Не успело остыть в морге снулое тело Иосифа Кобзона – великого воспевателя войны, золотого голоса Лугандона, кавалера орденов «За заслуги перед ДНР», «За заслуги перед ЛНР», друга жареных бурят и израильских бандитов, до последнего вздоха боровшегося с Украиной, как вокруг его трупа тут же разгорелась подозрительная возня.
Как сообщает Russia Today, в Государственной Думе России сочиняется срочное письмо главе «ДНР» Александру Захарченко с просьбой как-нибудь увековечить память Иосифа Кобзона в Донецке, и казалось бы, что тут такого, если за время войны Кобзон вылезал из Донецка только тогда, когда ему надо было в кому, да и там бормотал в шлангу: «А у нас во дворе есть фашистка одна, убей, убей».
Однако весь фокус в том, что Кобзон в Донецке давно уже увековечен, потому что уже добрых 15 лет имеет там собственный бронзовый памятник. Соответственно, ставить второй, даже по просьбе Государственной Думы, имеет смысл только в том случае, если первый уже кем-то распилен и сдан в металлолом. Смогли ли ополченцы молодой республики во главе со своим неизменным вождем за лихие годы независимости избежать такого соблазна? И если нет, на что они пошли бы для того, чтобы замести следы? Действительно ли верны слухи о том, что после продажи драгоценной статуи в цветмет Александр Захарченко лично заказал копию Кобзона знаменитому якутскому скульптору Боппосову, специализирующемуся на поющих петухах из дерьма? Что обо всем этом известно в палатах российского парламента?
В такой трагической ситуации трудно избавиться от многочисленных подозрений, связанных со смертью натурщика, тем более что за долгие годы героической борьбы Иосифа Давыдовича с болезнью и фашизмом его многочисленные поклонники успели убедиться, что сам по себе умереть Кобзон не может.
В русском народе ходили упорные слухи, что в числе накладных аксессуаров у Кобзона давно уже были не только парик и ногти, но и голова, туловище, руки и ноги, за исключением нижней части спины, которая, собственно, и пела.
Немецкие и итальянские хирурги, к которым певца возили в дипломатическом багаже в обход санкций, творили с ней чудеса, но Кобзон был человеком принципиальным и предпочитал русскую народную медицину, в частности, лечебные пирамидки. Этим надежным способом Иосиф Давыдович щедро делился с детьми из онкогематологического отделения симферопольской больницы.
Это был человек-эпоха похлеще Задорнова, и, казалось бы, умирать там давно было нечему. Но кто-то рассудил иначе.
Кто же сумел запихнуть осиновый кол в то, что осталось от великого Кобзона? Понятно, конечно, что, во всяком случае, не совесть и не бурятские танкисты, чьи прогоревшие головы всегда так радовали поющего вдохновителя русского мира. Может, это был Янукович, чей домашний адрес в Подмосковье Кобзон слил в отместку за плохой расстрел Майдана. (По слухам, Янукович, в свою очередь, подстерег соседа на темном огороде и сорвал с него, как ему тогда казалось, шапку, и потом долго кричал по ночам, вот вам и мотив.) Может, это были диверсанты киевской хунты, чьи злодеяния давно уже не удивляют никого, кроме самой киевской хунты. А может, сама мать-земля уже задолбалась носить такую тяжелую и высокодуховную глыбу, как Кобзонище…
По большому счету, это уже не так важно. Гораздо важнее то, что украинское общество было часто несправедливо к покойному. Но был ли покойный нравственным человеком? Да, он был таким нравственным человеком, что сам Путин онемел, когда он сдох. Все свои силы он положил на то, чтобы жить за счет уничтожения украинского общества, но украинское общество не хотело, чтобы он жил за его счет. А вынести этого противоречия во взглядах Иосиф Давыдович не мог, потому что имел вспыльчивый характер. И поэтому он умер. Всё.
Василий Рыбников / УНИАН
