Путин с первых дней военного конфликта на Донбассе старался представить картину таким образом, что это – внутренний конфликт Украины, и Россия является не стороной конфликта, а добровольным миротворцем, пишет Георгий Тука для Нового времени.
Когда был создан Совместный центр по контролю и координации на Донбассе, в его функции входили два направления: следить за разведением тяжелых видов вооружения и координировать режим прекращения огня на определённых участках в том случае, если там требовалось восстановление объектов критической инфраструктуры. Это линии электропередачи, водопроводы, газопроводы, Донецкая фильтровальная станция и тому подобные.
Механизм работал так: после очередного повреждения критически важных объектов украинская сторона писала заявку с предложением в такой-то точке (прилагались координаты) обеспечить режим прекращения огня для проведения восстановительных работ с такого-то числа и в такой-то период времени. Россияне, находившиеся в Соледаре Донецкой области, вступали в переговоры с россиянами, которые непосредственно командуют террористами, и определенным образом они там договаривались. Иногда это было быстро, иногда – нет. Иногда режим прекращения огня соблюдался, иногда – нет. По-разному. Тем не менее, такой механизм худо-бедно работал. Выезжали ремонтные бригады, восстанавливали поврежденные объекты, которые через какое-то время снова подвергались атакам.
На сегодняшний день российская сторона заявила о своем выходе из Совместного центра, мотивируя эту тем, что якобы Украина ограничивает их свободу передвижения, унижает их честь и достоинство и так далее. К такому поступку они шли целенаправленно, еще с августа, когда руководству СЦКК с российской стороны было направлено письмо, в котором сообщалось, что один из российских генералов, проходя со строем мимо украинского военнослужащего обратил внимание, что украинский солдат не отдал честь российскому генералу, а на замечание ответил как-то по-хамски, да еще толкнул плечом. Этот инцидент стал каплей, которая, скажем так, переполнила чашу терпения российской стороны.
Теперь о последствиях такого решения. В случае повреждения объектов инфраструктуры на Донбассе у нас остается один-единственный путь решить проблемы – обращаться к представителям СММ ОБСЕ в качестве посредников. Будет ли этот механизм эффективным? Сомневаюсь. Но это наш единственный вариант. Я прогнозирую, что в ближайшие дни будет где-либо совершен обстрел, будут повреждены важные объекты инфраструктуры, чтобы продемонстрировать нам, кто в доме хозяин. В последние дни военная ситуация в зоне конфликта ухудшилась, и это логическое продолжение всех действий России.
Для чего России это нужно? Задача номер один, о чем Путин говорил многократно с самого начала, – Киев должен вступить в прямые переговоры с боевиками на Донбассе. Если Украина пойдет на такой шаг и начнет какие-либо переговоры непосредственно с представителями ОРДЛО, то де-юре это будет означать фактическую легитимацию этих режимов.
Примерно полтора-два месяца назад я общался с руководством Молдовы, и в правительстве Молдовы считают, что в свое время была допущена ужасная стратегическая ошибка с их стороны: они вступили в прямые переговоры с Приднестровьем, признав их стороной конфликта. Если не дай бог, мы совершим подобный шаг, то тогда Россия однозначно выйдет из всех переговорных процессов, мотивируя это тем, что вот, наконец, начались прямые переговоры между Киевом и Донецком и Луганском, и вот пусть они там себе договариваются. При этом все чудесном понимают, что реальным хозяевами на той территории являются не Пасечник и не Захарченко, а Владимир Владимирович.
