На парламентские выборы, состоявшиеся 24 февраля 2019 года, вышли три основные силы: во-первых, Демократическая Партия (DPM) – политический инструмент фактического диктатора Молдовы Владимира Плахотнюка, во-вторых, Партия Социалистов (PSRM), формально возглавляемая Зинаидой Гречаной, по факту же – действующим президентом Игорем Додоном – но действующий президент не может официально возглавлять политическую партию, он должен быть равноудален, и в третьих – сложносоставной блок ACUM («Сейчас»). Результаты выборов были предсказуемы – и растянули Молдову на коалиционный шпагат. PSRM получила 35 мандатов, DPM – 30 мандатов, примыкающая к ней партия «Шор» – 7 мандатов и ACUM – 26 мандатов. Еще три независимых кандидата поначалу не проявляли себя явно, но в дальнейшем примкнули к DPM.
С чего все началось
Всего в молдавском парламенте 101 депутат. Минимальное большинство, необходимое для формирования правительства – 51 голос. Максимальный срок, для формирования работоспособной коалиции, прописанный в Конституции – три месяца. После этого – роспуск парламента и досрочные выборы. Старое правительство в этом случае остается, хотя и в статусе и.о.
В самом выгодном положении в этом случае оказывался Владимир Плахотнюк, имевший большинство в прошлом парламенте и сформировавший правительство под себя. Как водится, переговоры быстро зашли в тупик. Ситуация стала патовой.
Плахотнюк и другие
Владимир Плахотнюк, как и его основной оппонент, Игорь Додон, – выходец из молдавской компартии, PCRM, находившейся у власти с 2001 до 2009 год, после чего ее настоятельно попросили уйти, подвергнув разгрому и сожжению здания парламента и АП, находящиеся друг против друга в центре Кишинева. В PCRM Плахотнюк формально не состоял, но заведовал там экономическим блоком, а, попросту говоря, курировал отжим интересных бизнесов в пользу семьи председателя PCRM Владимира Воронина, не забывая при этом и себя. Впрочем, Игорь Додон тоже далеко не беден. И вообще, бедность в верхушке PCRM не поощрялась, и «быть бедным» там означало быть всего лишь долларовым миллионером, а не миллиардером, как все приличные люди.
Удачно отойдя затем в сторону от Воронина, и пройдя ряд экономических и политических метаморфоз, Плахотнюк всплыл в рядах DPM, некогда созданной выходцем из ВЛКСМ Дмитрием Дьяковым. В 2010 Плахотнюк внезапно стал ее вице-председателем, после чего дышавшая на ладан партия стала быстро развиваться. В настоящее время Плахотнюк является президентом DPM.
Годом позже, в сходных обстоятельствах Игорь Додон прикупил едва тлевший партийный проект Валентина Крылова, ставший после ребрендинга PSRM.
Распространенность практики покупки и ребрендинга уже существующей партии объясняется тем, что регистрация ее «с нуля» в Молдове крайне затруднительна. Такие попытки зачастую рубятся на корню уже действующими партиями, не желающими появления конкурентов.
Обе партии формально социал-демократические, но DPM склонялась к европейскому пути развития, а PSRM – к сближению с Россией. Впрочем, как показала практика, провозглашение этих лозунгов, как со стороны DPM, так и со стороны PSRM, было вызвано только необходимостью мобилизации той или иной страты электората: условно-проевропейской или условно-пророссийской. Такой раздел электорального поля между DPM и PSRM носил во многом случайный характер. Некоторая вестернизация курса Молдовы, поддержанная DPM, а также громко объявленная ей борьба с коррупцией в период 2014-15 годов на деле оказались лишь инструментом, необходимым для разгрома опасного конкурента – Либерально-Демократической партии Молдовы и посадки на 9 лет ее председателя Влада Филата.
Таким образом, версия о том, что DPM является «проевропейской», а PSRM – «пророссийской», не выдерживает критики. Обе партии в равной мере выражают интересы конкурирующих групп олигархов. Это же в полной мере относится и к блоку ACUM. Иной вопрос, что в Молдове равновесие между кланами сегодня нарушено – все одеяло перетянул на себя Владимир Плахотнюк.
Тем не менее, даже в таких условиях ACUM и PSRM не смогли прийти к соглашению без посторонней помощи. Помимо конфликта интересов причиной стала высокая поляризация электората, поддерживавшего одну и другую партию.
Молдова разделенная. Поле чудес в Стране дураков
Сразу после обретения Молдовой независимости в ходе распада СССР, агентуре КГБ, удачно внедренной во все политические группировки, удалось расколоть молдавское общество на прорумынскую и проевропейскую с одной стороны, и пророссийскую, с другой стороны, части. Ей также удалось расколоть Молдову и территориально, полностью отторгнув от нее Приднестровье и фактически превратив Гагаузию в полунезависимый от Кишинева анклав. Все это надежно заякорило Молдову в сфере российского влияния.
В принципе, все без исключения генерации молдавской власти не особенно возражали против этого. Но все они желали получить большую свободу рук и меньшую зависимость от Москвы. Это желание не зависело от выдвигавшихся ими лозунгов, будь они пророссийские или проевропейские. Аналогичные желания проявляло и руководство непризнанной ПМР, несмотря на существенную зависимость от российской финансовой помощи. Однако ни одна власть ни в Кишиневе, ни тем более Тирасполе никогда не желала прерывать выгодное сотрудничество с Россией.
Все это, в свою очередь, обусловило и тактику России на молдавском направлении: создание системы противовесов для любой власти, какие бы лозунги та ни провозглашала.
Кроме того, России вовсе не нужна «пророссийская» Молдова. Прогноз Алексея Кафтана еще девять лет назад написавшего о том, что Россия будет создавать вокруг себя не пояс союзных государств, а пояс буферных зоны, охваченных контролируемым ей хаосом, своего рода антиНАТО и антиЕС, разрушительный именно тем, что царящий там хаос будет угрожать заражением, оправдался чуть более чем полностью. А еще тандем «признанная Молдова – непризнанная ПМР» стал настоящей Страной Чудес, где денежные деревья так и прут в рост. Этому способствует волшебная возможность выйти за рамки любых правил, причем такая возможность вскоре стала притягивать и западных игроков.
Проблема для Москвы, таким образом, заключается лишь в том, чтобы сохранять влияние на ситуацию, не позволяя никакой власти в Молдове укрепиться сверх меры. Но Плахотнюк укрепился слишком сильно. Он даже начал мало-помалу перетягивать на себя и контроль над Приднестровьем, при этом совершенно не желая возвращать его в Молдову. И хотя все ритуальные заклинания о том, что российская армия должна уйти, а ПМР – вернуться в состав Молдовы, провозглашались в DPM регулярно, никогда еще отношения между Кишиневом и Тирасполем не были столь тесными и взаимовыгодными, как в последние годы. Кишинев даже пошел на выдачу в Тирасполь беглецов из ПМР в Молдову. Пока, правда, похищение и вывоз в Приднестровье практиковалось только в отношении соучастников прошлого «президента ПМР» Евгения Шевчука, заочно приговоренного тираспольским судом к 16 годам тюрьмы за разнообразные экономические преступления. Но и такой прецедент очень показателен. Он открывает дорогу к дальнейшему расширению этого сотрудничества – а речь, между тем, идет либо о негласной выдаче граждан Молдовы в непризнанное и неправовое государство, не имеющее никаких обязательств относительно прав человека, либо, что еще хуже, о позволении спецслужбам этого государства беспрепятственно оперировать на территории Молдовы.
Разумеется, все это происходило и происходит не просто так, а на базе оживления высокодоходного общего бизнеса. К этим же бизнес-схемам стала активно подтягиваться и Украина. Большая часть из них базировалась на поставках газа в непризнанную ПМР «в долг», фактически невозвратный, переработке этого газа в электроэнергию (МолдГРЭС) либо в сочетании с ломом из Украины – в металлопрокат (ММЗ) с последующей продажей и дележом прибыли между участниками схемы.
Схема увода газа приведена по ссылке. Кратко: «Газпром» поставлял газ сам себе, загоняя в долги одно подразделение перед другим, а в итоге деньги растворялись в воздухе.
Кроме того, ПМР в тандеме с Молдовой очень удобна для вывода капиталов из России и их отмывания. Именно в ходе такой операции и возник скандал вокруг пресловутого «миллиарда», похищенного из молдавских банков: местные ухари прихватили его просто заодно, воспользовавшись лазейками, внесенными в законодательство Молдовы для организации финансовой прачечной в интересах России. При этом, вовлеченность молдавских элит в эти хищения носила такие масштабы, что расследование «дела о миллиарде» фактически невозможно до сих пор, а то, что в Молдове пытаются и будут пытаться выдать за такие расследования – не более чем попытки создать версии, удобные для одной из конкурирующих команд.
Общая позиция: Плахотнюк должен уйти
Нельзя сказать, чтобы такое положение дел не устраивало Россию. Но Москву все сильнее беспокоила излишняя самостоятельность Тирасполя и Кишинева, то и дело демонстрировавших неуступчивость и раздутую субъектность, причем, россияне справедливо считали, причина такого поведения кроется именно в фигуре Плахотнюка. Кроме того, запуск СП-2 требует существенной коррекции теневого бизнеса, так что ряд элементов старых схем оказываются лишними. Так, Москва уже давно хотела прикрыть проект непризнанной ПМР, впихнув ее в Молдову в качестве субъекта Молдавской федерации – это ровно тот же номер, который она пытается проделать с ЛДНР и Украиной. Но в Молдове, в условиях фактического признания ПМР Кишиневом, когда Тирасполь уже давно и без проблем ведет экономическую деятельность со всем миром из-под молдавской крыши, и постепенно утверждается в ООН из-под крыши России, такая федерализация, в отличие от Украины, ничего, по существу, не поменяет. Она станет лишь экономически целесообразной реструктуризацией Молдовы, рассматриваемой в Москве как часть «зоны хаоса», и одновременно как удобная нейтральная территория для сотрудничества с ЕС в обход любых санкций. Более того, в сложившейся ситуации такой шаг устроил бы и западных партнеров Молдовы, и ее население – впрочем, мнение населения никого не интересует. Федерализация ввела бы ПМР в международное правовое поле, устранив наиболее уродливые особенности ее режима. При этом, в существующих реалиях, альтернативой ей может быть только сохранение непризнанного статус-кво.
Но Владимиру Плахотнюку для реорганизации схем работы МолдГРЭС и ММЗ в новых условиях подачи газа, и с соблюдением своих интересов требуется именно статус-кво – сохранение непризнанной субъектности ПМР. Этого же желают и тираспольские верхи, которые, обрушиваясь с обличительной риторикой на Молдову в целом, яростнее всего атакуют именно PSRM, не возражающую против федерализации.
Все это до крайности обострило отношения Плахотнюка с Москвой. Но одновременно у Плахотнюка испортились и отношения с Западом, поскольку «борьба с коррупцией» и «сближение с ЕС» оказались не более чем фикциями и прямым разводом западных партнеров. Настоящей же целью Плахотнюка было и остается только укрепление собственной власти, и закрепление Молдовы в «поясе хаоса», но на его, Плахотнюка, условиях.
Иными словами, у Владимира Плахотнюка не осталось союзников ни в Москве, ни в Брюсселе. Его лишь терпели, и там, и там, желая при этом его ухода.
Союз ACUM и PSRM решил бы эту проблему – но он не вырисовывался никак. Слишком уж разные точки зрения на геополитику пропагандировали обе партии. Такой союз мог скомпрометировать их в глазах их избирателей, на каких условиях его ни заключи. Зато DPM, а, точнее, DPM + «Шор» была готова на союз и с ACUM, и с PSRM. Административный ресурс Плахотнюка позволял ему пойти на очень широкие уступки любой из партий, не утеряв при этом электорат.
Три волхва и план Козака
Трехмесячный срок близился к концу, и новые выборы казались неизбежны. При этом, существовала вероятность того, что задействовав административный ресурс на полную мощность DPM вместе с «Шор» и еще несколькими мелкими партиями, которым она помогла бы пройти барьер, сумела бы наскрести мандатов на собственную коалицию, и Плахотнюк остался бы у власти еще на одну парламентскую каденцию. Это не устраивало ни Москву, ни ЕС, ни США. И в Кишинев для консультаций с DPM, PSRM и ACUM прибыли три мудреца: вице-премьер России Дмитрий Козак, уполномоченный по Восточной Европе от Госдепа США Брэдли Фрэден и еврокомиссар по вопросам расширения и политики добрососедства Йоханнес Хан. Ну, а DPM еще 31 мая, в ожидании их приезда, забронировала для себя на 5-9 июня центральную площадь Кишинева для «встреч с избирателями», заявив, что намерена собрать там 50 тысяч человек.
Предложения Фрэдена и Хана в условиях Молдовы выглядели нереализуемыми. Зато Козак в ходе переговоров с PSRM и ACUM озвучил вариант временной коалиции между ними: формирование правительства без участия партии Плахотнюка, со взаимными программными уступками, обращение к избирателям с разъяснением, что на этот шаг обе партии пошли исключительно для того, чтобы отодвинуть от власти зарвавшегося олигарха, далее роспуск парламента, но уже при новом правительстве, и после принятия ряда ключевых антиолигархических законов, и новые выборы, на которые DPM выйдет голой, без админресурса. Конечно, ощипать DPM до голого состояния – дело непростое и нескорое, и временная коалиция будет не такой уж и временной, а на год-два-три, но обе партии в итоге могут сохранить лицо, формально сдержав слово и пойдя на досрочные выборы. И этот план, хотя и с трудом, был принят.
Далее события развивались так: 6 июня депутаты от DPM Сергей Сырбу и Владимир Чеботарь обратились в Конституционный суд с запросом о том, когда именно истекает крайний срок для формирования коалиции. 8 июня депутаты блока ACUM и PSRM, общим числом 61 человек, собрались на экстренное заседание парламента, подписав на входе в зал временное соглашение о политическом сотрудничестве. Депутаты DPM и «Шор» заседание ожидаемо проигнорировали, но 61 человек – это не просто большинство, а конституционное большинство. Иными словами, этого достаточно чтобы внести изменения в любые законы.
Уже после того, как заседание началось, на сайте КС появилось решение о том, что срок роспуска парламента по причине его неспособности сформировать правительство истек 7 июня. При этом КС посчитал 3 месяца как 90 дней. Но в 85-й статье Конституции Молдовы сказано именно о трех месяцах, трех календарных месяцах, а вовсе не о 90 днях. А в этом случае срок формирования коалиции истекал 9 июня. Иными словами, Конституционный суд Молдовы зримо продемонстрировал тот факт, что он давно и прочно сидит на зарплате и в кармане у Владимира Плахотнюка. Сомнений на этот счет давно уже не было, но вот так, открыто гнуть закон в пользу своего патрона КС решился впервые.
Между тем, парламент сформировал правительство и собственные руководящие органы. Надо сказать, что большая часть переговорного пирога досталась ACUM, так что назвать новое правительство явно пророссийским было бы неверно. В качестве утешительного приза PSRM получила председательство в парламенте – в это кресло усадили Зинаиду Гречаную. Кроме того, депутаты, участвовавшие в заседании, единогласно приняли декларацию, в которой Молдова была признана «захваченным государством». «Парламент Республики Молдова в качестве высшего законодательного органа страны с обеспокоенностью констатирует, что государственные институты, включая юридические учреждения, захвачены. Все граждане страдают от коррупции, от тотального контроля над правовыми институтами и судебными органами со стороны олигархических структур, а также попранием гражданских свобод», – говорится в документе. Один из его авторов, сопредседатель блока ACUM Андрей Нэстасе, получивший в новом правительстве пост министра МВД, обвинил Конституционный суд Молдовы в том, что он принимает решения, прямо противоречащие законодательству, и инициировал иск в Европейский суд по правам человека против КС.
Были отправлены в отставку главы Службы информации и безопасности (СИБ) и Национального центра по борьбе с коррупцией (НЦБК). Анонсированы и ближайшие планы: изменить закон «О прокуратуре», чтобы добиться отставки нынешнего генпрокурора, создать парламентскую комиссию по расследованию «дела о миллиарде», заняться отчуждением незаконно приватизированных объектов публичной собственности, а также заново расследовать события 7 апреля 2009 года – это тогда, когда сгорели парламент и АП.
В ответ КС выставил на своем сайте решение о роспуске парламента. Но прерогативой распустить парламент обладает президент, и Игорь Додон заявил, что решение КС лишь дает ему право на такой шаг – но не обязывает этим правом воспользоваться – и, строго по букве закона, он прав. Тогда КС принял решение об отстранении президента в связи с его отказом от выполнения своих прямых обязанностей – и назначил и.о. президента «старого» премьера Павла Филипа, который и издал указ о роспуске парламента. Одновременно по Кишиневу, блокируя министерства, расположились титушки Плахотнюка, общей численностью до полутора тысяч, прикрытые свезенными из сел бюджетниками – их набралось тысяч примерно пять. Все эти толпы маршируют сейчас по центру Кишинева, создавая «эффект присутствия 50 тысяч».
Пока это все. Остается ждать развития событий. Силовики выжидают, не торопясь принимать ни одну из сторон. Официальные представители ЕС, РФ и США сначала признали решения нового парламента, но затем Совет Европы призвал власти выполнять решения КС в условиях политического кризиса. В свою очередь, Игорь Додон заявил, что обратится к международным организациям с заявлением о попытке государственного переворота в Молдове.
Стороннее силовое вмешательство, в том числе и из Приднестровья, на чьей бы то ни было стороне, представляется совершено невероятным. В самой же Молдове нет гражданского общества, способного проявить хотя бы минимальную политическую субъектность. Так что вариант украинского Майдана исключен. Стороны будут оперировать вялыми наемными митингами. У DPM есть и некоторое количество организованных боевиков, но не факт, что PSRM и ACUM не сумеют ответить тем же. Тем не менее, масштабного уличного противостояния, очевидно, не будет.
Если силовики не примут ничью сторону, то ситуация упрется в пат и, как это зачастую и бывает в Молдове, там воцарится продолжительное двоевластие, которое постепенно придет к какому-то компромиссу. Если же силовики поддержат одну из сторон, проигравшие начнут апеллировать к международным институтам. Со стороны Плахотнюка, в том случае, если силовики отступятся от него, такие апелляции будут менее убедительны, чем со стороны его оппонентов. Иными словами, монополия Плахотнюка на власть в Молдове в любом случае будет подорвана.
Что это меняет? В ближайшее время – ничего. Молдова по-прежнему останется в зоне хаоса, контролируемого Россией. Но в перспективе грызня между несколькими олигархическими группами для развития демократии и гражданского общества все же предпочтительнее, чем монополия одного олигарха. Впрочем, это больше теория, чем приложимая к Молдове практика, поскольку весь молдавский политический класс производит крайне удручающее впечатление. При взгляде на него на ум приходит только известная максима Паниковского про «жалких и ничтожных людей». Так что, продолжая цитировать известный роман, «исполнение, вероятно, будет убогое».
Сергей Ильченко / Деловая столица
