Администрация Дональда Трампа озаботилась вопросом целесообразности создания компактного ядерного оружия. Как пишет со ссылкой на анонимные источники журнал Politico, при президенте был создан совещательный совет для оценки соответствия американского ядерного потенциала перспективным задачам и необходимости его пополнения маломощными боеприпасами с целью сдерживания России, КНДР, Ирана и других потенциальных противников из ядерного клуба, пишет Алексей Кафтан для Деловой столицы.
Решение о необходимости разработки таких боеприпасов станет свидетельством принципиального отказа от продолжения политики Барака Обамы, который стремился к уменьшению фактора наличия ядерного оружия во внешней политике США и практически заморозил разработку как новых типов атомных боеприпасов, так и сценариев их применения.
Бесполезная мощь
Известие о созыве совета (официальное название которого не приводится) и слухи о возможном расширении ядерного арсенала вызвало ряд критических комментариев, которые, в общем, сводятся к трем моментам: 1) нам это ни к чему, поскольку имеющихся сил вполне достаточно; 2) зачем подражать России и соглашаться на понижение порога применения ЯО; 3) создание новых типов такого оружия приведет к возобновлению ядерных испытаний, а это неприемлемо.
Сторонникам переформатирования ядерных сил, тем не менее, есть что возразить. Аргумент насчет достаточности с 2001 г. опроверг ход иракской и афганской кампаний: обычные противобункерные боеприпасы нередко оказывались малоэффективными против эшелонированных на сотни метров в глубь укреплений, так что нецелесообразность их применения сказывалась на планировании операций. Или же они имели слишком большой вес, и, соответственно, ограничения на их применение налагались возможностями средств доставки. Что опять-таки сказывалось на оперативных планах.
К примеру, в 2001 г. семитонных бомб BLU-82/B оказалось недостаточно для гарантированного разрушения занятого талибами укрепрайона Тора-Бора, в котором скрывался Усама бин Ладен, и его все равно пришлось штурмовать наземным войскам. Причем 16 лет спустя крепостью успело попользоваться и Исламское государство, которое пытались выкурить без малого десятитонной «матерью всех бомб» GBU-43/B, но, похоже, достигли лишь пропагандистского эффекта. Пентагон намеревался использовать эту супербомбу против бункеров Саддама, но разработка затянулась, и в Ираке применить ее не успели. Примечательно, что ввиду размеров и веса оба боеприпаса приходится сбрасывать с доработанных транспортников С-130. Так что наличие сколько-нибудь серьезной системы ПВО делает их применение маловероятным.
Иными словами, к ядерным объектам Ирана и КНДР они попросту не прорвутся, а если бы такое чудо и случилось, то для безвозвратного уничтожения целей понадобилось бы еще одно чудо. С крылатыми ракетами, конечно, попроще, но в тот же «Томагавк» помещается всего 450 кг взрывчатки, а в авиационную AGM-86 – 1362 кг против 8,48 т в GBU-43. В то же время стандартная для ядерных вариантов этих ракет боеголовка W80 имеет мощность, изменяемую в пределах 5–150 кт тротилового эквивалента (причем оснащенные ею «Томагавки» уже несколько лет как сняты с вооружения).
В общем, получается либо слишком мало, либо чересчур много. Между тем стандартная ядерная бомба американских вооруженных сил В61 имеет переменную мощность заряда от 0,3 до 170 кт. Но это если говорить только о мощности взрыва, забыв о длительном радиоактивном заражении. Впрочем, к нему мы еще вернемся. Сейчас же просто отметим, что этот фактор удерживал Пентагон от соблазна использовать ее в противобункерном исполнении не меньше, чем неизбежное международное осуждение с трудно прогнозируемыми последствиями.
С позиции силы
«Русский» аргумент строится на той предпосылке, что возможное решение Вашингтона станет фактическим согласием на понижение планки применения ЯО, инициированное Москвой, — дескать, зачем давать ей лишний повод? Но, во-первых, накануне принятия редакций военной доктрины от 2010 и 2014 гг. в России разворачивалась широкая дискуссия о возможности включения в нее пункта о превентивном ядерном ударе. И хотя в результате до этого не дошло, в документе все же появилось положение о том, что РФ оставляет за собой право на применение ЯО даже в случае, если против нее будет применено конвенциональное оружие. Причем авторы явно намеренно избегали однозначности. С одной стороны, для такого шага должна возникнуть угроза существованию государства. С другой – решение о применении ядерного оружия принимает президент, который степень опасности невзначай может и преувеличить… И потом — Москва таким образом обозначила для себя способ выхода из собственной военной авантюры на случай ее провала.
Во-вторых, Россия после программной мюнхенской речи Путина избавляется от договорной системы, сдерживающей ее боевые возможности. К примеру, с того времени начались работы над крылатой ракетой 9М729 для комплекса «Искандер-М». Этот сухопутный вариант «Калибра», способный нести ядерную боеголовку и нарушающий условия Договора о запрещении РСМД от 1987 г., начал поступать на вооружение год назад, и уже сформированы два дивизиона. В 2015-м Москва бессрочно приостановила участие в Договоре об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), которым в свое время был ограничен военный потенциал стран НАТО и бывшего советского блока. Периодически всплывающие планы размещения ЯО в Крыму дают основания для обвинений Кремля в намерении нарушить Договор о нераспространении: какой бы статус полуострова ни придумала для себя РФ, с точки зрения международного права он остается территорией другого государства. Здесь же стоит вспомнить и об информационных провокациях вроде адресованного НАТО и не столь уж гипотетического вопроса, зачем умирать за Нарву, подкрепленного размещением тех же «Искандеров» в Калининградском анклаве.
Список шагов далеко не полон, но представление о тенденции дает. Кремль предпочитает общение с позиции силы и, соответственно, лишь силу уважает. В сентябре 2014 г. Госдеп признал, что Россия впервые с советских времен практически восстановила паритет с США по количеству развернутых боеголовок стратегического назначения (большой дальности): 1643 против 1652. Что же касается боеприпасов тактических, то она впереди на целый порядок. На европейской территории страны НАТО располагают примерно 260 такими авиабомбами (200 — американские В61, остальные — французские). Еще около 300 бомб В61 – в США. Россия же обладает по меньшей мере 5 тыс. зарядов разных классов – от боеголовок для «Искандеров» до торпедных, авиационных и артиллерийских ядерных боеприпасов. Причем изменить этот дисбаланс в обозримой перспективе вряд ли возможно. Делая после распада СССР все более высокую ставку на высокоточное оружие, американцы пустили свои неизбирательные вооружения в утиль. Россия же технологическое отставание компенсировала в категориях цены и эффективности. Впрочем, как уже было написано, разносить Европу в радиоактивный пепел россияне соберутся только в том случае, если очередной поход за освобождение соотечественников окончится жестким фиаско. Но после выхода из ДОВСЕ ВС РФ быстрыми темпами отстраивают ударные группировки на западном и юго-западном направлениях.
Еще в пятидесятых превосходство СССР в обычных вооружениях и привело к нуклеаризации Европы. Согласно тогдашним расчетам для сдерживания наступления Варшавского договора понадобилось бы не меньше 96 дивизий, причем только на вооружение каждой пришлось бы потратить $1 млрд в тогдашних ценах плюс содержание и инфраструктура. Ядерное оружие позволяло обходиться втрое меньшими силами. Тогда, собственно, и начался тактический бум – большие ядерные пушки, маленькие ядерные ракеты, ядерные рюкзаки-фугасы. Страх перед возможным прорывом лавины советских танков в «брешь Фульда» между Франкфуртом и границей Восточной Германии привел к появлению даже таких курьезов, как ядерная базука «Дэйви Крокетт». Что характерно, мощность заряда ее ракеты размером чуть больше мяча для регби была такой же, как и у девятиметровой GBU-43. Тем самым компенсировалась ужасающе низкая точность.
Ядерная базука «Дэйви Крокетт»
Так вот, коль скоро Москва тяготеет к логике времен холодной войны, то возможный ответ на ее действия тоже может прийти из той же эпохи. Но при этом хорошо бы, чтобы от Европы еще что-то осталось. Мартин Кревельд в своей книге «Трансформация войны» отметил, что обладание ядерным оружием приносит очень незначительные политические дивиденды, потому что никто еще не придумал, как им воевать так, чтобы выжить самому, выиграть, не разнести при этом планету, да еще и вкусить плоды победы. Великое множество побочных эффектов, от политических до физических, лишает ЯО практической ценности.
Стопами Буша
Не то чтобы эту проблему не пытались решить – тот же Кревельд увлекательно пишет об этих попытках. И, похоже, что к настоящему времени они окончательно свелись к психологическим практикам, реализуемым в рамках концепции «доминирования путем эскалации». И киселевский «радиоактивный пепел», и кимова «великая боль», и трамповы «огонь и ярость» – на известном жаргоне это называется «брать на понт». Вопрос лишь в том, как убедить аудиторию, что ты достаточно безумен. Понятно, что режиму с реноме беспредельщика сделать это проще. Иное дело, если приходится соблюдать видимость приличий, тут демонстрация должна быть и предметной, и аккуратной.
С этой точки зрения вдруг проснувшийся интерес Белого дома к «мининьюкам» – ядерным боеприпасам малой мощности – выглядит вполне логичным. Более того, американский истеблишмент упорно и не безуспешно перековывает Трампа в относительно нормального президента-республиканца. А ближайший его предшественник в этой роли, Джордж Буш-младший, немало сделал для утверждения доктрины «антираспространения», позволяющей превентивные удары по объектам военной и исследовательской инфраструктуры режима, задумавшего войти в клуб обладателей ОМП без спроса. Под эту доктрину подбирались и соответствующие инструменты.
Так, в обзоре ядерной политики, представленном Конгрессу еще в 2002 г., обосновывалась необходимость создания ядерного боеприпаса мощностью до 5 кт в прочной оболочке, позволяющей пробиваться на большую глубину. Подразумевалось, что подобная конструкция позволит одновременно и поразить подземные укрепления на глубинах до 300 м, и избежать серьезного радиоактивного заражения. Налицо то же стремление к отождествлению ЯО малой мощности и конвенционных боеприпасов, в котором критики обвиняют и нынешнюю администрацию. Вполне возможно, что генеральское трио (министр обороны Джим Мэттис, советник по национальной безопасности Герберт Макмастер и недавно возглавивший аппарат Белого дома, но уже устроивший там большую чистку Джон Келли) решило вернуться к этой идее, тогда похороненной Конгрессом.
Правда, здесь остаются технические проблемы: даже если такая боеголовка уйдет в землю метров на 30, характеристики ее взрыва при такой мощности будут мало чем отличаться от поверхностного, в том числе и по радиоактивному выбросу. Это неизбежно и при использовании атомного заряда, в котором применяется только деление тяжелых ядер урана-235 и плутония-239 (первое поколение ЯО). И термоядерного, где энергия деления тяжелых ядер используется для запуска реакции термоядерного синтеза изотопов водорода – дейтерия и трития (второе поколение). Но если удастся сделать чисто термоядерный заряд, в котором для запуска реакции синтеза используется другой «запал», то сильного долговременного загрязнения удастся избежать. На это, к слову, на страницах российского «Независимого военного обозрения» указывал старший научный сотрудник Института США и Канады при РАН капитан 1 ранга Игорь Бочаров.
По некоторым прикидкам, район перестал бы фонить уже через несколько суток после взрыва. Словом, никакой многолетней зимы, мутаций и прочих прелестей Армагеддона, мешающих воевать ядерным оружием.
Если проблему нерадиоактивного «запала» удастся решить, США получат боеприпасы с невиданными возможностями. Чисто термоядерному заряду для взрыва не нужно создавать критическую массу, так что он может быть очень компактным и притом мощным. К слову, еще в 1997 г. нобелевский лауреат по физике Ганс Бете советовал Биллу Клинтону отказаться от финансирования подобных исследований. Двумя годами позже российский физик-ядерщик Виктор Михайлов, впоследствии министр по атомной энергии, пессимистически отмечал, что в рамках запущенной после прекращения США ядерных испытаний в 1992 г. Программы сопровождения ядерного арсенала «будут проводиться работы по созданию принципиально новых видов оружия и оценке физических принципов, существенных для проектирования ядерного оружия».
Собственно, здесь мы подходим и к вопросу о возобновлении испытаний: вычислительные мощности американских ядерных центров дают широкие возможности для моделирования, а заряд, который не фонит, вызовет куда меньшие протесты общественности, тем более что решение о прекращении тестовых взрывов в 1992-м не было обусловлено международными договорами.
Остается вопрос технической осуществимости проекта. Эксперименты с суперконденсаторами, компактными лазерами и источниками электромагнитной энергии были и при Буше. За минувшие полтора десятка лет соответствующие технологии ушли далеко вперед. Так что новое поколение термоядерных бомб может появиться уже в президентство Трампа – если Конгресс даст денег.
Наша Рада
