— Здрасьте, а Медведчук дома? — прокричал Зеленский через ворота, слегка задыхаясь под весом броника.
— Нету их, — сонным голосом ответил охранник с другой стороны.
— А неправильно припаркованную машину эвакуировать можно? — спросил Зеленский.
— Нельзя, — ответил охранник.
— Ладно, — сказал Зеленский, — дуже дякую.
Он громко затопал берцами, делая вид, что уходит, а сам быстро, по-спецназовски, метнулся вдоль забора, из-за которого уже выглядывало небритое лицо Ермака.
— Давай, давай! — прошептал Ермак и свесил сверху свою верную потную руку. Зеленский подпрыгнул, ухватился за нее, соскользнул, упал, сверху на него упал Ермак. Через дорогу к ним метнулся Юзик и по очереди перекинул обоих через забор на территорию логова Медведчука, где уже тревожно переминались с ноги на ногу остальные члены отряда.
— Работайте, братья! — крикнул им с улицы Юзик и подорвал себя учебной гранатой.
— За Юзика! — скомандовал Зеленский, поправляя на голове шлем. — В атаку! Кива, след!
Член Наблюдательного совета «Укрзализныци» Сергей Лещенко стегнул Киву плетью по голой спине. Кива взвыл и потрусил между кустами. На нем был строгий латексный ошейник с поводком из блестящей кожи, другой конец которого был пристегнут к ремню почетного железнодорожника. На бегу Лещенко спотыкался, потому что на его глазах красовалась модная повязка с изображением жареных яиц.
— Красивая повязочка, — светски сказал Кива. — А на яйцах у тебя повязка с глазами, да?
Лещенко промолчал.
— Как погодка в Москве? — не унимался Кива.
— Профессор, заткнитесь, — прошипел Зеленский. — Ищите Медведчука. Дать вам понюхать его красноармейские причиндалы?
— Да! — жадно сказал Кива. Все поморщились.
— А вот смотрите, что в новостях пишут, — сказал Арахамия. — В Кирилловке Запорожской области найден труп крокодила для фотографирований. Может, это Медведчук?
— Вряд ли, хотя и похож, конечно, — сказал Зеленский. — Думаю, Медведчук уже смылся за границу. Ну ничего, я ему лично наручники надену, где бы он ни прятался.
В кустах что-то затарахтело, и на парковую аллею выехал «студебеккер», в котором сидели Шуфрич, Рабинович и Медведчук, одетые в форму НКВД. Рабинович фальшиво горланил песню «Этот день победы», у Шуфрича был такой вид, будто его давно никто не бил.
— А ну стоять, — сказал Зеленский, выходя на середину дороги. — Проверка документов!
— Ты че, начальник, — лениво сказал Медведчук. — Не видишь, мы празднуем, день победы порохом пропах.
— Опять этот чертов Порох, — сказал Зеленский, закусив губу. — С другой стороны, где Порох, там и Медведчук. Слышь, браток, Медведчука не видел?
— Не, — сказал Медведчук. — Нюся, трогай.
Нюся тронул, и «студебеккер» укатил дальше, обдав друзей вонючим дымом. Зеленский украдкой вытер со лба внезапно выступившую испарину. Так же поступили и остальные.
— Это же был Медведчук, — сказал Кива.
— Да какой Медведчук, ты, предатель несчастный, — нервно сказал Зеленский. — Медведчук давно свалил за границу. Но ничего, ничего… Вперед, товарищи, найдем этого гада.
— Ни у кого черной помады нет, чтоб лицо намазать для маскировки? — поинтересовался Корниенко. — Я в кино видел.
— У меня есть, — сказал Лещенко, — но дать не могу, это Настина.
— П#дарасов пугать? — догадался Кива. — Слушай, приводи ее в Раду, пусть перед депутатами поиграет херню свою. В Верховной Раде, я вам хочу сказать, п#дарасов больше, чем это нужно было бы в самом грязном месте.
— А гонорар какой? — заинтересовался Лещенко. — Хочу сразу предупредить, что моя Настя — это лицо сегодняшней Украины, это государственный бренд, признанный во всем мире, поэтому общество должно выразить ей самую широкую поддержку, вы поняли, о чем я? Самую широкую. И никакого безнала, конечно.
— Безанала? — насторожился граммар-наци Гетманцев. — Помилуйте, Сергей, это слово пишется не так! Кстати, а есть еще у ЛГБТ какие-то особые термины, трудные в правописании? Мне для работы надо.
— А табу, табу есть? — жадно поинтересовался Яременко.
— А правда, что вы с Настей в Липецке собственную дискотеку открываете? — встрял Корниенко.
— Правда, — кивнул Лещенко. — С Липецкой дискотеки наше ЛГБТ начнет наступление на Путина и Кадырова в тылу.
— А что такое ЛГБТ? — спросил Арахамия. Все посмотрели на него с осуждением.
— ЛГБТ — это легкий гусеничный бронетранспортер, — объяснил министр обороны Таран, не скрывая презрения к гражданской штафирке. — Это классификация по стандартам НАТО. Но вообще, я вам скажу, стандарты НАТО — это тупо ни о чем. Главное — наша готовность их внедрить. И калибры НАТО — не главное. Главное — это изменение мышления. Новое Мышление, Ускорение, Гласность и Перестройка — вот залог истинно украинской военной реформы.
— По такому случаю, господа, у меня родился эскпромтик «Песни про Байдена», — непринужденно сказал советник Арестович и запел, напирая на слово «он»: — «Пусть он землю бережет родную, а любовь — Зеленский сбережет!»
— Все по делу, — похвалил его Ермак. — Ух ты, лань!
Из кустов к нему действительно подошла лань из домашнего зоопарка Оксаны Марченко и жестами показала, что ее зовут Адская Тварь. Ермак погладил ее по голове. Лань ощерила клыки и укусила его за руку. Ермак заорал. Лань ударила его копытами в грудь, повалила на спину, впилась в шею и стала сосать кровь.
— Ааа! — заорал Ермак. — Путин, спаси! Путин, введи!
— Надо немедленно сделать русский язык первым государственным! — вырвалось у Арестовича. — Нельзя убедить великую Одессу, свободный Донбасс и Сумскую народную республику говорить на этой телячьей мове и прославлять врага народа Стуса, осужденного Нюрнбергом!
Пользуясь всеобщей неразберихой, министр здравоохранения Степанов выхватил из кармана своей золотой куртки шприц, всадил его в лань и резко вдавил поршень. Лань загорелась и через несколько секунд осыпалась на Ермака кучкой пепла.
— Ничего себе побочка, — с уважением заметил Корниенко. — Ковишилд?
— Святая вода, — объяснил Степанов. — Мы ею вторую дозу будем колоть, а то все остальное покончалось уже. И при этом депутаты еще смеют собирать подписи за мою отставку. Я год боролся с вирусом, а они, суки, подписи собирают! Я на ковидных фронтах раненый, где вы были, твари, когда я в ИВЛе горел!
— Ну все, все, — потрепал его Зеленский по плечу. — Все хорошо, первое место по смертности снова наше, я дам вам вымпел, хотите?
Кусты парка зашелестели, и на поляну зоопарка выбрались Баканов и Венедиктова. В руках они тащили застегнутый на молнию спальный мешок, в котором извивалось что-то живое.
— Это что, Медведчук? — подозрительно спросил Зеленский.
— Медведчук! — радостно подтвердил Баканов. — Захвачен с поличным.
— Шутник, — кисло сказал Зеленский. — Будешь жарить шашлык из этот Медведчук, не забудь пригласить.
Баканов сделал оскорбленное лицо и жестом фокусника расстегнул молнию. Из мешка высунулось побитое лицо судьи Чауса.
— Опа, — растерянно сказал Баканов.
— Ммм, давно не виделись, — сказал Зеленский после неловкой паузы.
Ермак молча подобрал с земли кирпич, кинул в Чауса, попал в Баканова, Чаус сбежал, Баканов и Венедиктова бросились за ним.
— Вы как хотите, но мне все это надоело! — раздраженно сказал Зеленский. — Давайте уже найдем чорта, и покончим с этим. Кива, фас!
Зе-спецназ бросился вперед, не разбирая дороги. На одном из поворотов тропинки они наткнулись на гроб на колесах, но даже не обратили на него внимания и пробежали мимо. Гроб открылся, и из него восстала Паломница.
— А ну стой, козел! — заорала она и кинула в Зеленского кость священного схимника, от которой набиралась святости возлежахом. — Ты зачем лань мою убил, ирод поганый?! Открой мне хотя бы веки, жалкий трус!
— Потом, потом! — отмахнулся от нее Зеленский. Он уже видел заветную беседку, над которой кружили мухи, жабы и летучие мыши. Лещенко спустил с поводка Киву, и тот устремился вперед с жалостливым уханьем.
Перекрестившись, президент заглянул в беседку и с ужасом увидел в ней Медведчука. Медведчук воскурял самовар, задумчиво перебирая когтями струны балалайки.
Ударил гром.
— Здрасьте, — хрипло поздоровался Зеленский. — А Медведчук дома? Нет? Какая жалость. Я так и думал, что он сбежал за границу. Что ж, я пойду.
— Нет уж, нашел — так арестовывай, арестович, — тупо пошутил Медведчук. — Но знай, что мой кум это так просто не оставит.
— С Путиным решим, — сказал Зеленский, — правда, Андрей?
Он обернулся и увидел, что Ермак пропал, и все его друзья тоже пропали. Кива залез на дерево и одичал. Зеленский и Медведчук остались один на один.
— При чем тут Путин, — удивился Медведчук. — Мой истинный кум — это Порошенко. Это он сказочно обогатил меня и научил всему самому страшному, что я умею.
— Я так и знал, — сказал Зеленский. — Ну ладно, мне пора.
— А арестовать? — удивился Медведчук.
— Я о тебя руки марать не буду, — строго сказал Зеленский, пятясь. — Пусть тебя кто-нибудь другой арестовывает, а я потом видосик запишу. Или не запишу. Смотря как пойдет.
С этими словами глава государства прыгнул в кусты и был таков. Медведчук понял, что проиграл опытному политическому гроссмейстеру, и стал собираться на допрос в прокуратуру. Впереди его ждали суд, залог и длинный сериал с непредсказуемым концом.
На дереве тоскливо закричал Кива.
Василий Рыбников / Цензор.нет
