Президент Украины Владимир Зеленский утратил веру в друзей. В президентском коворкинге бушевал мощный брейншторм, но глава государства молча сидел в своем кресле-мешке с безучастным лицом, посасывал давно разрядившийся вонючий айкос и всеми силами скрывал прорывающееся наружу раздражение.
Друзья чувствовали, что в воздухе пахнет диджитализацией, но никак не могли понять, что же не так. От этого они нервничали и веселились больше обычного, и лишь Богдан, которого с утра наконец-то отпустил Сен-Тропе, был непривычно тих и задумчив. Премьер Гончарук с широкой улыбкой читал вслух первый фискальный донос, поступивший от небезразличного доброжелателя в рамках готовящейся налоговой реформы:
«…что сегодня физическое лицо — предприниматель Петренко И. В., действуя открыто, вызывающе, продал своему сообщнику три ведра картошки без выдачи фискального чека, в ходе совершения преступления нелицеприятным образом выражался о прогрессивных реформах товарища Зеленского, в оскорбительной форме принижал работу партии «Слуга народа» и ее правительства. Плюс к вышеуказанному, ФОП Петренко допустил преступную потраву скотиной огорода известного местного селекционера Зелебобикова Вадима Бинодовича, коему теперь надлежит отписать дом врага украинского народа Петренко И. В. в рамках государственной компенсации. С горячим зе-приветом, жители села Новопечерские Липки».
В дверь коворкинга постучали.
— Открыто, бля, проходной двор! — со злым сарказмом крикнул Зеленский.
В помещение, хлюпая разбитыми носами, вползли на коленях депутаты от «Слуги народа» Сергей Литвиненко и Елена Копанчук.
— Мы… Мы… — пробулькала Копанчук и разрыдалась. — Простите нас, простите! Я же только ради принятия законопроекта, я же с лучшими побуждениями… судьба народа…
— Готов отдать месячную зарплату! — горячо сказал Литвиненко. — Две зарплаты!
— Годовую! — крикнула Копанчук. — Я больше так не буду!
— Жрите землю, — прошипел Разумков, бросая на пол перед кнопкодавами заранее заготовленный мешочек с землей из цветочного горшка. — Жрите землю, твари ничтожные, так меня опозорить перед Владимиром Александровичем! Да вы же никто!
Депутаты начали жадно есть землю, отбирая ее друг у друга. Разумков одобрительно хмыкнул и украдкой покосился на президента. Лицо Зеленского исказилось гневом и недоверием. Проследив за его взглядом, спикер заметил, что глава государства смотрел в экран висевшей над дверями плазмы, по которому беззвучно бежала новостная строка:
«Соратник Медведчука и народный депутат ОПЗЖ Григорий Суркис объяснил, что пригласил главу СБУ Ивана Баканова на свой юбилей не как чиновника, а как человека, потому что они старые друзья».
— Старые друзья?! — с горечью воскликнул Зеленский. Его, наконец, прорвало. — Ваня, #б твою мать, это когда вы стали с этим олигархом старые друзья? Ты кто еще полгода назад был такой, чтобы с Суркисом дружить? Он на коленях тебя качал, что ли?
— Вы ничего такого не подумайте, — быстро сказал Разумков, обращаясь к Копанчуку и Литвиненко, — если Владимир Александрович при нас матюкается, это значит, что он нам доверяет.
— Доверяет?! — ядовито сказал Зеленский. — Черта с два я вам доверяю. Баканов, черт, и ты, Шефир несчастный, ну-ка объясните, что вы, незапятнанные лица, делали на дне рождения у такого запятнанного лица, как Суркис? Я требую объяснений немедленно!
— А, так вон оно что, — с облегченной улыбкой сказал Баканов. — А мы думали, откуда эта атмосфера недоверия… Ну что ж, пришло время рассказать, как все было на самом деле.
— Так, доели? — прошипел Разумков кнопкодавам. — Быстро пошли вон отсюда.
Когда дверь за негодяями закрылась, Баканов начал свой рассказ.
Рассказ Баканова
Баканов и Шефир проникли в отель «Интерконтиненталь» порознь, не привлекая внимания. В черном ящике, перевязанном подарочной лентой, лежали видеокамеры и миниатюрные микрофоны. Шефир объяснил охране, что внутри подарок юбиляру, Баканов объяснил юбиляру, что это специальный пчелиный улик для Ющенко, Ющенко обрадовался и стал хватать ящик руками, но Шефир отвлек его свистом глиняной свистульки, и Баканов, пользуясь возникшей неразберихой, установил подслушивающую аппаратуру по всему отелю. В конце концов, Суркису все это надоело, и он прижал Баканова в гардеробе.
— Послушайте, Иван, — сказал Суркис, с ненавистью сверля Баканова коррумпирующим взглядом. — Мне не нравится, что на моем банкете по залу шныряют не знакомые мне люди. Давайте уже или познакомимся, и я вас подкуплю, или немедленно подите прочь.
— Знать вас не знаю и знать не хочу, — любезно ответил Баканов, но в глазах его заплясали опасные огоньки. — Нашей команде с такими, как вы, не по пути. Мы по разные стороны баррикад. Я раздобуду доказательства, и посажу вас с вашими подельниками до конца жизни.
Лицо Суркиса окаменело.
— Охрана, шлепните этого клоуна на заднем дворе, только тихо, — сказал он своим мордоворотам. — Прощайте, Баканов. Я опорочу ваше честное имя, сказав всем, будто мы с вами были старые друзья.
— Вы этого не сделаете. — Впервые в жизни голос Баканова дрогнул.
— Еще как сделаю! — засмеялся Суркис и пошел наливать Кучме водку в гитару.
Охрана поволокла Баканова к выходу, но на ее пути возник журналист Дмитрий Гордон, который принялся навязчиво предлагать мордоворотам волшебные пирамидки по заманчивой цене. Охранники засуетились, утратили бдительность, и Баканов, неожиданно свалив державших его горилл умелыми приемами у-шу, которому его обучили во время учебы в Криворожском экономическом институте по специальности «ревизор», прыгнул на люстру, раскачался и, приземлившись на банкетный стол, затеял непосредственную драку с олигархами. Он рвался к Суркису.
— Живой или мертвый, ты пойдешь со мной! — кричал Баканов.
— Нету у вас методов против Гришки Суркиса! — кричал Суркис, отбиваясь ночным пистолетом Кравчука, который, по счастью, оказался незаряжен.
Тем временем Шефир, до которого никому уже не было дела, умело снял показания с приборов скрытого наблюдения, собрал их в два бумажных пакета «Fendy» и, покинув отель через вентиляцию, ухнул с улицы совой. Услышав условленный сигнал, Баканов прекратил драку так же неожиданно, как и начал, вернулся на люстру и, раскачавшись, выскочил в окно, перемахнул тротуар и запрыгнул на ходу в открытую дверь мчащейся по улице машины Шефира. Олигархи погнались было за ними, но Баканов прострелил им шины из табельного оружия и легко ушел от преследования. Для профессионала такого уровня это было совсем не сложно.
Конец рассказа Баканова
— Так это была… — лицо Зеленского сияло детским восторгом.
— Оперативная комбинация, — с улыбкой сказал Баканов. — На языке спецслужб — анализ оперативной обстановки. Теперь олигархи у нас вот где.
— Класс! — воскликнул Зеленский. — Извините меня, друзья, я усомнился в вас, нет мне прощения. Но что же вам удалось узнать? Кто Гонтареву в Лондоне машиной сбил? Кто спалил ей тачку?
— Нада кто, — сказал Баканов.
— Понял, — сказал Зеленский. — Извини… А ты, Богдан, чего лыбишься? К тебе у меня, между прочим, тоже вопросы, рождающие большое недоверие.
— Про Сен-Тропе, небось? — понимающе осклабился Богдан. — Решалы, кидалы, рейдеры и все такое?
Зеленский с минуту помолчал и, наконец, несмело улыбнулся:
— Ты что, тоже был на задании?
— А то! — азартно сказал Богдан.
Рассказ Богдана
На адвокатский банкет в Сен-Тропе Богдан проник легально, пользуясь дружескими отношениями с женихом и невестой. К честным юристам, копившим на скромную свадьбу несколько тысяч лет, ни у кого претензий не было, но ходили слухи, что на Лазурный берег слетелись решалы, кидалы и рейдеры со всей Украины, и Богдану стало любопытно, не планируют ли они воровать.
К сожалению, сам Богдан воровать не умел, поэтому в первый день из разговоров гостей он ничего не понял. С другой стороны, Богдан был очень талантливый юрист, и уже к концу второго дня он все реально прохавал. На третий день, уже будучи на яхте, глава президентского офиса твердо уверился в том, что все решалы, кидалы и рейдеры Украины являются кристально честными людьми.
Конец рассказа Богдана
— Ну что ж, это действительно хорошие новости, — сказал Зеленский задумчиво. — Честно говоря, Андрюха, в тебе я сомневался меньше всех. Но что это за фотка, на которой тебя арестовывает какой-то местный жандарм?
— О, это очень смешной случай, — засмеялся Богдан. — Как говорится, эксцесс исполнителя. Чтобы окончательно убедиться в своих выводах, я подкатил к жениху Довбенко с предложением порешать вопрос по регистраторам, так он с негодованием отказался и заявил на меня в жандармерию!
— Та ты шо! — всплеснул руками Зеленский. — И шо?
— Та Довбенко порешал, — отмахнулся Богдан. — Чувак реально всемогущий.
— Еще одна хорошая новость, — улыбнулся Зеленский, потом вздохнул и перевел недоверчивый взгляд на главу правительства: — Ну что, Гончарук, один ты остался.
— Я?! — удивился Гончарук. — А я что? Я самый молодой премьер в истории.
— Ну да, — иронически ухмыльнулся Зеленский, — ты же, сука, у нас премьер.
Сидевший рядом с ним бородатый мужчина с добродушным лицом хихикнул и стряхнул пепел в большую пепельницу.
— …И, тем не менее, мое доверие к тебе пошатнулось, — уже без улыбки сказал Зеленский. — Не могу забыть, как в ночь перед возвращением из России наших заложников ты выиграл у меня в домино мои браслеты с именами моряков. Ты понимаешь, что этим ты поставил всю процедуру обмена на грань срыва? Что бы сказали ребята моряки, увидев меня без браслетов?!
Гончарук неожиданно улыбнулся. Шефир, Баканов и Богдан засмеялись.
— Шо смешнова, не понял! — возмутился Зеленский.
— А помнишь, что случилось с тобой по дороге в Борисполь, когда ты ехал встречать освобожденных? — спросил Богдан.
Воспоминания Зеленского
В то утро президент Зеленский мчался в Борисполь проселочными дорогами: трассу из Киева до аэропорта перекрыли по приказу Порошенко, встречавшего фургоны с шоколадом из Липецкой фабрики. К счастью, с утра глава государства смазал цепку, велосипед шел ходко, и Зеленский рассчитывал прибыть на место с хорошим запасом. Внезапно посреди леса его подрезал фургон с заляпанными номерами и надписью «Рошен» на борту. Умело притормозив, Владимир свернул было на козью тропу, но тут из кустов выскочила невысокая женская фигура в балаклаве и сунула ему в переднее колесо сучковатый сук.
Зеленский вылетел из седла и пошел юзом, но сгруппировался и успел увернуться от удара палки, нацеленного в голову.
— Мерзкий зеленый человечек! — крикнула женщина в балаклаве. — Раньше такие, как ты, захватили Крым, а теперь — парламент!
— Вот это вы сейчас обидно говорите, — обиделся Зеленский, и тут подкравшийся сзади кучерявый барыга в костюме конфеты оглушил его прикладом обреза по хребту.
Президент потерял сознание. Сквозь застилавшую органы чувств пелену он слышал, как бандиты трясут его за грудки с криками: «Браслеты где?! Давай сюда браслеты, клоун!».
— Можете меня убить, но я ничего вам не скажу, — пробормотал Зеленский и плюнул в лицо палачам.
Палачи грязно выругались, сели в свой фургон и уехали, а Зеленский вспомнил о наших ребятах, вскочил на велосипед и помчался в аэропорт еще быстрее, чем прежде. На въезде в «Борисполь» его уже поджидали Богдан, Шефир, Баканов и Гончарук. Гончарук молча вернул ему браслеты, а потом была радость встречи.
Конец воспоминаний Зеленского
— Вы что, хотите сказать… — президент ошарашенно обвел друзей взглядом. — Это что, все было спланировано?
— Конечно, — сказал Гончарук, смущенно бибикая бибикалкой самоката. — Побывав на банкетах у олигархов и решал, пацаны разведали, что люди, желающие сорвать наш обмен пленными с Россией, не остановятся ни перед чем.
— Готовилась провокация по дискредитации, — пояснил Богдан. — Поэтому мы решили на всякий случай припрятать твои браслеты в надежном месте, ведь без них никакой обмен не имел бы смысла.
— И какая же бессовестная конченая тварь решилась на такое? — возмущенно спросил Зеленский, хотя сам уже обо всем догадался. — Неужели Порошенко и его кровавая гебня?
— Враг не в Кремле, враг в Киеве, — вздохнув, кивнул Богдан. — Так было всегда.
Зеленский уткнулся взглядом в стол и увидел на нем пепельницу физического лица — предпринимателя Игоря Коломойского.
— Это еще тут откуда? — тупо спросил он. — Мы что, уже и с Коломойским встречаемся?
Сидевший рядом с ним бородатый мужчина с добродушным лицом сунул в пепельницу окурок и тщательно затушил его.
— Ладно, харош тут трындеть, иди лучше чайник поставь, — буркнул он. — Будем кофе пить.
Василий Рыбников / Цензор.нет
