Под видом «спасения женщин и детей», якобы оказавшихся в руках ИГИЛ, Москва вывозит в Чечню наиболее ценных для себя боевиков Исламского государства. Вывозит их в Чечню потому, что: российская агентура в ИГИЛ в основном чеченского происхождения; при необходимости все можно будет списать на самоуправство Кадырова; наконец, спрятать человека в Чечне не в пример легче, пишет Сергей Ильченко для Деловой столицы.
В какую игру играет Кремль
Утечку дали курды: как сообщило со ссылкой на курдский источник радио Rozana.fm, представитель Кадырова Зияд Сабсаби посетил в конце октября город аль-Камышлы на севере Сирии, где ему передали группу боевиков и командиров ИГИЛ чеченского происхождения, попавших в плен к бойцам «Демократических сил Сирии» в ходе боев за Ракку. Об условиях обмена не сообщается. Вероятно, пленных меняли на оружие, а возможно, просто выкупали за деньги.
По официальной версии, Сабсаби вывез 21 октября из аль-Камышлы в Грозный семь женщин и 14 детей, которых «удалось освободить из тюрем и горячих точек». Никакие боевики, освобожденные из плена, в этой информации, естественно, не упоминались. Но в Ту-154, на котором, если верить хронике в новостях, доставили спасенных, 150-180 мест.
Что касается уровня операции, то Сабсаби, похоже, лишь уточнял последние детали и проводил окончательные расчеты на месте. По данным курдского телеканала Rudaw, за несколько дней до него с администрацией автономного Сирийского Курдистана в аль-Камышлы встречался спецпредставитель президента России по Ближнему Востоку Михаил Богданов. Это означает, что общее руководство операцией шло с самого верха, непосредственно из Кремля.
Такая утечка пока только одна, но, вероятно, будут и другие. Во всяком случае, авиарейсы со «спасенными женщинами и детьми» из Сирии в Грозный совершаются регулярно, при таком же, примерно, как и в описанном случае, официальном наполнении бортов. Судя по всему, в Кремле планируют вытащить из Сирии несколько тысяч «своих» игиловцев, чтобы использовать их в других местах.
Москва уходит из Сирии не потому, что выиграла или проиграла. Разговор в таких категориях вообще лишен смысла и способен только запутать ситуацию. Россия — слабый игрок. Изредка, при большом везении, удачно сблефовав, она может добиваться мелких выигрышей, но чаще проигрывает вчистую. Кремль это не смущает, поскольку его задача — не выиграть, а остаться в игре и добиться, чтобы она продолжалась. В этом и состоит его главный выигрыш.
Достичь его Россия может единственным способом: блефуя, а когда это не помогает — сбрасывая карты в надежде на то, что при следующей раздаче ее новый блеф будет удачнее. Хотя по-настоящему сильной комбинации на руках у Москвы не будет никогда. Политика — не покер, хорошая карта лузерам тут не светит.
Но Россия и не стремится ощутимо выигрывать. У нее иная задача: втянуть в игру других игроков, вызвать конфликт между ними, заставить их наносить друг другу взаимный ущерб и создать трудноразрешимый узел проблем, предложив затем себя в качестве решалы.
Это позволяет Москве создавать ситуации, когда в ней нуждаются, и, следовательно, общаются как с партнером, пусть малопочтенным, но все-таки не гонят в шею. Получится так — хорошо, не получится — Россия уходит и повторяет попытку в другом месте.
И даже в тех случаях, когда продать свои услуги по решению ею же созданных проблем не удается, России обычно урывает хоть какие-то плюсы. Например, отвлекает мировое внимание от своих действий в других местах.
Здесь уместно вспомнить о том, что до начала агрессии против Украины в новостях из Сирии фигурировали довольно неопределенные «исламские радикалы», а Исламское государство Ирака и Леванта (ИГИЛ) дебютировало в них лишь в 2014-м. Причем дебютировало оно как информационная бомба, буквально за пару месяцев вытеснив из новостей «Аль-Каиду» — и как раз к началу летних боев на украинском Донбассе. А почерк ньюсмейкеров ИГИЛ был удивительно похож на почерк их российских коллег.
Драку заказывали?
Но вернемся в наши дни. Российские СМИ стали регулярно сообщать об эвакуации «женщин и детей» в Грозный, начиная с лета 2017 г., после разгрома ИГИЛ в Мосуле, который считался его столицей в Ираке.
Следом за Мосулом была потеряна сирийская Ракка — о ее захвате сообщило 17 октября руководство курдских формирований. Наконец, 9 ноября, правительство Асада сделало заявление о захвате последнего крупного города, контролируемого ИГИЛ, — Абу-Камаля. Там же в последний раз был замечен и лидер ИГИЛ, аль-Багдади, дальнейшая судьба которого пока неизвестна.
Сейчас ИГИЛ контролирует лишь разрозненные участки в Сирии и Ираке, лишенные сколь-нибудь важных стратегических пунктов. Но дело сделано: бывшие противники ИГИЛ, набравшиеся боевого опыта и накачанные оружием, смогут продолжить воевать уже друг с другом. Иранские союзники Асада заявили о грядущей войне против сирийских курдов. Иными словами, Сирия успешно превращена в аналог Ливана, в зону вечной нестабильности, где шииты будут драться с суннитами, а курды – с арабами.
Ну а подготовленные, с боевым опытом, пользующиеся доверием и авторитетом в ИГИЛ российские/чеченские, а также среднеазиатские кадры спешно перебрасываются в Афганистан, где Россия уже приготовила для них нового противника — Талибан.
Правда, нынешний лидер талибов, Хайбуталла Ахундзада, еще в июле отдал своим сторонникам прямой приказ не вести борьбы против ИГИЛ ввиду тактической общности целей, но Кремлю по силам внести в этот курс свои коррективы. Притом как со стороны ИГИЛ, так и со стороны талибов.
Конечно, ни ИГИЛ, ни Талибан не являются, вообще говоря, московскими марионетками. Они возникли и формируют свой курс под действием многих сил: некоторое представление об ИГИЛ дает, к примеру книга Майкла Вейса и Хассан Хассана «Исламское государство — армия террора», а сведения о талибах можно почерпнуть у Бодански и Сикоева.
Но они зависимы от оружейной и финансовой поддержки России, а их ряды насыщены российской агентурой. Этого недостаточно для прямого управления ими и даже для погашения уже возникшего конфликта, в который они втянуты, но для разжигания нового конфликта вполне хватает.
При этом Москве, в общем-то, наплевать на все обвинения в сотрудничестве с ИГИЛ и с талибами. Официально Кремль все отрицает и будет отрицать. Международная репутация России давно уже выведена в ноль. Доказательства будут зыбкими. А если даже и удастся что-то доказать достаточно убедительно, то введение против России каких-то новых санкций, помимо уже имеющихся и готовящихся к вводу, в обозримой перспективе маловероятно.
Зато только за вторую неделю минувшего октября в Афганистане от нападений и терактов талибов погибли уже более 300 человек – в основном сотрудники афганских сил безопасности. Ответственность за некоторые теракты попыталось взять на себя ИГИЛ, хотя возможно, что это были и фейковые вбросы чисто российского происхождения.
Иными словами, Россия преднамеренно создает в Афганистане то, что ранее создала в Сирии: кровавый хаос, где все воюют против всех, и уже невозможно понять, с какой стороны и по какому поводу нанесен очередной удар. Ставка делается на создание ситуации, когда российские услуги по обузданию волны террора будут востребованы безусловно и безоговорочно, в пожарном порядке, вне зависимости от подозрений о причастности Москвы к созданию этой волны и даже при наличии бесспорных доказательств этого.
Конструкторы хаоса
При таком подходе, когда задачей ставится не завоевание каких-либо позитивных позиций для себя, а нанесение максимального ущерба другим игрокам, даже грубые ошибки не имеют большого значения, оборачиваясь разве что дополнительными расходами.
Казалось бы, вся сирийская авантюра – это серия провалов и утечек, начиная с неудавшейся попытки добиться от Запада права на паритетное участие в «антитеррористической операции» и заканчивая подпорченными отношениями с Ираном, шиитские формирования которого россияне пытались получить в оперативное подчинение для охраны базы в Хмеймиме.
Иранцев такое партнерство не устроило, и если до этой попытки они худо-бедно обеспечивали россиянам наземное прикрытие, то после нее вообще ушли с периметра российских баз, перебросив свои части на более актуальные для Тегерана направления. Россиянам пришлось в пожарном порядке расширять собственный наземный контингент, со всеми неизбежными при этом издержками, как материальными, так и политическими.
Но все это, и еще с десяток таких же обидных провалов, перекрывается решением главной задачи: уходя из Сирии, Россия, оставляет после себя хаос и войну, конца которым не видно. А значит, сирийский транзит углеводородов в Европу будет надежно перекрыт — и это не единственный российский бонус, но один из важнейших.
И если ИГИЛ из Сирии уходит, то там, на случай внезапного примирения сторон, остается другой давний клиент Кремля — Хизбалла, изрядно накачанная оружием как через Асада, так и из Ирана, и напрямую из России, а также нашпигованная российской агентурой.
Одновременно Россия готовит и сдачу Ирана, который в качестве союзника использован ею полностью. А значит, пришла пора воспользоваться тем обстоятельством, что перспектива превращения части Сирии, все еще подконтрольной Дамаску, в управляемые из Тегерана шиитские анклавы, настораживает США и Израиль. Сигналом для Кремля стало заявление Дональда Трампа: «Иран остается главным спонсором терроризма. Он продолжает оказывать содействие Аль-Каиде, Талибану, Хизбалле, ХАМАСу и другим группировкам. Иранцы разрабатывают, устанавливают и распространяют ракеты, которые угрожают американским военнослужащим и союзникам США. Они подвергают нападениям американские корабли и угрожают свободе морской навигации в Персидском заливе и Красном море».
Москва тут же стала активно соучаствовать в формировании образа Ирана как страны-террориста. По планам россиян, это откроет новую возможность предложить себя Западу в качестве партнера для противостояния иранским амбициям и отвлечет внимание от действий самой Москвы. Кремль уже начал делать заблаговременные шаги в сторону потепления отношений с Израилем.
«Украинские» террористы?
Что касается новых направлений, на которых Кремль будет развивать террористическую активность, то помимо несомненного афганского, где Москва широко проанонсировала войну между Талибаном и ИГИЛ, существует и менее очевидное западно-украинское.
Хотя введение ЕС безвизового режима для Украины и вызвало в России зубовный скрежет, для ФСБ и ГРУ это открывает новые возможности переброски на Запад своей агентуры, а заодно и дискредитации Украины в глазах западных партнеров.
Вопрос – технический, в общем – в том, как внести в украинскую биометрическую базу данные своих людей, причем не одного-двух-десяти, а нескольких сотен, а лучше тысяч, чтобы их хватило на все: и на долговременные кадровые закладки в Европе, и на финальный скандал с отменой украинского безвиза.
И Россия активно работает в этом направлении в ОРДЛО, а также в оккупированном Крыму, проводя подмену лиц, имеющих право на получение украинского биометрического паспорта, но еще не оставивших в базе своих биометрических данных.
В оккупированных районах бесследно исчезают целые семьи – а на их месте появляются совершенно другие люди. С тем же составом, тем же количеством детей, и даже внешне сходные – но другие. Антропологические данные чеченского кадрового резерва тоже не составляют большой проблемы – похожие люди могут быть подобраны из числа крымских татар, которые тем самым оказываются в зоне высокого риска.
Тут уместно напомнить, что еще до Майдана и оккупации Крыма, в 2013 г., россияне активно вбрасывали информацию о террористической угрозе со стороны крымских татар, воевавших в Сирии на стороне «Свободной Сирийской Армии» и вернувшихся, чтобы «готовить взрывы, убивать русскоязычное население и проводить диверсии на объектах ЧФ РФ», все это – в отместку за поддержку Россией сирийского диктатора.
Раз уж речь зашла о «Свободной Сирийской Армии», стоит вспомнить и о том, что в 2003-2004 гг. суннитские террористы проникали в Западный Ирак, где в дальнейшем было создано Исламское государство Ирака, на базе которого в 2014 г. и был развернут ИГИЛ, с территории Сирии и при поддержке сирийских спецслужб.
Основным кадровым источником для пополнения их рядов служили сирийские тюрьмы, из которых экстремистов выпускали на «исправительные задания» – чисто российская практика, отработанная Москвой еще в начале 1990-х в молдавском Приднестровье и применяемая в настоящее время в ОРДЛО.
Кроме того, сирийский «Мухабарат» по максимуму насыщал своими людьми исламскую религиозную среду, притом не только в Сирии. Здесь тоже напрашиваются параллели с российской РПЦ, полностью превращенной в филиал МГБ-КГБ-ФСБ начиная с конца 40-х годов прошлого века. Когда же в 2011 г. арабская весна перекинулась на Сирию, сирийские власти в первую очередь начали охоту на умеренных лидеров протестов, продолжая насыщать протестное движение, а в дальнейшем и «Свободную Сирийскую Армию» радикалами и просто уголовниками. Задачей такой операции был раскол оппозиции, ее компрометация в глазах Запада и блокирование западной поддержки, что на некоторое время Асаду и удалось.
Итак, подведем итоги. При всей утешительности разговоров о «проигрыше Кремля в Сирии» и его «вынужденном уходе», они не имеют ничего общего с реальной ситуацией.
В действительности, по России и ее действиям на Ближнем Востоке и в Центральной Азии, есть три новости: две плохие, а одна – очень плохая. Первая: Россия уходит из Сирии, добившись в основном выполнения поставленных задач по созданию хаоса и причинению долговременного ущерба.
Вторая: есть все основания полагать, что Кремль успешно осуществит аналогичную операцию и в Афганистане, с поправкой на местные реалии.
Третья, самая скверная для нас: Россия будет выводить ИГИЛ не только в Афганистан и в Среднюю Азию, но и в ЕС, а также на Балканы, где есть все предпосылки, чтобы попытаться разжечь новый религиозно-этнический костер в подбрюшье Европы. Причем часть контингента она, вполне вероятно, планирует вывести через Украину, снабдив его украинскими биографиями и документами.
