В визите президента России Владимира Путина во Францию для прощания с Жаком Шираком ничего удивительного и неожиданного не было. Они дружили – ну, или по крайней мере старательно изображали товарищеские отношения, заходили в гости друг к другу – чаще, правда, Путин к Шираку. Или встречались в аэропорту. Это, возможно, была даже дружба, насколько это слово вообще можно применить к российскому президенту. Поэтому не пригласить его на похороны, очевидно, не могли. Странно, что третий их товарищ, экс-канцлер Германии Герхард Шредер, проигнорировал прощание с Жаком Шираком. Ходят слухи, что он тяжело болеет.
Ничего удивительного не было и в поведении Путина в Париже. Он, как водится, опоздал. Не слишком сильно – иначе у него были все шансы увидеть только хвост похоронной процессии, ведь в Париже его ждать бы не стали. Но достаточно сильно для того, чтобы попасть в церковь Сен-Сюльпис, где проходила церемония прощания, уже через какой-то служебный вход, а не через площадь, как остальные мировые лидеры.
Никаких содержательных переговоров Путина с Макроном в условиях, когда последний принимал в гости три десятка действующих и бывших глав государств, быть, конечно, не могло. Собственно, и сама «двухминутная встреча» двух президентов состоялась в полумраке вечно ремонтируемой Сен-Сюльпис, между каких-то лесов и прожекторов. И на этой встрече не было сказано решительно ничего, кроме стандартных слов про «сочувствие». Наверное, такие слова Владимиру Путину особенно трудно заучить на память.
То есть встреча российского и французского президентов носила исключительно протокольно-похоронный характер. Но даже при таких условиях люди, которые планируют вскоре встретиться снова по какому-то достаточно важному для них поводу, находят хотя бы несколько секунд, чтобы лишний раз подтвердить свои намерения. Но этого не сделал ни Владимир Путин, ни Эммануэль Макрон.
Что, с определенной долей допущения, позволяет сделать вывод – не только оптимистичные предположения украинского президента Владимира Зеленского про саммит в нормандском формате и на высшем уровне «уже в сентябре», но и более сдержанные заявления Меркель и Макрона про «саммит в ближайшее время», которые звучали еще в конце августа, в частности, во время визита Путина в форт де Брегансон, оказались, мягко говоря, не совсем правдивыми. И встреча внешнеполитических советников лидеров нормандской четверки, которая прошла 2 сентября, и на которой Пристайко будто бы даже дал согласие на «формулу Штайнмайера», тоже оказалась бесполезной. Поскольку тот факт, что Леонид Кучма эту формулу в Минске не подписал, оказался важнее того, что Пристайко «согласился».
А правы, в сухом итоге, оказались не Зеленский, Макрон и Меркель, а некий приближенный Владислава Суроква Алексей Чеснаков с говорящей должностью «директора Центра политической конъюнктуры», который сразу после провальных переговоров в Минске заявил, что отказ Украины письменно закрепить формулу Штайнмайера «ставит под угрозу встречу лидеров нормандского формата».
Судя по гробовому молчанию Путина и Макрона над гробом Ширака, его прогноз все-таки осуществился.
Что, очевидно, ставит точку на идеях «быстрого мира», с которыми пришла к власти команда Зеленского. Поскольку «быстрый мир» вне нормандского формата, который не то что забуксовал, а увяз и остановился, кажется, невозможен. А никаких других действенных форматов переговоров с Кремлем у команды президента Зеленского пока нет. Как не было их, в конце концов, и у команды предыдущего президента. А если учесть тот факт, что и ЕС, и США сейчас не в той дипломатической форме, чтобы начинать переговоры с Кремлем «с нуля», пауза в процессе решения российско-украинского конфликта, почти каждые сутки которого оплачиваются кровью, явно собирается затянуться надолго.
Тарас Паньо / Depo.ua
