Глава Центра исследований армии, конверсии и разоружения, военный эксперт Валентин Бадрак рассказал в интервью Апострофу о перевооружении украинской армии, главной цели Владимира Путина в Украине и значении американских Javelin для военного потенциала страны.
— СНБО утвердил основные показатели государственного оборонного заказа на 2018-2020 годы. Насколько он отвечает потребностям украинской армии?
— Естественно, любой человек, который ратует за перевооружение армии, всегда будет говорить, что мало ресурсов, мало денег. Но, если говорить по-честному, это оптимальные объемы ресурсов, которые государство может позволить и которые помогут активизировать перевооружение. Нужно понимать, что перевооружение имеет циклы. Если во времена холодной войны считалось, что такой цикл [составляет] порядка 7 лет, то сейчас речь идет о 3-4 годах. Мы говорим о том, что у нас 2016-2017 годы были вакуумом перевооружения. Акценты были на модернизированном советском оружии – отремонтированном, восстановленном. Сейчас мы ожидаем некого всплеска перевооружения.
На подходе серьезное ракетное оружие «Ольха», что может ознаменовать появление в Украине высокоточной системы залпового огня. Уже в середине этого года наблюдатели оценивают возможность принятия на вооружение ракетного комплекса «Ольха», соответственно, где-то к 2019 году в армии появится это мощное оружие.
За последний год были приняты на вооружение: бронетранспортер «Козак-2», беспилотный авиационный комплекс FlyEye, противотанковый ракетный комплекс «Корсар» – тоже мощное оружие, сопоставимое с американским Javelin. И то, что именно сейчас их принимают на вооружение, говорит о том, что они разрабатывались в предыдущие годы, сейчас подошел цикл – они принимаются на вооружение, и, конечно же, нужно организовать серийное производство.
Из позитивного – очень резкое увеличение расходных ресурсов государства на подготовку производства.
— Это вы сейчас говорите о бюджете на этот год?
— Да. Мы имеем ситуацию, когда единицы новой номенклатуры, которые покупались в 2016-2017 годах, могут перерасти в сотни. Генеральный штаб определял не так давно совсем уже другие цифры, речь идет о нескольких сотнях беспилотных авиационных комплексов, нескольких сотнях противотанковых ракетных комплексов, это показатель роста. Единственное, хотелось бы, чтобы был сокращен цикл подготовки военных к эксплуатации этих комплексов, потому что, к сожалению, они очень мало используются в зоне боевых действий. И, конечно, это не очень хорошо, потому что, как и прежде, армия у нас остается низкотехнологичной и решает главные свои задачи за счет жизней, за счет подготовки солдат и офицеров, их способности быстро реагировать. Но какая бы ни была качественная подготовка, если оружие будет на порядок более низкого качества, то шансы удерживать, развивать обстановку в зоне боевых действий будут меньше.
— Министерство обороны Украины анонсировало, что в этом году потратит 18 млрд грн на закупку вооружений и военной техники. Насколько реально на такую сумму совершить массовое перевооружение армии?
— Вполне реально. Почему? Потому что подошли к завершению проекты, которые выходили на уровень серийного производства. В этом году должен начать активную реализацию проект создания боеприпасной отрасли. Должны пойти новые мощные разработки.
Это не означает, что вся сумма будет потрачена исключительно на закупку. К примеру, Украине крайне нужен свой зенитно-ракетный комплекс. И появление таких ресурсов может продвинуть возможность создания нового зенитно-ракетного комплекса – в какой-то степени на основе прежних решений, но это может быть новое оружие.
Также есть смысл говорить об импорте, потому что у нас в прошлом году был дан старт крупнейшему проекту военно-технического сотрудничества по переоснащению новыми средствами связи от турецкого производителя Aselsan. Это тоже серьезный проект, потому что решает не только вопросы переоснащения, но и имиджа Украины как субъекта международного военно-технического сотрудничества. Это очень важно и очень ответственно. Опять же, это новая технология, за это не жаль заплатить.
— Что касается анонсированного министром обороны Степаном Полтораком строительства нового завода по производству боеприпасов в Украине, какие объемы он должен производить, чтобы обеспечить армию?
— Я не буду говорить о некоторых перекосах ситуации. Ресурсы выделены Министерству обороны, хотя резонно было бы выделить Министерству экономического развития и торговли, так положено. Но я думаю, что военное ведомство справится. Речь идет о том, чтобы максимально использовать возможности арсеналов и осуществлять те задачи, в которых Украина уже имеет некоторые позитивные традиции, а именно – восстановление боеприпасов. Здесь речь идет не только о создании производственных линий по выпуску новых боеприпасов, но и производственных линий по восстановлению боеприпасов. Очень важно, чтобы те боеприпасы, которые имеются в арсеналах и у которых вышли сроки эксплуатации, восстановить, чтобы их можно было использовать в зоне боевых действий. Я думаю, с этим прежде всего и связано решение о передаче ресурсов Министерству обороны, и в принципе есть все основания говорить о том, что Минобороны должно справиться с этой ситуацией. Хотя вторая половина прошлого года, к сожалению, меньше радовала. К примеру, арест замминистра обороны [Игоря] Павловского, который отвечал за вооружение и перевооружение, обесточил военное ведомство, ведь последние три месяца работа была парализована в области боеприпасной тематики.
Но, к счастью, основные компании, которые выполняли гособоронзаказ, начали перекрывать. Это очень хорошо. Кстати, не могу не добавить, что в прошлом году превосходно себя показал частный сектор. Имея больше 50% государственного оборонного заказа, частный сектор не сорвал ни одного заказа государства.
— Вы согласны с мнением, что монополия государства не дает развиваться рынку вооружений? Вот «Укроборонпром» в 2017 году в целях импортозамещения привлек к сотрудничеству 447 украинских компаний из 21 региона. Это можно считать успехом?
— Наш центр давно выступает за либерализацию рынка, наша позиция состоит в том, чтобы предприятия всех форм собственности могли получить лицензию на внешнеэкономическую деятельность. Как они ее смогут реализовать – это уже другое дело. Речь идет о том, что, получив лицензию, потом уже предприятие под контролем государства в лице Госэкспортконтроля развивает возможности по заключению контрактов. Есть мощные предприятия, которые уже протоптали себе тропинки на рынке и могут самостоятельно продавать свои изделия. Есть небольшие предприятия, которые могут обращаться к спецэкспортерам. Тем не менее такое право должно быть у предприятий, на наш взгляд, оно существенно увеличит объемы экспорта оружия, а вместе с объемами экспорта – и оборотные ресурсы, что позитивно отразится на перевооружении.
Здесь могут возникнуть такие вопросы: как же так, в стране война, а мы поддерживаем экспорт? Дело в том, что большинство крупных предприятий имеют гособоронзаказ, который составляют не более 5-10% их потенциальных возможностей. Предприятие «АвтоКрАЗ» выполняет весь гособоронзаказ за пару месяцев. Предприятие «Практика», которое выпускает «Козак-2», тоже может выполнять объем в пять раз больше, чем был в 2017 году. И так большинство предприятий. Относительно небольшое предприятие «Атлон Авиа», которое делает [беспилотники] «Фурии», или предприятие «Укрспецтехника», которое делает специальные изделия «Анклав» для борьбы с беспилотными аппаратами нашего противника, могут выполнить объемы в 4-5 раз больше, но имеют совершенно небольшой уровень заказа.
Понятно, почему. Ресурсы прошлого года были достаточно скромными. В результате эти предприятия могут реализовать заказы на внешний рынок. Почему это важно? Это распространение украинских технологий, украинского имиджа. Это оружие проверено войной и может быть экспортировано с большим успехом. Кроме того, украинские производители получат валютные ресурсы от иностранных заказчиков. Естественно, расширив свои производственные мощности за счет этого, они в час «Ч», если будет необходимо, смогут резко увеличить производственные мощности.
— А на каких рынках будет интересно наше оружие?
— Прежде всего, рынки Юго-Восточной Азии – это традиционные рынки. Один из крупнейших наших импортеров – это Таиланд, покупает украинские танки и бронетранспортеры. Пакистан остается традиционным партнером, покупает наши танки, моторно-трансмиссионные отделения и боеприпасы.
Это и рынки Северной Африки, Центральной Африки. Есть государства (пока не буду называть), которым Украина создает целую систему противовоздушной обороны. Это говорит о том, что наши возможности очень серьезные. Там речь идет о создании модернизированных зенитно-ракетных комплексов, радиолокационного поля обнаружения – это все наши предприятия. Причем, самое интересное, это преимущественно частные предприятия.
— Владимир Путин заявил, что якобы готов передать Украине военную технику, которая находилась в Крыму во время аннексии – корабли, авиацию, бронетехнику. Согласно сообщениям, техника находится в ужасном состоянии. Ее можно будет модернизировать и продать на внешний рынок? И что вообще с ней делать?
— В принципе можно, но этот вопрос политический. Если мы начнем реагировать на путинские инициативы, то легко попадем в капкан. Главная идея Путина не связана с реальным состоянием оружия, она связана с тем, чтобы создать прецедент переговоров, диалога с украинской стороной и таким образом закамуфлировать саму агрессию, войну против Украины. Поэтому даже если бы эта техника была в хорошем состоянии, брать ее просто-напросто нельзя. Ну, а сугубо с практической точки зрения очень трудно предположить, что россияне, которые ведут против нас войну и знают, что мы будем защищаться этой техникой, передадут нам боеспособную технику. Это троянский конь в чистом виде. Брать ее нельзя.
— Несмотря на то, что наши политики требовали ее возвращения?
— Этот момент должен быть урегулирован – при каких обстоятельствах? Если это возвращение вместе с Крымом, как некоторые политики успели сказать, это правильно. С признанием факта агрессии, с готовностью восстанавливать разрушенные регионы, ведь именно Россия разрушила наш донецкий и луганский регионы, это на совести команды Путина. Крым сейчас хаотично милитаризуется в ущерб интересам жителей Крыма, особенно крымскотатарского народа. Вот эти негативные факторы на несколько порядков превышают какую-то хитрую маленькую инициативу, которую Кремль готов нам в качестве наживки предложить.
— А как Украине сейчас правильно реагировать на усиление российских войск в Крыму?
— Только усилением своих войск, своих возможностей. Но здесь очень важно создать новую парадигму строительства армии. То, что создается сейчас, можно в какой-то степени оправдать самой войной и самой ситуацией, что все делалось благодаря спорадическим усилиям, часто бессистемно, но сейчас нужно переходить к несколько иной модели – модели профессиональной армии, небольшой по количеству, мобильной и очень серьезно оснащенной высокотехнологичными системами, боевыми платформами. Вот это наша цель.
— Модель, чем-то похожая на израильскую армию?
— Можно так сказать. Положительным моментом для нас было бы достичь уровня союзника Соединенных Штатов. У нас есть сейчас предпосылки, чтобы стать союзником, но пока мы не выросли из штанишек младшего партнера. Вот это нужно преодолеть. Как? Последовательностью своего курса, последовательностью реформ, в том числе реальной борьбой с коррупцией, реальным курсом на создание армии нового типа.
— Стоит ли ждать новых попыток кремлевских войск проделать сухопутный коридор на оккупированный полуостров?
— До окончания президентских выборов в России ничего не будет. Даже по окончанию (независимо от результата, хотя результат заведомо мы предполагаем), я думаю, где-то до лета мы имеем временную дельту, когда ничего стратегического не будет происходить.
Но нужно отдавать себе отчет, что путинская Россия фактически завершила цикл подготовки к большой войне, масштабной, с захватами новых территорий. Более того, одним из очень негативных признаков является то, что российское население подготовлено к этому и готово одобрить такие ходы. В силу работы пропагандистской машины, в силу тотального вранья, фейков. Ведь если открыть любое российское агентство, то мы неожиданно для себя узнаем, что, оказывается, украинские войска обстреливают по 10-20 раз «ЛНР» и «ДНР». Это было бы смешно, если не было бы так грустно.
Вражда между украинцами и россиянами очень искусно и очень продолжительно поддерживается Кремлем. Поэтому нужно, конечно же, с одной стороны вооружаться, создавать армию нового типа, но наряду с этим нужно заняться невоенными рычагами. Это сильные разведывательные органы, сильная контрразведка, мгновенно реагирующая на антиукраинские выпады, сильное подразделение кибербезопасности. Ведь мы можем наблюдать проведение информационных операций структурами, которые имеют редакции здесь, в Киеве. Во времена президентства Януковича я лично был свидетелем организации мероприятий на базе, скажем, «РИА Новости», когда создается телевизионный мост, выбирают псевдополитика, который изначально пророссийский и который вторит Жириновскому или какому-нибудь другому «деятелю», а в результате решаются серьезные пропагандистские задачи.
В 2011 году я издал роман под названием «Восточная стратегия», в котором описываются с 2006 по 2010-й конкретные информационные операции против Украины, которые были проведены представителями российской разведки. Несмотря на то, что это подано как художественное произведение, все события абсолютно реальные.
— Вы сказали, что Путин уже практически готов к войне. Какие новые территории его могут интересовать?
— Безусловно, для Путина глобальная цель – это разрушение самой основы Украины как независимого государства. Для Путина сейчас военный рычаг не является основным. Он понимает, что с наличием ограниченных ресурсов, которые сейчас есть у России, с наличием жесткого противодействия со стороны основных игроков мировой арены, прежде всего США, ему нет смысла затевать какую-то атаку а-ля пробить коридор в Крым или захватить часть Левобережной Украины. Скорее, ситуация выглядит так: он готов угрожать Украине, трактуя всему миру, что на территории Украины идет якобы война между Россией и Соединенными Штатами, хотя мы понимаем, что это такой хитрый фейк. Но при этом он будет фокусироваться на ведении подрывной деятельности в украинском политикуме. Вот это для него гораздо более интересная идея. Изменив парадигму власти, он получает другое государство, получает всю Украину, как говорится, на тарелочке с голубой каемочкой, то есть для себя как часть империи. Вот это его цель.
Но я думаю, что он очень недооценивает то, как изменилась ментальность украинцев в процессе этой войны. Я думаю, что Путин либо просто этим мало интересуется, либо его ограждают от основной информации, либо он живет в какой-то другой реальности, в которой он не рассматривает саму Украину как участника событий, а рассматривает только как некий субъект, который он использует в своей борьбе с западным миром. Очень сложно рисовать реальное восприятие Путина. Но то, что оно базируется на его украинофобстве, болезненном представлении о том, что он окружен врагами, как раз породило те идеи, которые он транслирует.
Безусловно, сами предпосылки очень похожи на гитлеровские. Гитлер поднялся на том, что предложил немцам «встать с колен». После Первой мировой войны немцы были очень сильно угнетены и подавлены в Европе, и он, считая эту ситуацию несправедливой, предложил им больше свободы, которую необходимо было взять силой. То же самое предлагает Путин. Он апеллирует к российскому шовинизму, чтобы россияне чувствовали себя хозяевами в мире. Тогда россиянину якобы будет жить лучше и легче. Но жизнь показывает, что это далеко не так.
— Насколько американские Javelin могут помочь украинской армии и какую военную помощь стоит еще в этом году ждать?
— Javelin – это сугубо психологическая помощь. Это сигнал, что американцы приняли решение Украину защищать – какими-то возможными способами, не силовым путем, а делать из Украины буфер между Западом и Россией, немножко сильнее, чем он был. Общая ситуация такая, что Украина получит помощь для военно-морских сил, в частности катера. Украина, я думаю, будет получать и американские системы обнаружения.
Ну и главный аспект помощи – Украина должна постараться использовать ситуацию для того, чтобы перейти к иному качеству сотрудничества. Например, получать американские технологии для наших компаний, которые будут совместно создавать вооружение. Кстати, американцам это очень интересно, потому что рабочая сила в Украине дешевая, и такие проекты были бы очень рентабельны. Если брать с дальним прицелом, для Украины было бы правильно добиться ситуации, как в Польше, чтобы на территории Украины была размещена американская база, которая была бы защищена американскими системами Patriot. Если бы такое случилось, это было бы очень серьезно. Но это, конечно, дело не нынешнего года, а многих будущих лет. Но Javelin создали предпосылку перехода Украины из состояния партнера в состояние союзника.
