Нарастание кризиса в Беларуси, связанное с принуждением к интеграции с Россией запутавшегося в своих маневрах и потерявшего всякую поддержку общества Александра Лукашенко, вновь обострило вопрос о содержательности евразийского проекта.
Разумеется, не Минском единым – здесь и закрывающая границы эпидемия (уже приведшая в РФ к беспорядкам среди застрявших в стране мигрантов из Центральной Азии), и новое падение цен на энергоносители, и откровенная несовместимость государств, входящих в Евразийский экономический союз (ЕАЭС), и китайский фактор.
Тем не менее можно отметить, что о пресловутом Союзном государстве, куда Кремль планирует поглубже втянуть окончательно выставленного за дверь приличных домов Лукашенко, в Москве вспомнили лишь в связи с необходимостью пролонгировать полномочия Владимира Путина. Эту в своем роде красивую затею белорусский диктатор брутально сорвал в конце прошлого года, вновь ухватившись за «красно-зеленый» национализм-патриотизм и заигрывание с государственниками. Поэтому его российский коллега и был вынужден унижаться голосованием на пеньках, выглядевшим даже пошлее, нежели гаитянские референдумы времен правления Папы Дока Дювалье.
Этого российский диктатор белорусскому никогда не простит – так что сегодня объявляющему странную (на которую никто не явился) войну всем прочим соседям минскому правителю РФ предлагает передать суверенитет на Лубянку, а самому после «конституционной реформы» занять некий декоративный пост. Лукашенко изворачивается, как может, – выпросив $1,5 млрд аванса, он планирует кинуть Россию, как и раньше, но масштабная дестабилизация и внешняя обструкция впервые способны сорвать этот «хитрый план».
В связи со вновь сложившейся ситуацией возникает вопрос – а зачем тогда Кремлю нужен ЕАЭС (преемник ликвидированного в 2014 г. ЕврАзЭС, равно как и утратившего смысл в 2004 г. ЕЭП)? В конце концов, несмотря на перманентное изображение Россией из себя рыбы-шара, очевидно, что подлинные амбиции Москвы, пережившей за последний год несколько тяжелых ударов, сегодня сильно сдуты – если ей удастся покорить Беларусь, расширив свой коридор в Европу, то тактику Путину этого хватит надолго (на дворе отнюдь не 2014 г.). На сколько-нибудь серьезный контроль над Центральной Азией у Москвы уже в обозримом будущем не будет хватать ни времени, ни средств.
Кроме сказанного, имеются еще три важных фактора, способных повлиять на судьбу этого блока-призрака.
Союзники не держат строй
Первый – нестроение в рядах. Так, со всеми нюансами, Армения и Кыргызстан являются демократическими государствами, власть в которых время от времени меняется, иногда, между прочим, и улицей, что для Владимира Путина – обстоятельство неприемлемое, при всем прагматизме расстановки военных баз. Да, Ереван скован карабахским конфликтом и связан с Москвой влиятельной диаспорой, а Бишкек зависит от Москвы благодаря чуть ли не миллиону гастарбайтеров и осязаемому контролю россиян за информационным полем. Однако другие армянские диаспоры – в США и во Франции – не менее влиятельны, а сама армянская экономика, в особенности после выдавливания уличной революцией старых элит, достаточно динамична и либеральна. В Кыргызстане же все более зримым становится влияние Китая и ужесточается ориентация на Пекин. А между тем именно лидер Кыргызстана будет председательствовать в ЕАЭС в 2022 г., а армянский – в 2024 г. В следующем году блок возглавит казахстанский президент Касым-Жомарт Токаев, чья недавняя речь вызвала тревогу среди российских имперцев.
Токаев, весьма жестко отодвинувший от государственного руля дочь Нурсултана Назарбаева, оказался не только профессиональным дипломатом-«китайцем», но и умеренным националистом. Так, по наблюдениям специалиста по постсоветской Центральной Азии Аркадия Дубнова из Центра Карнеги, в своем обращении Токаев ни разу не вспомнил о «великих назарбаевских планах». Токаев ставит на вид реальные проблемы, о которых стеснялись до него говорить. В частности, о том, что теневой бизнес в Казахстане составляет треть ВВП и это кормовая база для коррупции, поэтому необходимо разгосударствление экономики. О современных методах улучшения демографии, о реформе правоохранительной и судебной систем. В послании непривычно много конкретики и мало демагогии, шапкозакидательства. Россия же упоминается в послании лишь один раз, когда речь заходит о пограничных с ней областях, где проживает 30 млн человек с обеих сторон. Это, по-видимому, и намек на всхлипы российских шовинистов. А учитывая, что казахстанский бизнес, в частности молочный, хронически недоволен теми преференциями, которые получают в рамках ЕАЭС россияне, и то, что это недовольство «при Назарбаеве» зачастую игнорировалось ради ровных отношений с Москвой, здесь открывается немалый простор для коррекции курса новым казахстанским руководством.
Принимая во внимание эту концентрацию на собственных делах, как и извлечение из чулана Союзного государства (которое, в общем-то, лично Путину сегодня уже и без надобности), неясно, на кого Россия может положиться в ЕАЭС, кроме самой себя (не на наблюдателя Молдову же?). Более того – в конце прошлого года относительно незаметно промелькнуло событие, продолжившее умаление роли РФ в Центральной Азии, несмотря на попытки Москвы «бюджетно» влезть в тот же Афганистан. А именно – новый «ташкентский договор».
Причем эта так называемая «вторая» консультативная встреча глав пяти государств Центральной Азии в Ташкенте в отличие от большинства подобных встреч была лишена конфронтационных настроений – возможно, потому, что происходила без России? Она всего лишь вторая по счету (первая была в Астане – теперь Нурсултан – в марте 2018 г.), но на нее действительно стоит обратить внимание.
Миротворец Мирзиеев
Косвенным подтверждением важности ташкентского саммита стал состав его участников. Если на встрече в Астане одного из пяти президентов все-таки не хватало (лидера Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедова заменял его сын Сердар), то в декабре 2019 г. Бердымухамедов присутствовал, как и президенты Узбекистана, Таджикистана и Киргизии, а Казахстан представлял сам елбасы. Таким образом, формат принял регулярный характер, и, как объявил тогда хозяин встречи, Шавкат Мирзиеев, в текущем году третий саммит проведут «в прекрасном городе Бишкеке» (если, конечно, позволит эпидемиологическая ситуация, ведь и Казахстан, и Кыргызстан сильно пострадали от вируса).
Мирзиеев заявил о стремлении создать «безбарьерную» Центральную Азию, что предполагает снятие препятствий на границах, отмену виз, оформление пунктов пропуска. На первый взгляд, все это кажется утопией, ведь раньше такие попытки не раз предпринимались. В частности, Узбекистан в середине 1990-х провозгласил «турецкую модель» развития, но быстро отказался от нее, испугавшись распространения идей пантюркизма. Туркмения со своими четвертыми в мире запасами газа мечтала стать вторым Кувейтом, но больших успехов на этом пути не достигла. Таджикистан долгие годы не мог оправиться от последствий кровопролитной гражданской войны. Кыргызстан путем проб и ошибок выстраивал свою хаотическую демократию.
Едва ли не между всеми соседями по региону время от времени вспыхивали жесткие пограничные конфликты из-за земли, воды, пастбищ, хозяйственных объектов. Но именно региональное сотрудничество стало одним из главных приоритетов Шавката Мирзиеева. То, что было невозможно при Исламе Каримове с его многочисленными фобиями и антипатиями по отношению к соседям, реализовалось при его преемнике. Мирзиеев резко сменил политику Узбекистана в регионе и оказался готов к самым неординарным шагам.
Прежде всего, он занялся налаживанием контактов с соседним Таджикистаном (не так давно стремившимся в ЕАЭС), отношения с которым при Каримове дошли до минирования обеими сторонами ряда участков на границе (первыми начали узбеки). При этом часть железной дороги, идущей из узбекского Термеза в Таджикистан, подорвана, чтобы помешать доставлять грузы для строительства Рогунской ГЭС. С приходом к власти в Узбекистане Мирзиеева в Ташкенте признали ошибки.
В Душанбе ответили симметрично – пограничные минные поля расчищаются, железная дорога восстановлена. Такого же рода шаги Ташкент предпринял и в отношении Туркменистана. Именно в Ашхабад Мирзиеев совершил свой первый зарубежный визит после прихода к власти в сентябре 2016 г. Готовность укреплять отношения Ташкент подтвердил около двух лет назад, когда учел возражения Ашхабада и перенес площадку для строительства АЭС подальше от туркменской границы. Ничего подобного регион не знал со времени распада СССР – поэтому «ташкентский процесс» привлекает все большее внимание извне.
Китай и старцы
Второй фактор – это Китай. Он уверенно выходит на вторую и даже первую позицию в товарообороте стран ЕАЭС, которые при этом организационно вовсе не играют роли моста в Европу – в силу того, что Россия побила горшки с Западом. Поэтому Пекин, несмотря на периодически выливающиеся в беспорядки опасения захвата земельных ресурсов в Центральной Азии, предпочитает сам устанавливать системные отношения со странами ЕАЭС по отдельности и кооптировать их элиты в собственную культурно-мировоззренческую рамку.
В последнее время, впрочем, такие попытки КНР начала предпринимать и в отношении стран, ассоциированных с ЕС, в том числе и Украины. Также никуда не делся и китайский драйв в собственно союзных государствах, таких как Венгрия – скорее всего, в случае выбытия Беларуси из числа суверенитетов (с переходом в протектораты) он даже усилится.
Наконец, третий фактор – это банальное устаревание в купе со старением того поколения, которому в принципе был дорог весь этот евразийский проект, причем речь не только о Назарбаеве. В частности, академик Глазьев, в конце прошлого года парашютированный на синекурную должность члена коллегии (министра) по основным направлениям интеграции и макроэкономике Евразийской экономической комиссии, внезапно присоединился к сторонникам «Новой хронологии» Носовского-Фоменко. Об этом главный российский евразиец поведал в объемной и не в последнюю очередь прокитайской статье для «Военно-промышленного курьера», еще не так давно считавшегося серьезным экспертным изданием. Это, наряду с вероятными кадровыми изменениями в составе МИД РФ, связанными, не в последнюю очередь, с возрастом и состоянием здоровья министра Сергея Лаврова и его замов, не может не наводить на мысль, что время пусть и весьма бесплодных, но знаковых евразийских интеграторов с московской пропиской уходит. И, вполне возможно, что это место займут тихие реформисты из того же Ташкента.
Максим Михайленко / Деловая столица
