В Кремле никогда не спешат, когда им невыгодно. Но все и так понятно: Путин хочет, чтобы ему на блюдечке принесли согласие на все те прихоти, которые он периодически выдвигает. То есть ему мало и разведения, и формулы Штайнмайера – ему надо, чтобы все это было углублено и продлено. Через своих «говорящих» он дал понять, что хочет, чтобы эта формула была прописана в украинском законодательстве, а затем – закреплена в Конституции. Он уже говорил о том, что надо принимать закон о народной милиции. И рассказывает, что это только начало правильного пути, но далеко не завершение. Таким образом он пытается давить и на нас, и на Меркель с Макроном. Поскольку сейчас он отказывается встречаться в нормандском формате в ближайшее время, то первой реакцией наших западных партнеров будет – ну что же, надо немного добавить, и он согласится. И это, опять же, произойдет за счет Украины. Просто за возможность встретиться Путин требует сделать столько, что переходит все возможные границы.
Это обычная российская тактика шантажа, которым они пользуются на каждом шагу, и поскольку мы это знаем и понимаем, то должны действовать не так, как хочется Путину, а ровно наоборот. Я уже говорил это публично и хочу повторить: на месте Зеленского я бы поставил свое условие. Сказал, мол, что сегодня у нас 6 ноября, и если до 1 декабря встречи не будет, то я возвращаю все назад: никакого разведения, никаких Штайнмайеров, все будет так, как оно должно быть — российская оккупационная армия должна покинуть украинскую территорию, а бандитские формирования – распуститься. То есть должно быть выполнено все необходимое, чтобы на украинской земле воцарился мир. А это уже зависит от того, как себя будет вести Россия. Кроме того, мы должны сделать это совместно с нашими партнерами. Вот это была бы серьезная заявка на успех, а не когда мы продвигаемся все дальше и дальше.
Я бы очень хотел, чтобы после позавчерашнего заявления Путина у нашего президента отпали последние иллюзии и надежды на то, что с ним можно о чем-то договариваться. Это не та страна, не та идеология и не та, наконец, культура. Это азиатский способ мышления, что не совпадает с европейским. Из-за российской позиции процесс миролюбия, который был запущен еще до выборов – и здесь нет вины Зеленского – сейчас трещит по швам, надо иметь мужество сказать следующее. «Дорогие украинцы, я вам обещал, что сделаю все от меня зависящее, чтобы договориться о мирном урегулировании. Я пошел на уступки – даже за счет своего рейтинга. Я дал поручение подписать так называемые условия Штайнмайера. Я дал поручение на разведение, хотя оно нам невыгодно, и другое. Однако я вижу, что это не дает своих результатов. Поэтому сейчас мы вместе с военными, экспертами и аналитиками будем думать над другим вариантом решения этой проблемы. Что он будет предусматривать, мы вам расскажем чуть позже».
И да, не исключено, что одним из них может быть и стена. Действуя таким образом, мы должны думать не головами тех, кто живет на Донбассе, а интересами всей Украины. Потому что у нас частенько получается так, что мы говорим – но там же живут наши граждане, что они об этом думают? Правильно, однако их там 2-3 миллиона, а здесь – 37. Так я прошу прощения, мы будем ставить на одни чаши весов интересы подавляющего большинства и меньшинства? Безусловно, не без толерантности. Речь идет не о том, что мы должны отказаться от своих граждан и территорий, но мы должны четко сказать, что поскольку последние являются оккупированными, то всю ответственность за то, что там сейчас происходит, несет страна-оккупант, то есть Российская Федерация. И когда возникнут обстоятельства, мы вернем эту территорию, то мы сделаем все необходимое, чтобы она максимально быстро интегрировалась в демократическое, свободное, независимое украинское государство. На это направлены все наши усилия, и это будет честно и справедливо. Мы не можем становиться заложниками того, что какая-то малая часть нашей территории стала оккупированной, и там живут наши граждане – мы должны думать об интересах страны в целом.
Наша внешняя политика в отношении России все же меняется. И меняется объективно, потому что как для человека, который еще не был посвящен в детали всего происходящего, у Зеленского мог быть один ряд действий, а если сейчас он ежедневно с разных сторон получает информацию очень четкую и правдивую, то не реагировать на это невозможно. Поэтому я очень надеюсь и верю, что анализируя прочитанное и увиденное, Зеленский приходит к выводу: Россия – это страна, с которой договориться о чем-то нельзя в принципе. Ведь даже если ты с ней договоришься, то это еще вовсе не означает, что она будет выполнять то, что зафиксировано. Мы имеем кучу примеров вероломства Российской Федерации.
Движение «нет капитуляции», к которому я имею честь принадлежать – это действительно помощь президенту Зеленскому в сопротивлении против тех, кто его к этой капитуляции толкает. В недавно опубликованной «Украинской доктрине безопасности и мира» предлагаются шаги реалистичнее нынешних. Стоит воспринимать это как приглашение к дискуссии, а не догму или предложение. Мы не претендуем на то, что это мудрость в последней инстанции, однако это действительно предложение как власти, так и гражданскому обществу совместно подумать над тем, каким образом нам лучше выйти из этой ситуации. Но не путем уступок и капитуляции. И я думаю, что заявления Зеленского о том, что выборы на Донбассе состоятся только после выполнения безопасностных условий – это уже свидетельство того, что изменение нашей позиции по России происходит.
Владимир Огрызко / Новое время
