Забавно следить за тем, как РПЦ повторяет все ошибки Кремля пятилетней давности. Официальная Москва ведь тоже считала Украину своей канонической территорией. Которая не может претендовать ни на что, кроме как быть частью империи. Все попытки общения с Западом воспринимались как геополитическая ересь, которую нужно пресекать. При этом сама Москва до недавнего времени не пыталась отгородиться от Европы. И ее главная претензия к Киеву была именно в том, что Украина пыталась разговаривать с Западом в обход Кремля.
И точно так же церковная российская вертикаль воспринимает Украину как свою каноническую территорию. Которая не имеет право на вольнодумство и независимость. И Чистый переулок точно так же убежден, что любая коммуникация Киева с мировым православием должна идти при его непосредственном посредничестве.
В ответ на Майдан Кремль решил отмобилизовать украинских граждан с просоветскими настроениями. Которые теперь на оккупированном Донбассе живут в рукотворном Сомали. А теперь и священники РПЦ раз за разом грозят отмобилизовать свою паству в Украине для защиты «святынь» и «канонов».
Более того. Российский церковный запрет на паломничество на Афон до боли напоминает антисанкции. Те самые, которые Кремль вводил на продукцию стран, поддержавших ограничительные меры в отношении России. Стратегия Москвы состояла в том, чтобы наказать Запад финансово – лишив их рынка сбыта. Так ведь и поездки состоятельных российских верующих на Афон приносили расположенным там монастырям немалые деньги. Что, по большому счету, уравнивает инструментальность обоих шагов.
Самое забавное, что последствия в обоих случаях тоже будут одинаковыми.
Кремлевская реакция на Майдан привела к выдавливанию Украины из «русского мира». Соцопросы в помощь – вторжение и эскалация привели к переформатированию украинского общественного мнения.
Мобилизация просоветски настроенных граждан привела к их маргинализации. Запустила десоветизацию и символическое обособление. Эстетический и этический дрейф от бывшей метрополии.
А антисанкции в итоге ударили лишь по самим россиянам. Которые вместо европейских продуктов вынуждены покупать отечественные аналоги. Которые дороже и ниже качеством.
РПЦ реагирует на вызовы так, будто она – официальный государственный департамент по делам религий. Все ее шаги – это лишь калька с того, что предпринимал Кремль в 2014 году. Даже ее самоизоляция мало чем отличается от того тупика, в который загнала себя Москва четыре с половиной года назад.
Причем, светские и церковные российские власти были вовсе не обречены на этот сценарий.
Потому что вплоть до вторжения Украина не пыталась уйти на Запад ценой разрыва с Россией. Более того – она пыталась балансировать на двух стульях до последнего. Даже после Майдана Кремль мог договориться с Киевом. Осудить расстрелы протестующих. Попытаться сохранить весь тот гигантский слой формальных и неформальных связей, привязывавших Украину к России. Запад бы этому процессу лишь аплодировал – потому что это избавило бы его от необходимости принимать трудные решения. И большой вопрос, как бы в подобном случае сложилась судьба Украины после второго Майдана. Возможно, точно так же, как после первого.
Так ведь и РПЦ могла отреагировать на церковный кризис совершенно иначе. Она могла бы его попросту не допустить – если бы еще десять лет назад прислушалась к предыдущему предстоятелю УПЦ МП Владимиру Сабодану и дала бы украинской церкви национальное звучание. Да и сейчас вполне могла бы избежать самоизоляции – если бы вместо того, чтобы отрицать неизбежное, отпустила УПЦ МП в процесс создания украинской поместной церкви. И еще большой вопрос, кто бы стал предстоятелем этой церкви, если бы в ее создании массово принимали участие миряне и клирики, ориентирующиеся на Москву.
Но нет. РПЦ – как до этого Кремль – стала заложницей собственной оптики. В которой компромисс – это поражение. В которой Украина по степени самостоятельности должна напоминать любой из российских регионов. Российские церковные власти вслед за официальными властями просто решили сломать реальность об колено. А в итоге сломали колено.
Ни любви, ни тоски, ни жалости.
Павел Казарин / Крым.Реалии
