«21 января 2015 года был задержан, взят в плен 128 горно-пехотной бригадой, украинскими военными… Судом приговорен к 15 годам лишения свободы… Я находился в качестве механика-водителя танка Т-62 как доброволец Российской Федерации… Считаю, что я выполнял свой патриотический интернациональный долг…».
Это письмо россиянина Руслана Гаджиева из Ставропольского края. Таких обращений – несколько десятков. Адресат один: президент России Владимир Путин.
Кто-то рассказывает свой боевой путь в Украине до момента попадания в плен, кто-то жалуется на состояние здоровья и информирует о своем диагнозе, кто-то, как например российских спецназовец Виктор Агеев, ни на что не жалуется. Это тот самый парень, мама которого, учитель английского языка, просила президента Украины отпустить ее сына.
Все эти письма главе российского государства объединяет одно – мольба обменять их на украинских политзаключенных.
Фото: УНИАН
Фото: УНИАН
Фото: УНИАН
Однако с обращениями граждан РФ к их президенту произошла какая-то метаморфоза: эти челобитные получили в Минске постпред РФ в трехсторонней контактной группе Борис Грызлов, а еще они были доставлены в офис уполномоченной по правам человека РФ Татьяны Москальковой. И реакции на них нет.
Точнее, не так. Фамилии российских военнопленных уже несколько месяцев красуются на сайте российского омбудсмена под заголовком «Мониторинг нарушений прав человека в Украине». Из чего можно сделать вывод, что российские чиновники считают: отправляя россиян на войну в Украину, они предоставляют гражданам выезд на «сафари», где условному жителю Суздали, Ростова или Новгорода ничего не грозит.
Но в жизни все по-другому.
Например, тот же Гаджиев – единственных выживший из экипажей трех танков, атаковавших украинские позиции. Это была битва за Дебальцево. Все россияне из этих трех боевых машин были уничтожены, потери в этой рубке понесла и украинская сторона. А он – выжил, и это очевидно огорчает московских небожителей. Если бы он погиб и его погребли в безымянной могиле вместе со всеми, было бы лучше. Можно было дальше петь песню «нас там нет». А сейчас получается, что он есть и хочет домой, потому что «патриот».
Родина его не замечает и обижается, когда у ее представителей спрашиваешь, почему они бросили граждан России в украинских тюрьмах. Например, спикер МИД РФ Мария Захарова предупреждает, что надо выбирать выражения, потому что ее брифинг – это не митинг.
Я понимаю, что для российских чиновников, которые привыкли жить в парадигме, «там, где Путин, там – победа» сложно признать, что фраза «русские своих не бросают» не более, чем вымысел. Бросают, забывают, игнорируют и не замечают – вот что происходит в жизни.
В Кремле тоже ничего не знают о том, что граждане РФ просят своего президента вернуть их домой. И даже с пониманием относятся к таким желаниям, но почему-то винят в нежелании договариваться… украинскую сторону.
Вопрос с обменом в кремлевском исполнении абсурден: главное публичное лицо от РФ – омбудсмен Москалькова – прямо говорит, что у нее нет полномочий вести такие переговоры об обмене. И вообще, мол, о том, что президенты Украины и России договорились о посещении заключенных омбудсменами двух стран, узнала из СМИ. На деле же никаких указаний ей никто не давал. Да-да, оказывается, уполномоченный по правам человека действует исключительно по указке властей!
Кремль торгует украинскими политзаключенными. За граждан Украины просят президенты других страны и главы больших и влиятельных международных организаций. А кого интересует судьба россиян? Похоже, никого. «Родина тебя бросит сынок, всегда».
Роман Цимбалюк / УНИАН
