Отныне доносчиков будут стимулировать за счет государства: и, не только лояльностью государства, а даже гривной. Правда, чтобы получить свои 30 сребреников, придется изрядно напрячься.
Верховная Рада приняла в целом закон об изменениях в закон «О предотвращении коррупции», который создает законные основания для возникновения так называемого «института обличителей» — людей, которые будут получать статус обличителей коррупции за сообщения о соответствующих преступлениях. Поэтому выясняем, кто может стать обличителем и какие выгоды или, наоборот, проблемы, он получит в качестве благодарности за свой «сигнал».
Данный закон внес в Верховную Раду президент Украины Владимир Зеленский. И определил его как неотложный. Рада и вправду в достаточно сжатые сроки рассмотрела и одобрила президентский проект.
Разоблачитель или стукач
В само понятие «разоблачитель» законодатели внесли достаточно широкий смысл. Разоблачителями назвали людей, которые сообщили о возможных фактах коррупционных или связанных с коррупцией правонарушений, если такая информация стала им известна в связи с трудовой, профессиональной, хозяйственной, общественной, научной деятельностью, прохождением службы или учебы либо их участием в предусмотренных законодательством процедурах, которые являются обязательными для начала такой деятельности, прохождения службы или обучения.
Главным основанием для критики именно такого определения стало противоречие с международными нормами и документами Совета Европы, которые определяют обличителей именно как участников системы, в которой произошло коррупционное деяние. А в украинском же варианте это может быть любой активист, который сделал вывод о наличии преступления из-за внешних признаков: например, дорогие часы на руке подозреваемого.
Таких людей по праву можно будет назвать не разоблачителями, а банальными стукачами — коих в украинской истории имеется в достатке.
Анонимные доносы: маст хэв
Еще одним фактором, который превращает обличителей в европейском понимании в стукачей в трактовке украинского закона предусмотрена анонимность заявлений.
То есть вместо того, чтобы заявитель, после обращения в соответствующий орган со своим разоблачением, получал соответствующую правовую и физическую защиту, ему предлагается воспользоваться неким анонимным каналом связи и отправить обычную анонимку.
Можно предположить, что закон если и будет работать, то именно в этой, анонимной, части — ведь даже потенциально полноценные разоблачители с практически стопроцентной вероятностью выберут путь анонима, чем подставятся под риск и принесут заявление в НАПК лично.
Даже установленное законом освобождение от гражданско-правовой ответственности за имущественный и/или моральный ущерб вследствие правдивого сообщения не станет стимулом обращаться к правоохранителям под собственным именем.
НАПК раздора
Противоречивой концепцией критики законопроекта называют и то, что главным органом работы с разоблачителями-стукачами будет Национальное агентство предотвращения коррупции (НАПК). Именно оно будет заниматься и обработкой заявлений, и их проверкой и работой с разоблачителями.
В то же время работа с разоблачителями предполагает не только проверку предоставленных сведений в плоскости, скажем, соответствия расходов потенциальных коррупционеров их прибылям. Ведь в случае, если сведения о совершении преступления в ходе проверки подтвердятся, по его заявлению должно быть возбуждено уголовное дело и начато расследование. Однако НАПК полномочий возбуждать дела, вести следствие и, тем более, предоставлять охрану обличителям не имеет.
По логике этим должен заниматься какой-то правоохранительный орган (НАБУ, полиция, СБУ…), который имеет право возбуждать дела и вести досудебные расследования как и осуществлять физическую охрану заявителей.
Но законодатели все же определили эту сферу для НАПК. И тем самым создали определенную коллизию, вследствие которой НАПК получает определенные функции правоохранительного органа, но законодательной возможности осуществлять их фактически не получает.
Гонорар за донос
Главной новацией и приманкой принятого закона его сторонники называют введение возможности получить гонорар за разоблачение коррупционного преступления. И на этом стоит остановиться более подробно.
В законе указано, что за сообщение о коррупционном преступлении, активное способствование его раскрытию обличителю выплачивается вознаграждение в виде 10 процентов от денежного размера предмета коррупционного преступления или от нанесенного государству ущерба. Но при определенных, достаточно существенных, условиях.
— денежный размер предмета преступления или нанесенные государству убытки от такого преступления в пять тысяч и более раз превышают размер прожиточного минимума для трудоспособных лиц, установленного законом на момент совершения преступления (на сегодня — более 10 млн гривен);
— вознаграждение в виде 10 процентов от денежного размера предмета коррупционного преступления или от нанесенного государству ущерба выдается после вынесения обвинительного приговора суда;
— вознаграждение не может превышать три тысячи минимальных заработных плат, установленных на момент совершения преступления.
Созданная «вилка» условий достаточно сильно сужает круг возможных реципиентов вознаграждения. А тезис о том, что фактическое получение средств оттягивается вплоть до вступления приговора в законную силу — вообще сводит вероятность финансового хеппиэнда к нулю, поскольку даже эксперт с феноменальной памятью вряд ли вспомнит хотя бы один завершенный приговор по коррупционному делу, в котором фигурировала сумма пусть на йоту приближенная к 10 миллионам.
Поэтому часть о вознаграждении обличителям можно смело списывать в разряд популистских заигрываний с электоратом, который продолжает верить в масштабные весенние посадки и конфискации украденного у народа добра.
Эффективность закона
Если исключить из списка мотив для обличителей в виде материальной выгоды, то в списке потенциальных мотиваций остаются только зависть (мстительность) заявителей и гражданская ответственность.
В первом случае новый закон является фактически легализацией упомянутого нами в начале вековечного стремления наказать объект своей зависти, что имеет мало общего с борьбой с коррупцией. А гражданская ответственность и другие высокие ценности, как мы понимаем, будут либо «пустышками», относительно которых о доказанности конкретного преступления говорить не приходится, или искажении их до уровня зависти и личной мести. Ибо единственная и максимальная санкция для обличителей за ложное сообщение – опровержение.
Ну и нельзя исключать невиданные до этого возможности политического преследования неугодных, которые открываются перед властью. Поскольку анонимки — лучший способ легализовать компромат на того или иного деятеля. В частности, например, силовые органы уже имеют много компромата на нынешних нардепов. Но эти данные получены не совсем законным путем и реализовать их для возбуждения дел не очень получится. А теперь институт анонимных разоблачителей позволяет придать этому компромату вполне легальный статус. И соответствующим образом принудить строптивого нардепа к покорности.
В общем, стремление Зеленского ввести данный институт обличителей выглядит малоконструктивно. Педалируя с самого начала своей каденции тему борьбы с коррупцией путем создания новых правоохранительных органов, предоставления им больших полномочий, установления большей ответственности за коррупционные преступления наш президент так и не понял, что такими мерами можно бороться исключительно с коррупционерами, но отнюдь не с самим явлением.
Ведь самым главным предохранителем коррупции, как известно, является отсутствие условий для коррупции. Проще говоря: коррупция исчезнет тогда, когда она не будет выгодной. Поэтому средствами законодательного искоренения коррупции могли бы быть закреплены в законе прозрачные механизмы функционирования тех или иных рынков, распределения бюджетов и принятия властных решений.
Однако президент упорно идет путем борьбы с последствиями, а не причинами. И разоблачители в законе о коррупции — очередной шаг в указанном направлении.
Антон Коломойцев / Depo.ua
