Будучи «согласованной и утвержденной всеми сторонами» – включая предводителей «ЛДНР» – «формула Штайнмайера» из состояния одной из возможных опций превратилась в объективную реальности. Причем путем последовательных шулерства, шантажа и манипуляций.
Ничего страшного…
Начать, пожалуй, стоит с того, что собственно конечную формулировку изначально довольно схематичного предложения министра иностранных дел, а впоследствии президента ФРГ, писали в Москве. А затем последовательно прогибали Киев на ее принятие. Этапы большого пути четко прослеживались по меньшей мере с августа, когда в качестве условия «обмена» заложников Кремля на его «шестерок» российское руководство выдвинуло выполнение Киевом политической части минских договоренностей. В начале сентября согласие на «формулу Штайнмайера» как ее составляющую Москва увязала с перспективой встречи в Нормандском формате — и получила его, в чем пост-фактум признался Вадим Пристайко. Правда, на встрече Трехсторонней контактной группы 18 числа глава украинской делегации Леонид Кучма отказался ее подписывать, сославшись на то, что это вызовет новый Майдан (впрочем, официально было заявлено, что причиной отказа является отсутствие соответствующих полномочий). Что две недели спустя он ничтоже сумняшеся дал добро — доказательство того, насколько важен для Зеленского этот саммит, причем скорый. Москва на этом, кстати, тоже играет, говоря о возможности встречи уже в октябре — это с одной стороны. С другой — регулируя интенсивность обстрелов украинских позиций, Кремль явно подталкивал Банковую к «разумному решению».
Чисто формально Кучма выкрутился: единого документа за подписями всех участников ТКГ, включая представителей ОРДЛО, в природе не существует — каждая сторона направила Мартину Сайдику, спецпредставителю действующего главы ОБСЕ Мирославу Лайчаку, письмо, в котором выражает согласие с предложенным изложением «формулы Штайнмайера», а Сайдик в обращении к Лайчаку также письменно подтвердил ее принятие. Однако в этой схеме есть крайне неприятный для Украины нюанс: письма являются официальными документами, а подписи на них представителей ОРДО и ОРЛО, соответственно, могут — и при случае будут — трактоваться как свидетельства их международной субъектности.
Вторая проблема состоит в серьезном ослаблении переговорной позиции Киева. Само по себе разделение «Минска» на «безопасность» и «политику» было удачным тактическим ходом, который позволял Украине уклоняться от выполнения невыгодных положений соглашений под предлогом того, что «та сторона» нарушает свои обязательства не использовать запрещенные калибры, прекратить огонь, отвести войска и т. д. Берлину и Парижу это не нравилось до раздражения, но они были вынуждены раз за разом признавать справедливость таких упреков.
Однако вследствие «прогиба по формуле» кивать на Москву больше не выйдет и ответственность за любые задержки в реализации тех или иных положений будет возложена именно на украинскую сторону. В особенности это касается п.9 «Минска-2», предусматривающего «восстановление полного контроля над государственной границей со стороны правительства Украины <…> , которое должно начаться в первый день после местных выборов». Причем, учитывая, в частности, и пресс-брифинг Владимира Зеленского, и комментарии главы комитета Рады по вопросам внешней политики, эта версия спора о курице и яйце чревата новой заморозкой мирного процесса — и вину за это опять-таки будут возлагать на Украину.
Здесь, конечно, есть определенное пространство для маневра, если вспомнить, что согласно «Минску-1» контроль над российско-украинской границей должна осуществлять ОБСЕ — но опять-таки, ввиду того, что в мониторинговой миссии уже почти год нет представителей европейских государств и их места занимают казахи с белорусами, нам это ничем не поможет. И потом, что здесь означает слово «контроль»?
С другой стороны, то, что в утвержденной «формуле Штайнмайера» содержится четкое указание на местные выборы, должно трактоваться как безоговорочное требование отказа ОРДЛО от всех (квази)государственных атрибутов — включая «правительство» с «министерствами» и вооруженные силы. То есть они должны прекратить существование до момента проведения выборов. Иное дело, что они предсказуемо будут мимикрировать под структуры местного самоуправления — и здесь возникает вопрос о том, как будет выписан зафиксированный в документе и анонсированный Владимиром Зеленским закон об особом статусе для Донбасса.
Впрочем, здесь, опять-таки очевидны предпосылки для замораживания процесса на любой стадии. В конце концов, не для того создавались «ЛНР» и «ДНР», чтобы легко слиться. То есть чисто технически риски от согласия Украины на принятие формулы Штайнмайера могут быть минимизированы либо вообще сведены на нет путем указания неразрешимых (временно, разумеется) противоречий по тем или иным деталям и процедурным вопросам.
…почти ничего
В то же время этот шаг сродни открытию ящику Пандоры в идеологической (или, если угодно, принципиальной) и стратегической плоскостях. Во-первых, реинтеграция ОРДЛО по кремлевским лекалам по сути является капитуляцией, как бы она ни была обставлена. Согласие на «формулу Штайнмайера» патриотически настроенная часть украинского общества интерпретировала именно так — и это доставит еще немало проблем команде Зеленского, причем вполне видимых и осязаемых уже в ближайшей перспективе. В то же время та часть его электората, которая голосовала «против войны», пассивная и мало способная к самоорганизации в поддержку инициатив на этом направлении (ну не увидим мы бесплатных демонстраций под лозунгами «Формула Штайнмайера=мир!»), будет копить недовольство ввиду их недостаточного темпа и кажущегося либо объективного повторения Владимиром Зеленским тезисов и шагов Петра Порошенко. В результате Зеленский неминуемо окажется на крайне неудобном шпагате, что вкупе с экономическими вопросами с очень отличной от нуля долей вероятности просадит его рейтинг и приведет к политическому кризису. Особенно если команда Зе попытается разыграть карту референдума по любому вопросу в контексте реинтеграции Донбасса.
Во-вторых, уступка в вопросе «формулы Штайнмайера», не фигурирующей в текстах минских соглашений, открывает путь к дальнейшему применению Москвой метода, описанного в британском комедийном шоу «Да, премьер-министр» как «тактика салями». Там, правда, речь была о постепенном продвижении советских войск на Запад путем постепенного «нарезания» территорий в пределах, исключающих применение обороняющимися ядерного оружия. Здесь же — о все новых требованиях, следующих за каждой уступкой. Так, за сутки с момента публикации письма Кучмы Сайдику мы получили:
- Требование главарей ОРДЛО «услышать народ Донбасса», согласовывая с ними все изменения в Конституции;
- Трактовку одобрения Украиной «формулы Штайнмайера» как признание «особого права народа Донбасса на самостоятельное определение своей судьбы» — вплоть до интеграции в РФ;
- Отказ следовать принципу «сначала граница — потом выборы»;
- Публикацию одновременно посредством фейсбук-страницы пресс-секретаря МИДа РФ Марии Захаровой и личного заявления помощника президента РФ Владислава Суркова требования отвода войск в Петровском и Золотом как необходимого условия встречи в Нормандском формате. Оно звучало и раньше, но в столь четкой привязке — впервые.
В-третьих, наше согласие на формулу Штайнмайера — первый однозначный признак успеха вооруженного сепаратизма в Украине. И, как следствие, признание возможности федерализации страны подобным способом — причем с явной иностранной помощью. Ведь — чисто гипотетически (?) нет гарантий, что тем же манером не начнут добиваться самоопределения, скажем, «отдельные районы» Закарпатской, или Одесской, или Черновицкой, или Харьковской областей.
В-четвертых, зафиксированное в формуле признание выборов «в целом» соответствующими стандартам ОБСЕ (о ее слабости и слепоте пока умолчим) никоим образом не исключает полного восстановления в ОРДЛО ЛДНР уже на следующий день. И потом, даже без «особого статуса» миллионы пять лет маринованных в ненависти к «киевской хунте» избирателей попросту токсичны для украинской государственности, и их еще не один год придется выводить из состояния зомби (впрочем, для многих это навсегда). В украинской дилемме нет хороших решений. И блокировка Минского процесса (пусть и в форме имитации диалога) с дальнейшим отторжением ОРДЛО, и попытка «закончить войну» с дальнейшей имитацией их возврата плохи. Вопрос в том, одинаково ли плохи. Проблема в том, что команда Зеленского, возможно, и понимая, что, вопреки риторике Петра Порошенко, «Минск» себя исчерпал и не может служить основой для постоянного мирного соглашения (не для того был придуман), продолжает ради сиюминутной выгоды действовать в его парадигме.
Наконец, в-пятых, Украина сделала шаг к закреплению в международном поле статуса «ЛДНР» как полноправных участников переговорного процесса. И реакция с той стороны на этот шаг свидетельствует о том, что в дальнейшем — в полном соответствии тактике салями — Киев будут вынуждать к прямым переговорам с их представителями. А это снижение статуса конфликта от международного к внутреннему, то есть гражданскому — к большому облегчению Берлина, Парижа, Брюсселя и как минимум одного человека в Вашингтоне, выведение России из-под санкционного пресса (по меньшей мере его уменьшение), отказ от прав на репарации в связи с разграблением Донбасса и непонятная система финансирования его восстановления. Учитывая украинскую проблему Москвы (мир в Украине не нужен, но издержки войны слишком велики) это очень большая услуга ей.
Нет, разумеется, сама по себе «формула Штайнмайера» этого не предусматривает. Но она по сути своей являет собой форточку в окне Овертона. И подписавшись на нее, мы эту форточку открыли.
Алексей Кафтан / Деловая столица
