Две недели назад, 23 августа, в берлинском районе Моабит был застрелен Зелимхан Хангошвили, широко известный как активный участник чеченского сопротивления. Убийца использовал пистолет с глушителем и попытался скрыться на велосипеде, но был задержан. Небрежно организованный отход свидетельствует, что задержание входило в спланированный сценарий, хотя исполнитель мог об этом и не знать.
У Зелимхана Хангошвили остались жена и пятеро детей в возрасте от двух до 17 лет.
Несмотря на задержание убийцы фактически на месте преступления, следствие явно идет со скрипом. Недаром же 3 сентября полиция обратилась ко всем, кто мог видеть подозреваемого, с призывом поделиться информацией. Следователей интересуют его перемещения по городу и круг знакомств.
Вместе с тем политический мотив убийства, как и его заказчик, вполне очевидны.
Кто убит
Хангошвили, этнический чеченец из Грузии, воевал в Чечне против российских войск и уже давно был объявлен в России в розыск. Позднее он долгое время был сотрудником антитеррористического отдела МВД Грузии.
Охоту за ним вели давно. В 2014 г. попытались взорвать в мечети, в родном селе Дуиси в Панкисском ущелье. В 2015-м тяжело ранили, обстреляв машину в центре Тбилиси.
Зелимхан Хангошвили после первого покушения в 2015 году. Фото: rustavi2.ge
После второго покушения Хангошвили уехал в Украину, но и у нас не чувствовал себя в безопасности. В итоге переехал в Германию, где запросил, но так и не получил политического убежища, и, борясь за него, жил в Бранденбурге, затем в Берлине, находясь под негласным наблюдением властей, считавших его «потенциально опасным исламистом». Это, к слову, никак не следовало из его биографии, но немецким иммиграционным службам было проще навесить ярлык, чем разбираться в деталях. Как следствие, первая информация об убийстве Хангошвили прошла с упором на то, что он был «опасным чеченцем-исламистом».
Анонимный убийца с лицом ГРУ
Убийца Хангошвили въехал в Германию по евровизе, выданной французским консульством на имя Вадима Андреевича Соколова, 49 лет, родом из Иркутска, прописанного в Санкт-Петербурге, обладателя российского небиометрического паспорта. Паспорт был выписан на вымышленное имя, поскольку такого человека нет ни в одной базе, включая базу российских паспортов. Это означает, что «Соколов» либо проходил границу в особом порядке, либо в момент прохождения числился в системе «Роспаспорт», а позднее был оттуда удален.
Ни то, ни другое невозможно без участия российских спецслужб, а следовательно, их причастность к убийству Хангошвили не вызывает ни малейших сомнений. Несуществующим оказался и адрес Соколова в Санкт-Петербурге, который он указывал при подаче документов на визу. Как французское консульство выдало многократную визу человеку с пустым, полученным буквально за несколько дней до этого и оформленным на несуществующее имя по несуществующему адресу небиометрическим паспортом, — загадка, а точнее — секрет Полишинеля. Здесь есть только два варианта: либо российский агент среди консульских работников, либо… Впрочем, о втором варианте мы поговорим позже.
Кроме того, номер и серия загранпаспорта «Соколова» прямо указывают на паспорта, выдававшиеся в Москве другим, уже спалившимся сотрудникам ГРУ. Это ставит вопрос о преднамеренности его засветки — как о визитной карточке, оставленной на трупе. Иными словами, убийство Хангошвили организовано именно как публичная постановка с ясным указанием на организаторов. Заказчики хотели получить максимум известности и огласки, на страх тем, до кого они еще не добрались, и в назидание прочим — как наглядную демонстрацию всемогущества длинной руки Кремля.
При этом выставить России какие-либо формальные претензии невозможно. «Соколова» не существует, и тот, кто выдает себя за него, может озвучивать следствию любую легенду либо просто глухо молчать. Его перспективы вовсе не столь плохи, как это может показаться. Грозные тюремные сроки, которые отмеривают европейские суды — в 10, 15, 20 и более лет, — на поверку не столь уж и грозны. Во-первых, они легко и неоднократно снижаются за примерное поведение в тюрьме. Во-вторых, тюрьма в Германии, хотя и не столь удобна для пребывания, как, скажем, скандинавская, но, по свидетельствам отсидевших там людей, тоже вполне комфортная, с широкими возможностями поддерживать себя в хорошей форме, получать медицинское обслуживание, общаться в Сети, заниматься самообразованием, заочно учиться или осваивать рабочую профессию. И даже «значительную сумму денег», обнаруженную при обыске в квартире, которую снимал «Соколов», у него почти наверняка не конфискуют, поскольку доказать их криминальное происхождение будет невозможно. Деньги положат на его счет и он, при желании, сможет тратить их на все, что разрешено в немецкой тюрьме, забрав остаток при выходе на свободу.
Едва ли «Соколов» является кадровым офицером ГРУ. Судя по характерным татуировкам и ряду деталей в поведении, он просто уголовник-рецидивист, которого, очевидно, поставили перед выбором: выполнение задания ГРУ в обмен на списание грехов плюс денежное вознаграждение, а в самом худшем случае, при провале, который был спланирован, хотя «Соколов» об этом и не знал, комфортная отсидка в Германии с реальной перспективой выйти на свободу уже лет через семь, либо длительный срок в России в гораздо худших условиях.
Не случайность, а тенденция
Случай с Хангошвили — лишь один из многих. Ликвидация противников Кремля по всему миру, притом публичная, с засветкой исполнителей и с явным указанием на Россию, на страх другим, становится уже фирменным методом путинской команды. Использование в качестве исполнителей уголовников и тесные связи спецслужб с уголовными миром, включая обмен информацией, — вообще давняя российская традиция, восходящая еще к большевикам, благо такого рода кадровый ресурс в обществе, пропитанном криминалом, неисчерпаем, а грань, отделяющая более или менее законопослушного гражданина России от уголовника, абсолютно эфемерна. При столь богатом выборе из российских уголовников можно даже формировать целые подразделения для выполнения «интернационального долга», что и делалось неоднократно, и всегда с большим успехом, во всех малых войнах, в которые ввязывался СССР, а затем и Россия. Перефразируя известную максиму, можно смело утверждать, что уголовщина — последнее прибежище русского патриота, в котором ему хорошо и уютно, как в Раю.
Все это, повторяю, вовсе не придумано Путиным. Это лишь развитие в современных условиях той системы международного терроризма, которая создавалась еще в СССР начиная с Коминтерна. Будучи инструментом международной игры Москвы, она одновременно была и органичной частью советского/российского общества, снабжавшего ее потоком как талантливых кадров, так и недорогих одноразовых исполнителей. Иными словами, источником этой системы является не Путин и его круг, а Россия с ее специфической культурой.
Чем можно ответить
Осознание этого сразу дает инструмент противодействия: изоляция России как государства — спонсора терроризма, если и не пойманного за руку в каждом конкретном случае, то уж наверняка потенциального и концептуального. Это предусматривает, в числе прочего, строгий контроль всех желающих выехать из России в те страны, которые не хотят стать площадной для российской охоты на людей, жесткое отслеживание всех связей с Россией среди жителей этих стран. И обязательное закрытие попавшим под подозрение доступов к политике, госслужбе и гостайне, жесткий контроль за российской диаспорой, закрытие отделений российских и пророссийских организаций, начиная с пресловутого «Россотрудничества», и высылка обратно в Россию тех, кто будет замечен в излишне лояльном отношении к Кремлю, в том числе и с лишением гражданства страны пребывания, если оно у них уже имеется.
Все эти методы уже опробовались ранее и отлично работали. Да, пусть и не на сто процентов, но при последовательном применении они давали прекрасный результат, а при отказе от них Запад немедленно насыщался советcкой/российской агентурой, проникавшей, как метастазы, даже в его высшие эшелоны. Недаром ведь СССР в свое время вложил огромные средства в демонизацию Александра Паркера и Джозефа Маккарти, сумевших выстроить эффективную систему противодействия советской системе террористической инфильтрации.
Впрочем, это лишь два самых известных примера. Успешных случаев оздоровления общества от российской агентуры известно намного больше. Но во всех случаях они сводились сначала к жесткой зачистке от московского грибка, а затем к превентивным мерам уже меньшей интенсивности, препятствовавшим рецидивам.
И это, повторяю, работало. Железный занавес построил именно Запад, и совершенно правильно сделал, иначе его просто съела бы московская ржавчина.
От портрета Дзержинского к портрету Гиммлера
В начале 1990-х, когда рухнул СССР, на Западе возникла было иллюзия, что времена изменились и опасности подвергнуться заражению уже нет. Но, как показал дальнейший ход событий, это нет так, во всяком случае, по отношению к России.
Еще более неуместным на этом фоне выглядит сотрудничество с Москвой в борьбе с международным терроризмом. Как может противостоять международному терроризму государство, являющееся одним из главных его спонсоров? Тем не менее на Западе все еще говорят о такого рода сотрудничестве и даже широко реализуют его, пользуясь российскими информационными базами, — а Москва это использует.
Здесь-то и лежит разгадка двух странностей в истории с убийством Хангошвили. Очевидно, что информацию о его принадлежности к числу «опасных исламистов» слила в Германию российская сторона, а немцы охотно воспользовались помощью «коллег», как когда-то Гестапо пользовалось картотекой НКВД, имея к ней широкий доступ.
Но с тех пор природа немецкого государства несколько изменилась и, надо надеяться, изменилась и природа немецких «компетентных организаций». Зато российские спецслужбы не только не отошли от стандартов НКВД, но и открыто провозглашают их образцовыми. Тем не менее западные страны не брезгуют сотрудничать с прямыми наследниками Ежова и Берии, открыто гордящимися своим духовным и профессиональным родством с ними.
Между тем, и портрет Дзержинского в российском служебном кабинете, и памятник Дзержинскому в Москве вполне сопоставимы с портретами и памятниками Гиммлеру в современной Германии. Скажете, ихтамнет? Но разве тесное сотрудничество западных спецслужб с россиянами, пусть и под предлогом «антитеррористической борьбы», не есть фактическое вывешивание портрета Гиммера, хотя бы и в завуалированном виде?
По той же причине, в рамках кооперации с французскими спецслужбами и в качестве платы за предоставление необходимой информации, мог получить визу и «Соколов» — этот вариант, помимо прямого агентурного внедрения в консульство, я и упоминал выше. При этом в отношении французов все необходимые приличия россияне соблюли: во Франции «Соколов» ничего не совершил, а направился прямо в Германию. Когда же потребуется устранить кого-то во Франции, ГРУ и ФСБ смогут в том же порядке бартера прибегнуть к помощи уже немецких коллег.
От заказных убийств — к геноциду
Скажете — домыслы? Но участие России в антитеррористических программах — реальный факт, не только признаваемый всеми их участниками, но и преподносимый как крупное достижение. А если в отношении России возможно это, то возможно и все остальное, просто потому что нельзя обмениваться личными вещами с чумным бараком — и при этом не заболеть.
Но и это еще не все. Внедрившись как чужеродный, разрушительный для нее элемент в систему международной антитеррористической борьбы, Москва, возрождая сталинские традиции, успешно занимается очернением целых народов. Одной из первых жертв развернутой ею информационной войны пали чеченцы, на которых навесили ярлык исламистов и террористов, прикрыв им чеченский геноцид. Конечно, чеченская мафия на Западе — реальность, и весьма неприятная. Но фишка тут в том, что она-то как раз и контролируется Москвой через чеченских коллаборантов во главе с Кадыровым и активно используется Кремлем в своих целях.
Следом за чеченцами подошла очередь татар в оккупированном Крыму. Методика та же: прикрыть геноцид клеветой, обвинив в «терроризме».
Очередной, после чеченцев и крымских татар, жертвой «антитеррористической» деятельности Кремля рискуют стать и украинцы. Недавний приговор Виталию Маркиву, несомненно, заказанный и оплаченный Кремлем, говорит об этом как нельзя более ясно.
Сергей Ильченко / Деловая столица
