Российский экономист и социолог Владислав Иноземцев считает, что оккупация Крыма стала трагедией не только для Украины, но и для России, которая в «нагрузку» с оккупированной территорией получила еще и несменяемого авторитарного правителя, и все связанные с этим проблемы. Об этом он рассказал в интервью Деловой столице.
– Совокупное состояние 50 богатейших людей России за один день сократилось более, чем на $11,7 млрд. Это результат недавних американских санкций. А как они повлияют на обычных россиян и экономику в целом?
– Санкции, безусловно, повлияют и на российскую экономику, и на простых людей негативно. Уже началось обесценение рубля, что подтолкнёт вверх цены (хотя вряд ли радикально, но все же); снижение процентных ставок сменится их ростом (что сократит возможности получения ипотеки и потребует от граждан дополнительных трат на обслуживание кредитов); сокращение инвестиций остановит экономический рост. Если еще недавно имелись надежды на то, что Россия окончательно выйдет из кризиса, начавшегося в конце 2014 г., то сейчас главное – не «провалиться» в новую глубокую рецессию.
Что касается вопроса об адаптации, то на него сегодня невозможно ответить. Российская экономика предельно огосударствлена и зарегулирована – и все будет зависеть от того, какие действия предпримут президент, правительство и Банк России для противостояния санкциям и предложат ли они попавшим под них компаниям альтернативные возможности фондирования, поддержат ли экспорт, сумеют ли смягчить социальные последствия приближающейся рецессии. Последней, мне кажется, избежать теперь не удастся, весь вопрос в том, насколько резким и болезненным окажется спад.
– Обвал акций российских компаний на биржах – это краткосрочное явление? Его можно «отыграть»?
– Если говорить о фондовом рынке, то я не ждал бы повторения событий 9 апреля в ближайшие месяцы. Это была паническая распродажа; сейчас рынок адаптируется к новой реальности. Он поймет, что роста ждать не стоит, и начнется медленное проседание котировок. К концу года я бы ждал индекс РТС на уровне 850-900 пунктов, т.е. на 1/4 ниже его мартовских значений. Однако я должен заметить, что этот показатель в России не так важен, как, например, в США. В стране нет миллионов частных инвесторов, которые вкладываются в акции, так что каких-то социальных потрясений такая «коррекция» не спровоцирует.
– Почему американцы решились внедрить последние санкции сейчас, и почему удар пришелся по бизнесу Дерипаски, Вексельберга, Шамалова?
– На самом деле их введение было вопросом времени. Список от 29 января не определял конкретных мер, которые должны быть приняты против российских чиновников и близких к Кремлю бизнесменов – и в Минфине США в те же самые дни заговорили, что адресные санкции будут объявлены «вот-вот». «Вот-вот» нельзя было откладывать вечно – а что касается конкретных персоналий, то тут понятно: Олег Дерипаска – один из тех, кто был активно вовлечен в попытки повлиять на выборы в США в 2016 г. Виктор Вексельберг – оператор многих проектов «государственно-частного» партнерства; Кирилл Шамалов – зять Владимира Путина. И я не уверен, что бывший. При этом в списке еще есть, наример, Игорь Ротенберг, сын одного из ближайших друзей Путина и подрядчик «Газпрома»; Сулейман Керимов, бизнесмен и сенатор, и некоторые другие.
Кроме того, не стоит забывать, что большинство наиболее приближенных «бизнесменов» были внесены в списки уже давно, так что это просто расширение круга, и не более. Да и продолжение не за горами.
– Что будет с их бизнесом, будет ли государство возмещать им убытки?
– Относительно государственной поддержки – тут наверняка включится путинское любимое «ручное управление». Сперва помощь будет – прежде всего, в виде льготного кредитования – но Кремль станет оценивать «выживаемость» олигархических бизнесов в новых условиях. Вполне вероятно, что какие-то активы у Дерипаски и Вексельберга будут выкуплены госкомпаниями. По какой цене – это будет зависеть от указаний «с самого верха» и от умения «договариваться» с чиновниками.
– Точечные удары по российской экономике иногда очень эффективны. Американцы в состоянии обвалить экономику России, нужно ли оно им вообще?
– Ну пока эффект заметен не очень. Понимаете, стоимость компаний волнует только их владельцев. Обвалы рубля в 2014 г. были спровоцированы далеко не столько санкциями, сколько падением цен на нефть и безумными действиями самих российских властей – например, схемами по кредитованию той же «Роснефти» в декабре 2014 г. для проведения ряда бюджетных проводок. Да, есть определенный эффект для нефтедобычи – заморожен ряд проектов на шельфе и северах – но сейчас нефтедобывающие страны стремятся ограничить добычу нефти, поэтому для России эти санкции почти незаметны, а на перспективу в стране никто не думает. Что касается зарубежных кредитов, то после волны возвратов в 2014-2015 гг. их объём не снижается – значит, инструменты рефинансирования как-то, но работают.
США, разумеется, могут добиться того, что российская экономика, ориентированная на экспорт ресурсов на Запад, окажется в отчаянном положении – и никакой Китай ее не спасет. Однако мне кажется, что до этого пройдет много времени: американцы традиционно считают, что мир становится лучше, если все страны развиваются и богатеют. Экономически они не видят в России соперника, и поэтому их желание просто «положить ее мордой в пыль» не нужно преувеличивать или строить на нём свои расчеты.
– Путин может ввести ответные санкции против США? Вот бывший министр финансов Алексей Кудрин советует оставить санкции без ответа…
– Однозначно поддержу Кудрина. Россия может «пропорционально» выслать зарубежных дипломатов, но ответить на экономические санкции симметрично она не может. Крупнейшие мировые компании не ведут расчетов в рублях, богатые американцы не скупают недвижимость под Москвой, Запад зависит от российских энергоносителей в меньшей степени, чем она – от поступлений валюты от продажи нефти. Однако Путин почти наверняка будет требовать ответа. Каким он будет, я не знаю – но первым на ум приходит ограничение доступа американских товаров на российский рынок (кока-колы, гамбургеров из Макдоналдса, iPhone’ов), отказ от американского программного обеспечения, или что-то подобное. Могут даже заморозить производственные активы американских компаний в России. Я убежден, что Путину будут настоятельно рекомендовать не делать ничего из этого, но что он решит, никто не знает.
Я, по крайней мере, не могу поверить в то, что Россия вообще никак не ответит – но чем она ответит, сложно сказать.
– Вдобавок США обвиняют Россию в поддержке режима Асада, который в очередной раз применил химическое оружие в Сирии. Чем может закончиться противостояние в Сирии?
– Проблема Сирии относительно локальна. Если бы между Россией и США в целом были бы добрые отношения, или если бы Башар Асад был хотя бы немного более вменяемым правителем, Запад мало интересовали бы российские эксперименты на Ближнем Востоке. Я даже скажу, что они не слишком вредны сами по себе: число беженцев в Европу после вступления России в игру уменьшилось – достаточно посмотреть статистику, а не верить пропаганде. Однако проблема состоит в том, что борьба с ИГИЛ не сплачивает Россию и Запад, а разъединяет их по ряду причин. Россия нашла плохих союзников, она «уводит» от Запада Турцию, наконец, Асад все чаще воспринимается как военный преступник (каковым и является).
Путин вошел в Сирию в 2015 г. для того, чтобы «принудить Запад к диалогу», но сделать этого не смог – а «задней передачи» в его устаревшем «лимузине» не предусмотрено. Сейчас у конфликта нет хорошего решения: Сирия как единое государство восстановлено быть не может. Асад удерживаться у власти тоже долго не в состоянии. И к тому же напряженность в отношениях между Западом и Россией усиливается. Поэтому, я думаю, развязка не за горами. Россия проиграет и вынуждена будет уйти. Асада убьют. А страна развалится на части и станет такой же проблемной зоной, какой был Ирак.
– Курс на конфронтацию с Западом задается Путиным? Или Путин делает то, чего хочет общество?
– Общества в России не существует. Есть только масса людей, в той или иной степени уязвленных распадом Советского Союза (который они считают, как и Путин «Россией, которая лишь называлась иначе»); полагающих украинцев предателями; не верящих в то, что народы могут сами творить историю без финансирования из Госдепа. Кремль умело манипулирует ими ради того, чтобы создавать ощущение путинского величия и безальтернативности.
Конфронтация с Западом, оккупация Крыма – для Путина это лишь средства поддержания личной власти ради продолжения разворовывания страны. Он не слишком хочет ядерной войны и собственной смерти в ней.
– Путин действительно хочет конфронтации с Западом? Есть рациональная цель в его политике?
– Путин действует в парадигме «обиженного». Мне всегда казалось, что он не противник Запада – он хочет быть его успешной частью, а не обивать его пороги. И Запад совершил огромные ошибки, не пригласив Россию в НАТО в начале 2000-х годов, не заключив с Москвой договора об ассоциации с ЕС, и т.д. Нельзя быть в безопасности, когда на ваших восточных границах есть такой монстр: в Украине это сейчас поняли, но дорогой ценой. И если в свое время Запад имел бы стратегию инкорпорирования России, Путин, вполне возможно, давно жил бы на Сардинии по соседству с Берлускони, а в Украине был мир. Но так как этого не случилось, мы получили болезненно обиженного человека, владеющего страной с ядерным оружием и газовым краном как своей личной собственностью. Человека, более всего желающего показать тем, кто не взял его в свою «песочницу», что он намного более крут – и даже может разломать всю песочницу, если с ним не будут играть в поддавки. Путин может не хотеть конфронтации с Западом – но он хочет играть в «свою игру», а Запад не соглашается. Отсюда и проблемы. Как в той песне «Машины времени»: он не хочет прогибаться под мир, а хочет, чтобы мир прогнулся под него. Это – его цель. Насколько она «рациональна», я не берусь судить.
– Вам не кажется, что в такой брутальной форме даже СССР не противопоставлял себя Западу так, как это сейчас делает Россия? Это если не считать того, у СССР были союзники, соцлагерь, а у России союзники – фактически мировые изгои?
– Кажется. Причин несколько. Советским Союзом практически до конца его истории управляли люди, хорошо знавшие, что такое война – и при всем их «сумасшествии» не желавшие, чтобы она случилась снова. «Можем повторить!» – такой лозунг был в СССР невозможен. Сейчас сознание российской политической элиты таково, что она воспринимает ядерную войну как компьютерную игрушку, и потому так себя и ведет. У никогда не обжигавшихся людей нет страха перед огнем – и именно такие чаще всего и устраивают пожары. Кроме того, у нынешних обитателей Кремля нет и перспективной цели, на которую они могли бы работать, нет идеологии; поэтому для них «движение – всё, конечная цель – ничто», и это тоже не добавляет их политике сбалансированности.
Что касается союзников-изгоев, то тут все просто: союзники у России всегда были такими, которых она готова была кормить. Сейчас хватает только на тех, что имеем.
– Как вы оцениваете заявления Суркова об обреченности России на геополитическое одиночество?
– Я много общался с Владиславом Юрьевичем в годы президентства Дмитрия Медведева – он всегда производил на меня впечатление одного из самых нетривиально мыслящих людей в Кремле. С кругозором намного большим «среднего по палате» и с умением приходить к оригинальным выводам. Но время идет, все меняется. Видимо, недавняя статья кажется мне не каким-то теоретическим размышлением, а некоей реминисценцией, созданной загнанным в угол человеком. В ней воплощено мироощущение умного и даже космополитичного гражданина, оказавшегося практически в центре российской политики. Сами по себе констатации в целом верны — Россия действительно одинока, и никакого изменения ситуации не предвидится. Это важная подвижка по сравнению с временами, когда всерьез грезили про «Евразийский Союз» и прочую подобную муть. Однако при этом не анализируются реальные причины этого одиночества — ведь оно создано самой российской политикой. Любой бывший супруг может истерить, узнав что его бросили — но желательно хотя бы задуматься, не слишком ли плохим мужем/женой ты был(а), если все так кончилось. А вот с таким самоанализом в России сегодня плохо, как никогда.
– Каким будет 4-й срок Путина, если сейчас перед ним стоит много вызовов? Война в Украине, Сирии, отравление Скрипаля, фактическая «холодная война» с Западом, гонка вооружений…
– Я думаю, что это будет время очень истерической политики, не приносящей желаемых результатов практически ни на одном из направлений. Путин не любит работать «под давлением» – а «вызовы» как раз таковым и являются. Мне не кажется, что он стремится с ними справиться: он будет скорее делать вид, что все идет так, как он хочет.
Внутри страны ожидания, по крайней мере, в экономической сфере, крайне низки. Никто не надеется на рост уровня жизни – главное, чтобы не ускорилось обнищание и не росли быстро цены. Во внешней политике население верит в то, что Запад чуть ли не ведет с Россией войну – и поэтому для поддержания своей популярности президенту достаточно демонстрировать, что Россию никто не завоевал. Что касается Скрипаля или Сирии, то Кремль живет в совершенно параллельной реальности – и я даже могу допустить, что там действительно считают, что Скрипаля отравила лично Тереза Мэй, а зарин в Сирии исламисты варят прямо в казанах для плова. И живя в такой параллельной реальности, Путин будет «справляться с вызовами». В ней же будет рассказывать людям не о том, сколько в стране построено дорог, а сколько выделено на это денег. Каждый год менять систему экономического учета, чтобы убеждать всех в экономическом росте. Почин, кстати, уже положен в 2017 г., когда по непонятной методике пересчитали в сторону повышения хозяйственные итоги 2015 и 2016 годов.
Реальные же проблемы будут игнорироваться настолько, насколько это только возможно.
– Путина обвиняют во многих преступлениях. Каково его будущее как президента? Как он вообще закончит свою жизнь?
– Лично у меня его будущее не вызывает особых опасений. Я думаю, что уже в ближайшие годы, если не месяцы, в России начнутся реформы, нацеленные на «переформатирование» политической системы со смещением центра тяжести с президентства на правительство или парламент с тем, чтобы после 2024 г. наибольшей властью в государстве обладал человек, пребывание которого на соответствующем посту не ограничено каким-либо предопределённым числом сроков. После 2014-го Путин не может превратиться из главы государства в частное лицо без неприемлемого для себя риска – и тут со всем моим уважением к украинским читателям я должен сказать, что не знаю, для какого народа оккупация Крыма стала причиной большей трагедии, для украинского или российского. Приобретя ненужную России территорию, мы получили «в нагрузку» ещё и несменяемого авторитарного правителя, и все связанные с этим проблемы.
Я практически убежден, что Путин, изменив конфигурацию власти, останется главным лицом в российской политике и после 2024 г. Внутри близкого круга президента отношения выстроены таким образом, что формирование некоего круга заговорщиков, которые смогли бы его свергнуть, исключено. Отторжение «майдана» практически абсолютно не только в элитах, но и в народе. Поэтому Путин закончит свои дни человеком преклонных лет, в статусе национального лидера в окружении своих приспешников. Конечно, он может погибнуть и в огне ядерной войны, подтверждая, что ему «не нужен мир, в котором не будет России». Но об этом варианте, честно говоря, даже не хочется думать как о вероятном…
