«Ты слышал, что стало с грушником Ерофеевым, когда он вернулся, – таинственно вопросил журналиста «Новой газеты» Павла Каныгина маминсын (тм) ефрейтор Агеев. – Его просто убрали. Убили». – «Откуда ты знаешь?» – «Я знаю точно. Об этом все говорят: и там, и здесь, по эту сторону. Все знают, что с ним это сделали. Потому что говорил лишнего».
Каныгин, приведший к Агееву, поехавшему в Украину убивать украинцев по контракту и угодившему в плен, его любящую маму не мог, понятное дело, возразить немедленно. Но вернувшись в Россию вроде бы проверил: убили – не убили? И утверждает, что Ерофеев жив, – пишет Сергей Ильченко для Деловой столицы. – Правда, «несколько ограничен в общении с внешним миром». Последнюю фразу Каныгин не расшифровал, так что бог его знает, право, как именно Ерофеева ограничили. То ли посадили пожизненно и без суда, то ли отрезали руки и язык, то ли следят, чтобы он не прорвался к интернету и мобильному телефону. В России, в принципе, все возможно. Человеческая жизнь там ничего не стоит. Могли, к слову, и убить, а Каныгин может лгать, и способов побудить его к такой лжи у российских властей – вагон и маленькая тележка.
В общем, неизвестно на самом деле, что там с Ерофеевым. Но ефрейтор российской армии Виктор Агеев, взятый с поличным на Донбассе, где его якобы нет и не было, «знает точно»: убили. И даже знает, за что: за то, что наговорил в плену. Что не мешает самому Агееву петь соловьем, спасая свою шкуру. Потому, что Витя Агеев только с виду дураковат, а на самом-то деле Витя – паренек хитрый и ужасно прохаванный. Выросший в российской подворотне – не такой, конечно, в какой вырос Володя Путин, а попроще, попровинциальнее, но с теми же, в общем-то, нравами. Витя понимает, что если он будет героически молчать, то никто его вытаскивать не станет. Молчит – и ладно, беспокоиться не о чем. Витя знает, что Родине на него начхать, она давно его списала, и вытаскивать его будут только ради того, чтобы он, наконец, заткнулся. А там уже — как фишка ляжет. Может, и не убьют. Витя, конечно, надеется, что не убьют.
Вообще-то, Витя Агеев и его мама – великолепный материал для социальных исследований. Два россиянина, разного пола и возраста – такие, какие они есть. Без всякого грима. Без морали. Без признаков раскаяния, даже самого мимолетного. Ну вот, неудачно вышло – поехал сынок на заработки пострелять немного хохлов, все поначалу шло отлично, но тут не свезло: он попался. Теперь надо исхитриться и сделать несколько просчитанных ходов одновременно.
Во-первых, заморочить голову глупым хохлам, давя на жалость. Они-то, дурачки, конечно, поверят – куда ж им против хитроумных россиян. Во-вторых, начать говорить на запретные (с точки зрения российской власти) темы. Но так, чтобы, с одной стороны, эти самые власти очень захотели бы заткнуть этот фонтан и вытащили бы Витю. А с другой – так, чтобы не озлить их слишком уж сильно. Чтобы они не захотели свернуть Вите и его маме бошки, когда те окажутся в их руках.
ФСБ, МО и прочие чиновники, в свою очередь, конечно же, просчитывают эту игру и очень ей недовольны. Родина-мать, она же Сувереннодемократический Сколенвстан, желала бы, чтобы Витя Агеев умер молча. Но Вите Агееву начхать на Родину-мать ровно в той же степени, в какой Родине-матери начхать на Витю Агеева. Витя и его мама предлагают Родине-матери сделку: мы не переходим определенной черты, а вы вытаскиваете Витю. Они оба играют тщательно продуманные роли. Это заметно на любом видео. Заметен и тонкий Витин маневр: как только его история получила достаточно большую известность, и Родина-мать уже не может просто так взять и положить на него с прибором, он сделал маленький, но очень важный шажок назад. Уточнил, что, хотя из России он прибыл в качестве военнослужащего российской армии, но сразу после перехода границы заключил контракт с «народной милицией ЛНР». Это ровно тот же маневр, который проделали на суде Александров и Ерофеев: заявили, что добровольно вступили в «народную милицию ЛНР», а предыдущие показания из них выдавили под пытками. Витя хорошо готовится и изучает опыт предшественников.
Но все же верит ли Витя, что Ерофеева ликвидировали за излишнюю откровенность? Или на автомате повторяет то, что российским «добровольцам» внушают их командиры, дабы побудить их (в случае плена) не слишком распускать язык?
Это непростой вопрос. Даже вопрос философский. Дело в том, что Виктор Агеев и его мать вообще не мыслят в категориях «правды» и «лжи». Их подходы лежат в иной плоскости: есть то, что утверждает официальная и неофициальная пропаганда и чему полагается верить. Есть то, веру во что выгодно изображать здесь и сейчас. И наконец, есть модель реальности, исходя из которой нужно строить практические действия, не озвучивая ее.
Витя соглашается с тем, что Ерофеева убили, и стоит на этом — убили, и все тут, так как это официальная версия, которую тем или иным способом довело до Вити его начальство. Витя держится этой версии, потому что это – часть лояльного поведения. Это ему зачтется, когда его вернут в Россию.
Конечно, о том, что Ерофеев убит, никто не объявлял перед строем. В тоталитарных обществах все построено не на том, что говорится открыто, а на том, что подразумевается, и что запускается в форме тонких намеков в узком кругу. Интересующихся тем, как это работает, отсылаю к «Сиренам Титана» Курта Воннегута – там это разобрано по деталям и разложено по полочкам. Читать роман, правда, тяжело. Очень уж хорошо передана давящая атмосфера, в которой живут его обитатели. Так вот, Витя Агеев как раз и есть обитатель таких давящих глубин, где странные создания в полной темноте жрут друг друга. Витя – одно из таких созданий. Он очень хорошо приспособлен для выживания в этих глубинах.
Далее, когда Витя рассказывает о том, что Ерофеева убили, – он давит на жалость. Мол, буду много говорить, то убьют и меня. Потому что прессануть Витю так, чтобы он выложил все, что может представить интерес для украинской стороны, – абсолютно все: и то, что ему известно наверняка, и то, что не наверняка, и то, о чем он слышал краем уха, и то, о чем не слышал даже, но догадывается. — это, в общем-то, дело плевое. Никаких пыток и даже рукоприкладства тут не потребуется. Полчаса, от силы час правильно выстроенного разговора – и Витя изойдет холодным потом и словесным поносом. Витя это знает. Единственная Витина защита – бить на жалость: мол, убьют меня, если расскажу. И Витя на жалость бьет. И это отчасти работает. Потому что Украина, даже воюющая Украина – далеко не Россия. И те, кто с Витей работают, – далеко не звери. Во всяком случае, по сравнению с их российскими коллегами.
И наконец, практический план Витиных действий. О нем уже было сказано: дозированный слив.
Вот, собственно, и весь Витя. Витя – продукт России. Изучая Витю можно понять Россию. Потому что Россия по большому счету вся состоит из таких вот Вить и их мам. Никаких других обитателей там нет. Это мир, скрепленный страхом и взаимной ненавистью. Без них он разлетится в куски.
Витя не любит Россию. Витя ее ненавидит и боится. Но он не может жить вне ее – так рыба, вытащенная на свет из глубины, будет разорвана внутренним давлением.
К Вите и его маме стоит приглядеться как можно внимательнее. Это поможет понять многие важные вещи. Например, природу того, что нам противостоит. Чем современные россияне принципиально отличаются от нас. Увидеть глубину пропасти между нами и ними. Осознать, что если Россия победит, то Украина превратится в такой же инфернальный мир, населенный нелюдью. Для людей в этом мире не будет места.
Смотрите на Витю. На его маму. Смотрите во все глаза и ловите каждое их слово. Потому что лучшего способа понять, что и от кого мы защищаем, сражаясь с Россией, просто нет.
