Знаете, ведь до 14-го мы жили как и все, три рыбки под камушком.
Паслись себе недалеко от дома, о чем-то волновались, что-то планировали своё, подкамушковое.
Вокруг бушевал океан, но мы не вникали особо. Свой мирок, свои заботы.
Грузия, Осетия, Молдова… Оно задевало, конечно, но по касательной, едва-едва.
Три рыбки в иллюзиях неизменности бытия. Не то, чтобы совсем неизменности, но выплывем же, ерунда всё.
Океан бушевал совсем рядом. Там решали свои дела киты, акулы, и Гольфстримы меняли свой вектор, а под камушком всё было плюс минус.
Это сильно потом мне рассказывали, как ещё зимой были забиты все гостиницы приехавшими людьми с чужими паспортами.
Это сильно потом мне показали флаги ДыРы на каком-то слёте каких-то клоунов в махровом 2008-м.
Это сильно потом я поняла, как долго укоренялось вот это всё, проросшее метастазами по весне 14-го.
А сейчас я читаю комменты мальчиков из Черкасс о том, что «всё равно какая церковь» встречает прихожан, русская, украинская, пофиг.
Читаю «а то Путин нападёт», написанное толстым слоем сарказма.
Такие знакомые рыбки… Рыбки под камушком…
Им не ведомо, им забавно, они же в домике и планируют своё, подкамушковое такое.
Это сильно потом им придётся запихивать котов в переноски и куда-то срочно уезжать. Всё равно куда, главное – откуда. Уезжать навсегда.
Это сильно потом им расскажут, как прям у них под носом рос и созревал 3,14здец.
Это сильно потом им понадобится всё красноречие и многомногомного ультиматумов, чтоб забрать с собой своих стариков. Чтоб хоть как-то купировать истерики детей.
Это сильно потом они будут вставать с чужой кровати и по привычке идти налево, где будет чужая стена, а не своя родная дверь в кухню.
И ничерта им не докажешь пока под их родной камушек дохлятиной не понесёт настойчиво.
Под звуки взрывов, от которых болят зубы, и сжимается под горлом диафрагма.
Пока чужое пьяное мурло не положит их мордой в пол вместе с их развесёленьким сарказмом.
Пока они не сложат всю свою жизнь в одну сумку.
Где взять слов для них… Не знаю.
Татьяна Худякова / Facebook
