Мой президент России приехал бы во Францию накануне 11 ноября, а не в самый день. Он обязательно, не позволяя себе никакой спешки, посетил бы русское воинское кладбище Сент-Илер-ле-Гран под Мурмелоном в холмах Шампани. Он не пожалел бы на это времени и, помолившись во время панихиды, возложил бы цветы к могилам предков, отдавших в годы Первой мировой жизнь за Россию и за Францию.
Я думаю, он бы посетил вместе с президентом Макроном одно из французских воинских кладбищ под Парижем, на Марне, Соне или Сомме. Он отдал бы долг русской чести доблестным союзникам.
Быть может, он что-то сказал бы там о нашей русской вине за ту войну и о том, что односторонне прекратив борьбу на своем фронте, мы тем самым продлили войну еще на год, заставив иные народы обеих противоборствовавших сторон приносить ненужные жертвы. В 1917-1918 годах Антанта из-за России потеряла лишний миллион своих солдат. Примерно столько же потеряли и центральные державы.
Я уверен, что на траурную церемонию у Триумфальной арки мой президент прибыл бы одним из первых. Возможно, он прошел бы последние сотни метров пешком по площади Этуаль, тем самым выражая скорбь о погибших, отдавая дань миллионам русских семей, чьи предки сражались тогда. Я думаю, он не позволил бы себе ни одного развязанного «гаерского» жеста в те скорбные минуты, когда зазвонил главный колокол Собора Парижской Богоматери, соединяя небо с землей в памяти о трагическом прошлом.
Я уверен, что на Форуме мира, выступая вместе с президентом Франции и канцлером Германии, мой президент нашел бы точные и возвышенные слова, которые показали бы, как уязвим сегодняшний мир, как случайно из-за амбиций и дурного национализма могут начинаться войны, губящие и народ, и культуру самого агрессора, и ничего не принося взамен, кроме слез вдов и матерей, крестов бесчисленных могил.
Мой президент сказал бы, что правившая в стране большевицкая власть пыталась полностью изгладить память о жертвах той войны. Он бы напомнил, что 1650 тысяч россиян погибли и умерли от ран с августа 1914 по март 1918 года, что 3850 тысяч были ранены, а 2400 тысяч несли бремя плена. И он бы не без удовлетворения отметил, что сейчас по всей России, в каждом русском городе есть мемориальные кладбища и русских воинов, и умерших в российском плену военнопленных Первой мировой войны. Он бы сказал, что во всех храмах вчера по всей России служились панихиды по погибшим тогда воинам и, что преодолевая коммунистическое прошлое, мы возрождаем память не столько славных побед, сколько память загубленных жизней.
Он бы наверно сказал в той речи, что опыт ХХ века, особо страшный в России, научил россиян, что человек, его свобода, достоинство, безопасность и благополучие являются высшими ценностями, а патриотизм состоит именно в том, чтобы заботиться о согражданах, а не в том, чтобы завоевывать земли, кичиться силой, бряцать оружием и угрожать весь мир отправить в ад.
И мой президент протянул бы после этого руку главам европейских государств и сказал, что в этот славный и печальный день Россия вновь подтверждает свою дружбу и готовность защищать и Европу, и мир от переделов границ, деспотизма самозваных тиранов, безумия террористов, и от тайного вмешательства в дела соседей. «Мы, может быть, лучше других знаем, чем оборачивается агрессия, деспотизм, террор, незаконное вмешательство. Мы прошли через все это. Жертвы наши крайне велики, потому что в прошлом мы согласились на посулы дьявола. Больше мы не согласимся на них никогда. Будем молить Бога о том, чтобы вновь не впасть в искушение, как в 1914, 1917, 1939, да и в самом недавнем прошлом, в 2014-м в Украине, и в 2015-м – в Сирии».
Так бы поступил в эти дни мой президент, и я был бы горд за него и счастлив за себя, потому что за такого президента я отдал свой голос.
Андрей Зубов / Facebook
