В заявлениях министра иностранных дел России Сергея Лаврова, которые он активно распространяет на протяжении последних двух дней, на первый взгляд, вроде и нет ничего нового.
Глава российской дипломатии на российском «Первом канале» рассказывает о том, что перед новой встречей в «нормандском формате» на высшем уровне «необходимо начать устойчивое разведение сил и средств на Донбассе». Ибо то, что есть в наличии, наверное, кажется ему неустойчивым.
То Лавров вдруг видит необходимость «зафиксировать на бумаге» так называемую формулу Штайнмайера, которая предусматривает одновременное принятие Верховной Радой поправок к Конституции, по которым Донбассу будет предоставлен особый статус и возможность проведения местных выборов. На какой именно бумаге следует фиксировать формулу, Лавров не уточняет.
То Лаврову вдруг становится крайне необходимо «понять позицию нового правительства Украины» относительно Минских договоренностей. Так как, мол, было «немало противоречивых заявлений Офиса президента Украины, которые идут в разрез с обязательством Киева относительно этого документа. Мы рассчитываем, что новое правительство однозначно подтвердит приверженность Минским договоренностям. Переподтверждение будет иметь очень важное значение». Проще говоря, руководитель российского МИД, кажется, делает все возможное для того, чтобы оттянуть встречу президентов стран «нормандского формата».
На фоне недавних решительных заявлений Меркель и Макрона о том, что до нового саммита остались считанные недели, это выглядит немного странно. Поскольку в момент, когда эти заявления прозвучали, всем причастным показалось, что речь идет об уже согласованной встрече с достаточно четкой и принятой всеми сторонами программой. Тем более, что, например, Макрон сообщил о скорой встрече в «нормандском формате» через несколько часов после личной встречи с российским президентом.
Зато заявления Лаврова, в частности о необходимости оценить позицию нового украинского правительства, которого пока нет, явно свидетельствуют о том, что встреча случится не через недели, а через месяцы. Если случится вообще.
Какими могут быть причины такого расхождения между европейскими лидерами и российским МИД?
Первым и самым банальным предположением представляется гипотеза о том, что Москва стремится сам факт проведения встречи записать в список своих уступок Западу и Украине. И что за эту «уступку» Кремль имеет полное право рассчитывать на определенные преференции в ответ.
Подобная неуступчивая позиция, которая, к слову, активно транслируется российскими СМИ, также имеет важное внутриполитическое значение. Демонстрируя нежелание встречаться для решения или, по крайней мере, заморозки конфликта с Украиной, путинский режим демонстрирует своим гражданам, что в стране есть достаточный запас прочности, чтобы и дальше противостоять коллективному Западу.
Если же предположить, что желание отложить переговоры является подлинным, то здесь можно найти две реалистичные причины. Первая из которых заключается в том, что Путин действительно собирается подождать того момента, когда канцлер Германии Ангела Меркель покинет свой пост, после чего, вероятно, Германия увязнет в длительном процессе выборов и формирования новой коалиции. В такой момент российский президент будет рассчитывать на более существенные уступки со стороны Макрона и прочную переговорную позицию России в целом. Текст последнего обращения Макрона к французским дипломатам, в котором он называет восстановление связей с Россией приоритетом для ЕС, наталкивает на мысль о том, что российский президент в этом вопросе недалек от истины.
Другим фактором, на который рассчитывают в Москве, может быть ослабление позиции Зеленского в силу неизбежного завершения «медового месяца» с украинским электоратом. Столкнувшись с недовольством сторонников и нарастанием оппозиции, действующий украинский президент может захотеть пойти на рискованную сделку.
Впрочем, какой именно является стратегия Кремля в этой ситуации, покажут ближайшие две-три недели. В течение которых будет определена точная дата встречи в «нормандском формате» или же станет окончательно понятно, что и сам этот формат, и Минские соглашения, которые были священной коровой для дипломатов всех задействованных в процессе стран, являются нежизнеспособными. Решение в этом случае целиком зависит от России, которая может встретиться и согласиться на компромиссы, а может выставлять все новые и новые условия. Обидно только, что с имеющейся очевидной слабостью украинского внешнеполитического ведомства во всем этом процессе Украина периода правления Зеленского кажется скорее объектом, чем активным субъектом миротворческого процесса.
Тарас Паньо / Depo.ua
