Есть несколько способов обсуждать идею люстрации от Владимира Зеленского.
Первый. Говорить «давно пора». Кивать на преступный режим. Рассуждать о новых лицах. Судачить про социальные эскалаторы. Месть – прекрасный объединяющий мотив. Под ее зонтиком могут одновременно стоять как сторонники нового президента, так и адепты позапрошлого.
Второй способ. Говорить, что новый закон о люстрации – лишь предвыборная технология. Что законопроект, внесенный в последние дни работы старого парламента, автоматически «сгорит» с момента присяги нового. Что это лишь попытка заигрывать с избирателем, мечтающим о скорых переменах. Что нет смысла тратить время на обсуждение фантома, которому не суждено воплотиться в жизнь.
Третий. Напоминать, что старый закон о люстрации – принятый еще в 2014 году – под угрозой. Что его вскоре может отменить Конституционный суд. Говорить, что Владимир Зеленский лишь пытается поднять градус абсурда. Что его инициатива лишь подчеркнет нежизнеспособность инициатив. Которые после решения суда все равно канут в небытие.
Но и есть и четвертый момент.
Мы и правда не знаем намерений президента. Быть может, он настроен серьезно. Или наоборот – перед нами лишь технология. Никто до конца не знает планов Владимира Зеленского. А он, в свою очередь, не догадывается о том, какой сигнал посылает стране.
Пять лет назад «закон об очищении власти» родился не на пустом месте. Ему предшествовали годы президентства Виктора Януковича. Развал армии. Продление базирования Черноморского флота в Крыму. Отмена Ассоциации с ЕС. Гуманитарная политика по превращению Украины в Малороссию. Майдан. Уличное противостояние. Расстрел протестующих.
Окружение Януковича сбегало в Москву. Поддерживало российское вторжение. Скупало недвижимость в аннексированном Крыму. Все, что произошло со страной в год Майдана, стало итогом их нахождения у власти. И люстрация была оценкой действий того управленческого класса, который привел Украину к катастрофе.
Пророссийская визия украинского будущего пошла в наступление в 2010 году. Если бы не Майдан – она бы победила. Небесная сотня стала платой за то, чтобы лишить этих людей полномочий. А погибшие на войне стали трагическим подтверждением того, какую цену приходится платить за излишнюю беспечность и универсальную формулу «все одинаковые».
Люстрация стала всего лишь законодательным закреплением нового этического статус-кво. В рамках которого любая попытка превращения Украины в российскую колонию считалась порочной и осуждаемой.
Возможно, Владимир Зеленский в то время просто не интересовался происходящим в стране. Возможно, его гастрольный график не позволял вникать во все подробности. Вероятно, съемочный процесс отнимал очень много сил. Ничем иным объяснить его инициативу не получается.
Потому что его идея люстрации перелицовывает водораздел между понятиями «добра» и «зла». Последние пять лет страна сопротивлялась попыткам себя уничтожить. Заводила с толкача прогнившую военную машину. Заново передоговаривалась с Европой о самой себе. После поражения советской версии прошлого и будущего – искала новое описание для того и другого.
За эти пять лет во власти успели побывать самые разные люди. Волонтеры и карьеристы. Бессребреники и коррупционеры. Романтики и циники. В каких-то сферах прогресс был очевидным, в каких-то – косметическим, в некоторых областях перемены так и не случились. И мы продолжаем спорить о том, что стало тому виной. Сознательный саботаж, отсутствие знаний или инерция существования самого общества.
Но идея тотальной люстрации от Зеленского говорит о том, что все эти пять лет были ошибкой. Что период «2010-2014» был менее токсичным, чем период с 2014 по 2019. Что вся последняя пятилетка была «движением не туда». И в этом смысле его риторика мало чем отличается от рассуждений пророссийских политиков, требующих развернуть Украину обратно лицом к Москве.
И сейчас уже неважно, какими мотивами руководствуется президент. Его заявление вполне может быть предвыборным маневром. Люстрация может умереть после парламентских – или после решения Конституционного суда. Владимир Зеленский может забыть о ней уже 22 июля и никогда больше не вспоминать.
Но заявление останется.
Отныне это будет в Википедии. В комментариях к постам. В вопросах на пресс-конференции. На это будут ссылаться, это станут комментировать, это продолжат припоминать. Будет меняться лишь интонация оценки. От президента станут требовать вернуться к этой идее – или, наоборот, дезавуировать ее. Одни станут просить ее реализации. Другие – публичного признания ошибки.
Все следующие пять лет. Или меньше. В зависимости от того, сколько продлится каденция нового президента.
В конце концов, политическое долголетие в Украине – штука переменчивая.
Павел Казарин / ЛИГА.net
