, пили чай и решали вопросы укрепления обороноспособности государства. Слегка подташнивало.
— Ох и гадость этот кокс, — сказал Вова. — Не понимаю, зачем его вообще люди употребляют, и так жизнь не сахар, а тут такой махровый популизм.
— И не говори, — поежился Андрей Борисович. — О, кстати, Машин муж же еще письмо оставил, а мы так и не прочитали.
С этими словами он развернул письмо Машиного мужа и прочитал вслух:
— «Дорогой Владимир Александрович, спасибо за плодотворную работу, вместе мы достигли многого. Оставляю вам на память обо мне этот пакетик пищевой соды как знак чистоты моих помыслов и намерений. Надеюсь принести еще больше пользы на посту главы «Укрэксимбанка». С горячим зе-приветом, Муж Маши».
— Так это был даже не кокс! — присвистнув, сказал Вова. — Легко отделались, пацаны.
— Ага, — сказал Андрей Борисович.
В тот день мы поклялись никогда не пробовать эту отраву, и слово свое сдержали!».
Василий Рыбников / Site.ua
