После того как французское обвинение озвучило сумму претензий к находящемуся под подпиской о невыезде российскому бизнесмену и члену верхней палаты парламента РФ Сулейману Керимову, появились основания считать, что дело это непростое, пишет Максми Михайленко для Деловой столицы.
Былая идиллия
Речь идет не только о возмещении ухода от налогообложения (400 млн евро), но и штрафе в размере от десятикратного до стократного (то есть от 4 млрд до 40 млрд евро), что позволяется французским законодательством, но и риске угодить за решетку лет на десять. По сравнению с проблемами, которые возникали у финансистов путинского режима, его политических представителей и пропагандистов на Западе и, в частности в Европе, такие условия задачи выглядят непривычно жесткими. Похоже, в данном случае возникает клубок совпадений, которые надо распутать, прежде чем утверждать случайность или целенаправленность инцидента с Керимовым.
Прежде всего вспомним, что речь идет о Франции, десятилетиями смотревшей сквозь пальцы на «проделки» Кремля и никогда не жаловавшейся на «оккупацию» богатыми русскими Лазурного берега, а тем более района «Антиб — мыс Фара», где цены на недвижимость пробили потолок здравомыслия уже достаточно давно.
Между тем, если считать точкой отсчета ухудшения франко-российских отношений не Ливию, свержение режима в которой осуществлялось не без целеустремленной помощи Парижа и испугало Владимира Путина, а 2013 г., когда Россия начала агрессивно вмешиваться во внешнюю политику ЕС, то пять лет выглядят как срок, за который лопнет любое терпение. Можно вспомнить, что Москва в 2012 г. явно симпатизировала Николя Саркози, а не Франсуа Олланду. Но, несмотря на то что проникновение российской организованной преступности во Францию, замаскированной под бизнес, культуртрегерство и дипломатию, началось еще в президентство Жака Ширака, пять лет назад Париж не мог серьезно воспринимать саму мысль о том, что Франция подвергается завоеванию.
За исключением довольно кратких периодов вроде войны 1812 г. и зари европейского коммунизма после падения гитлеровской Германии, Москва в отношениях с Парижем всегда была ведомой. Драматическая история массовой иммиграции во Францию дореволюционных русских (так, даже гувернером Жака Ширака был русский иммигрант), франкофония аристократии Петербургской империи, союзничество в Первой мировой войне, повальное левачество французской элиты до и после Второй мировой — все это создавало такой ностальгический букет, который трудно было когда-либо представить растоптанным. И кем — анекдотическими постсоветскими варварами, натянувшими шубы и колье на спортивные костюмы и сорящими во Франции деньгами, украденными со счетов советских трестов?
Такой пердимонокль казался фантастическим, тем более что дипломатический Париж многие годы рассматривал Москву как союзника в священном деле противостояния американскому «гегемонизму». В свою очередь, французские ТНК активно разворачивались в России как при Ельцине, так и при Путине, отчего странная гибель президента Total Кристофа де Маржери 21 октября 2014 г. в московском аэропорту «Внуково-3» представляется мрачным предзнаменованием грядущей катастрофы в двусторонних отношениях. А ведь президент Олланд в отличие от г-д Саркози и Ширака был убежденным глобалистом, сторонником европейской интеграции и «честным левым», у которого если и водились какие-то иллюзии в отношении природы российского режима, то быстро рассеялись.
Франция, однако, без желания втягивалась в противостояние с Россией по украинскому вопросу, надеясь все же использовать Москву (а не Анкару) в разрешении сирийского кризиса и, как теперь известно, нередко шла на репутационные потери ради «глобальных вопросов».
Большой разворот Макрона
В свою очередь, Эммануэль Макрон, избрания которого российская агентура в Европе крайне агрессивно старалась не допустить, просто-напросто рвёт с этой традицией франко-российских перемигиваний. Такому неожиданному для Кремля подходу новых французских властей (а он был продемонстрирован еще отказом в аккредитации российских каналов при избирательном штабе Макрона) способствует как возраст нынешнего президента, так и отсутствие у него багажа каких-либо тесных отношений с русскими. Отношений, в которых за десятилетия погрязли обе в недавнем прошлом ведущие французские политические партии — голлисты и социалисты.
Это вовсе не значит, что Макрон действует безоглядно, но традиционные симпатии к России в официальной риторике Парижа за несколько месяцев его правления не просто выцвели до бледности, но приобрели характер настороженности (тем более что Москва умудрилась ярко выступить как фактор самой по себе избирательной кампании).
Такую смену настроений политической элиты, в водах которой до сих пор плавают зубастые акулы российского лоббизма, — такие как любитель нелегальных визитов в Крым Тьерри Мариани — мгновенно уловила пресса. Так, инцидент с импортными грибами, в которых обнаружен радиоактивный цезий, был сразу привязан к России, а еще пару лет назад эта новость обязательно прокатилась бы в связке с Чернобылем.
В целом представляется, что нынешний Париж рассматривает Россию как угрозу европейскому проекту, в котором сам играет ведущую роль. А что касается традиционного антиамериканизма, то он проявляется теперь только прагматично — например, в плоскости французского влияния на Иран. С этим, кстати, связано недавнее загадочное путешествие ливанского экс-премьера из Саудовской Аравии, где он пребывал в неясном статусе, во Францию, уверенную в своей способности смягчить давление Тегерана на Бейрут.
Наконец, самого Дональда Трампа Макрон, кажется, раскусил — поглаживая эго такого неожиданного американского лидера, можно добиться от США гораздо большего, нежели оскорбленными воплями. Кстати, этого, по-видимому, не понимает заморская соседка Франции, Великобритания, ввязавшаяся с Белым домом Трампа в деградирующую по спирали перепалку, а ведь еще недавно представлялось, что Лондон превратит свой Брекзит в некий новый атлантический союз. Выросшие динамизм и эффективность французской внешней политики как нельзя лучше проявляются и в начавшейся истории с Сулейманом Керимовым. К которому, заметим, местное общество, а также СМИ не проявили ровно никакого сочувствия. Что подчеркивает смену подхода — к русским богачам во Франции (если они не обладают французским паспортом, как беглый банкир Сергей Пугачев) перестали демонстрировать особое отношение.
Это – с одной стороны.
Французская анаконда
С другой стороны, расправа над Керимовым должна продемонстрировать стремление Макрона, западных европейцев, а также США (о роли США чуть ниже) реально двигаться по пути качественных изменений на Континенте. А эта программа включает общеполезную – в плане как повышения этических стандартов, так и наполнения бюджетов, в данном случае французского – зачистку внутренних офшоров.
Можно ли считать, что Керимов попался случайно? Только с той точки зрения, что расследование шло достаточно давно, но ведь и его старт когда-то казался маловероятным. Кроме того, считается, что сам по себе Керимов не принадлежит к близкому кругу Путина – это не Сечин, Ротенберг или Шамалов.
Можно вспомнить, что Кремль позволил Александру Лукашенко вволю поиздеваться над хозяином «Уралкалия», когда белорусский президент заманил к себе гендиректора керимовской корпорации Владислава Баумгертнера и посадил его под арест. Однако от этого арест самого Керимова во Франции не теряет значения в качестве как намека всей российской элите, так и сигнального выстрела для загонной кампании, направленной на захват спрятанных на Западе российских капиталов.
Дело, в частности, в том, что если Сергей Ролдугин оказался простым виолончелистом в этом ансамбле, то Сулейман Керимов может оказаться одним из дирижеров. В кругах финансистов поговаривают, что через Керимова из России на Запад прошло не менее $20 млрд (не те ли это миллиарды, которые на несколько часов обогатили Республику Молдова?), а свои самолеты он мог регистрировать там же, где и поиздержавшийся венский сиделец Дмитрий Фирташ, а также попавший в луч «райских бумаг» Алишер Усманов.
Французские налоговые органы, в свою очередь, нередко напоминают специалистам, которые так «подвели» дагестанского миллиардера — анаконду, которая постепенно сжимает свою жертву. Ясно, что Керимов давно находился в их поле зрения, но бизнесмен, открывающий в Москве мечеть вместе с Эрдоганом и Путиным, обязательно попал бы сначала в «чат» между разведкой министерства финансов (TRACFIN) и Генеральным директоратом внешней безопасности (DGSE). А вдруг он давно завербован «коллегами» и творит свои безобразия с санкции бульвара Мортье?
В нынешний момент уже ясно, что политической крыши у Керимова во Франции не было – и такое легкомыслие выглядит удивительным, указывая на общий интеллектуальный уровень российской элиты, развратившейся, по-видимому, до такой степени, что она воспринимает новую холодную войну «понарошку».
Любопытно, что такое наблюдение синхронно подтвердил и другой миллиардер, Михаил Прохоров, внезапно заявивший, что будет судиться с информатором WADA Родченковым, который находится под защитой как свидетель (повестку ему не вручишь), и где – в США, куда сам Прохоров уже больше года пытается парашютироваться с концами. Это притом что у этого и без того никогда не блиставшего умом «олигарха» никто не рискует ничего в России покупать, а путинские соколы, вероятно, готовы принять его активы разве что в подарок.
Керимов, к счастью для своих адвокатов, не делал никаких политических заявлений. Что явно контрастирует с истерикой в Совете Федерации РФ, которую знающие люди объясняют тем, что месье Сулейман приобретал собственность на Юге Франции не только для себя. И вот это – интересный момент. Станет ли французская (и, возможно, не только) госбезопасность тянуть жилы компромата из Керимова на других российских и нероссийских «предпринимателей»? Превратится ли он в невольного консультанта по составлению американского «февральского списка»? Ведь то, что такой список будет синхронизирован обеими сторонами Атлантики, сомнений не вызывает.
Не вызывает потому что, невзирая на свое шаткое положение в Вашингтоне, в большое турне по Европе внезапно отправляется Рекс Тиллерсон, а вдогонку ему звучит заявление советника по национальной безопасности Герберта Макмастера о наступлении момента по-настоящему жесткого разговора с Россией. Неудивительно, что зализавший вьетнамские раны Сергей Лавров вновь ищет возможности встретиться с Тиллерсоном «на полях» какой-либо встречи, и, скорее всего, это будет ОБСЕ.
Меж двух огней
В самой России тем временем пропаганда обратилась – предсказуемо – против «олигархов», якобы поставивших страну в такое тяжелое, ослабленное на международной арене положение. Крупный российский бизнес оказывается между молотом и наковальней: его политические представители на самом верху, такие как вице-премьер Игорь Шувалов, президент ЦБ РФ Эльвира Набиуллина и министр финансов Антон Силуанов, как львы, сопротивляются планам перехода к автаркии и мобилизационной экономике. Причем временами их заявления звучат просто-таки скандально. Так, Шувалов свернул всякую деофшоризацию, Силуанов противостоит санкциям продолжением секвестра бюджета, причем финансирования стало серьезно не хватать даже военным, а Набиуллина выстраивает такую пирамиду горячих денег, тень от которой грозит заслонить сияние непогрешимого Владимира Путина.
Пример Керимова, у которого может даже не хватить живых средств для таких штрафов, и тогда он будет вынужден пойти на сделку с французскими и американскими тайными службами, произвел панический эффект на российские верхи. Ведь посылать молодых безработных из Башкирии воевать против украинцев на Донбасс за рубли – это одно, а быть пойманным в своем прованском винограднике за закапыванием ювелирных изделий – это, согласитесь, совсем другое. Ранее в Москве не задумывались о взаимосвязи этих двух процессов.
Правда, если идея американских законодателей, а теперь и практика французских правоохранителей состоит в том, чтобы принудить российских капиталистов как публичных, так и скрытых, к дворцовому перевороту против Путина, то перспектива воплощения такого проекта не очевидна. Как можно было убедиться за последние годы, морально-нравственный и даже образовательный уровень российских «элитариев» постыдно низок. А мазохистский тип отношений с властью их устраивает на фоне мрачного молчания темной массы люмпенов, намерения которой в случае падения Путина угадать несложно.
В то же время изменение французского отношения к России, перемещение ее в сознании парижского политического класса в разряд угроз, масштабные интересы республиканской казны и нахождение общего интереса в этой сфере между Елисейским дворцом и Белым домом – весьма примечательны. За российские триллионы разворачивается занятная борьба. И чем успешнее она будет, тем очевиднее начнет становиться потеря РФ статуса «великой державы». А может быть, даже – и державы региональной.
