«Во дает! Вот ужо покажет она вам всем! Ай да Маришка моя!», – хлопал себя по ляжкам Владимир Владимирович Путин. От избытка чувств он даже начал кружиться по комнате и напевать «Кручу-верчу, обмануть хочу», — и только завидев на пороге недоумевающих Николая Платоновича Патрушева и Александра Васильевича Бортникова, Владимир Владимирович кашлянул, пригладил костюм, и указал им на мягкие кресла.
После нескольких новых раундов санций в Кремле распространился аналодоуденит, не слишком опасная, но малоприятная болезнь, поражавшая чиновников в сфере безопасности и зенитные системы С-300 и С-400.
«Друзья!» – торжественно произнес президент, откупоривая последнюю бутылочку урококтейля «Доктор Лиза», за которым ныряли у сочинского берега «морские котики» – «Наша партия «Национальный фронт» добилась потрясающего успеха! Она безо всякого, заметьте, шалунишки, админресурса, взяла целых восемь мест в Национальной ассамблее!».
Мужчины переглянулись. «Так ведь там…», – начал было Бортников, но Путин шикнул на него. «Все бы вам изгадить! Лучше сделаем завтра праздник. Пусть этот…», – он нажал кнопку селектора – «Агент Михайлов придумает какой».
«Св. влкмч. Марины Нормандской, съеденной язычниками Астериксом и Обеликсом!», – раздалось из селектора.
«Вот!», – торжествующе закричал президент. – «Ее съели навальнята – за любовь к России, к нашим лесам, к нашим медведям, к нашим песням, к нашему снегу, к нашей во…, в общем, за нас!».
Патрушев и Бортников, вытаращив глаза, молчали, вытянув руки по швам. Сзади у кого-то предательски скрипели штаны. Беспощадный аналодоуденит отдыхать не умел.
«Восемь мест, это…», – раздался из платяного шкафа голос астролога Павла Глобы – «…это знак Бесконечности!».
В глазах Путина застыло блаженство, а сам он, уже не в силах удержаться, прыскал искренним, довольным, естественным смехом. Он даже не заметил, как референт положил на стол увесистое письмо из Почаевской лавры в Тернопольской области, из замерзшей три года назад Украины.
В такт путинскому хохоту в конверте что-то неприятно шипело, и вдруг кто-то тихо, но явственно произнес: «Восемь негритят к Ле Пен ушли потом, но трое там пропало, остались…».
Грянул взрыв.
Максим Михайленко / Facebook
