В нынешнем году кампания е-декларирования отличалась тем, что помимо лиц, уполномоченных на выполнение функций государства или местного самоуправления, подавать электронные декларации были обязаны также и деятели антикоррупционных общественных организаций, – пишет Юрий Вишневский для Деловой столицы. – Соответствующее требование было добавлено в Закон «О предотвращении коррупции» 23 марта 2017 г. и вызвало критику с разных сторон, в т.ч. и от самих общественников-антикоррупционеров, и от западных грантодателей. Президент Украины Петр Порошенко, со своей стороны, тоже выступил за отмену обязательного электронного декларирования для представителей общественных организаций, занимающихся антикоррупционной деятельностью. Однако три законопроекта на эту тему, в т.ч. проект, внесенный лидером парламентской фракции БПП Артуром Герасимовым, 22 марта 2018 г. так и не были включены в повестку дня сессии.
Пресс-служба президентской администрации сообщила, что президент настоятельно требует от депутатов «услышать аргументацию гражданского общества, наших партнеров, главы государства» и отменить е-декларирование для общественников-антикоррупционеров. Мало кто сомневается в том, что в ближайшее время Верховная Рада все-таки выполнит пожелание президента. А то, что это не было сделано 22 марта, имеет простое объяснение: многие депутаты захотели вынудить общественников-антикоррупционеров подать е-декларации хотя бы разок. Дескать, чтобы те, кто любит заглядывать в карманы депутатов и чиновников, вывернули собственные карманы напоказ.
К чести антикоррупционных активистов следует сказать, что многие из них проявили законопослушность и подали е-декларации в установленный законом срок – до конца марта. Также следует сказать, что каких-то сказочных богатств в этих декларациях не обнаружено (если бы кто-то успел сколотить себе состояние, уже бы поднялась волна разоблачений в масс-медиа). Тем не менее поданные декларации все же интересны. Они дают представление о специфике антикоррупционных трудов и позволяют оценить степень их привлекательности.
Для примера мы взяли е-декларации некоторых представителей трех общественных организаций (ОО) антикоррупционной направленности. Это ОО «Центр противодействия коррупции» Виталия Шабунина, ОО «Transparency International Украина» Ярослава Юрчишина и ОО «Центр UA», чьим соучредителем и исполнительным директором была до избрания в парламент Светлана Залищук (сейчас она вместе с народными депутатами Сергеем Лещенко и Мустафой Найемом входит в политсовет партии «Демальянс»). Мы не ставили перед собой задачу проанализировать все декларации общественников-антикоррупционеров или выискивать там какой-то компромат. Нас больше интересовал типичный уровень доходов антикоррупционных активистов, ну и, конечно, из чего он складывается.
Первый вывод, к которому можно прийти, заключается в том, что антикоррупционная общественная деятельность – это довольно выгодный бизнес и весьма высокооплачиваемая работа, по украинским меркам. Юрист или член правления ОО может получать в своей ОО 400-600 тыс. грн в год, т.е. 33-50 тыс. грн в месяц. Для сравнения: среднемесячная зарплата в среднем по Украине в 2017 г. составила 7,1 тыс. грн, по Киеву – 11,1 тыс. грн. Зарплата премьер-министра Владимира Гройсмана в 2017 г. составила 436 тыс. грн, или 36,3 тыс. грн в месяц, а зарплата Петра Порошенко – 336 тыс. грн за год, или 28 тыс. грн в месяц.
Годовой доход руководителя антикоррупционной ОО может достигать 1 млн грн и больше, превышая зарплату президента и премьера вместе взятых. Разумеется, по западным меркам это не слишком высокий доход. И можно предположить, что западные грантодатели считают вполне нормальным такое расходование их денег. Поэтому неудивительно, что некоторые умные люди превратили антикоррупционную общественную деятельность в профессиональный бизнес. Писать грантовые программы и потом отчеты об их исполнении – это, спору нет, сложное дело, требующее навыков и мастерства.
Второй вывод, который можно сделать из анализа е-деклараций антикоррупционных активистов, касается структуры их доходов. Антикоррупционные ОО оказались очень похожими на обычное предприятие, у них точно так же есть штатные работники на ставке, есть физические лица – предприниматели (ФЛП), получающие от ОО выплаты за свои услуги, а также те, кто сидит в ОО на ставке и одновременно зарабатывает в качестве ФЛП.
Например, Виталий Шабунин из 954 тыс. грн своих доходов основную часть – 843 тыс. грн – получил в виде зарплаты в своем Центре противодействия коррупции (ЦПК). Зарплата в ЦПК была единственным источником доходов для исполнительного директора ЦПК Дарьи Каленюк (639 тыс. грн) и ее заместительницы Татьяны Пеклун (647 тыс. грн). Также ЦПК был основным источником доходов для члена правления ЦПК Ольги Устиновой и юриста ЦПК Анастасии Красносельской, однако они получили там выплаты (590 тыс. грн и 404 тыс. грн соответственно) в качестве ФЛП.
Исполнительный директор ОО «Центр UA» Инна Борзило, сменившая на этом посту Светлану Залищук, почти весь свой доход (600 тыс. из 656 тыс. грн) получила в виде зарплаты в своем центре. В то же время у финансового менеджера ОО «Центр UA» Владимира Желизко зарплата в ОО (380 тыс. грн) составила менее половины его суммарных доходов (853 тыс. грн), а оставшуюся часть (474 тыс. грн) он получил в качестве дохода ФЛП. Где этот доход заработан, в декларации не указывается.
Также и Ярослав Юрчишин провел в качестве своей зарплаты в ОО «Transparency International Украина» только 238 тыс. грн из общей суммы своих доходов 1 млн 156 тыс. грн, а остальную часть получил главным образом в качестве дохода ФЛП (916 тыс. грн). Похожим образом поступают и другие видные деятели этой ОО. Например, директор программы инновационных проектов «Transparency International Україна» Виктор Нестуля из 1 млн 3 тыс. грн своих доходов получил в качестве зарплаты только 10 тыс., финансовый директор Сергей Гераськин получил в виде зарплаты 104 тыс. из 645 тыс. грн своих доходов, операционный директор Андрей Боровик – 191 тыс. из 557 тыс. грн, руководитель департамента международных связей Анастасия Козловцева – 116 тыс. из 412 тыс.
Подчеркнем, мы взяли три антикоррупционные ОО, которые на слуху, и взглянули на декларации их самых известных деятелей, интересуясь не персонами, а тем, что представляет собой антикоррупционный бизнес как таковой. Конечно, можно было и раньше предполагать, что это высокодоходный бизнес, однако возможность увидеть реальные цифры подвернулась только сейчас.
