Турция распространяет свое влияние на сирийские территории, встречая существенное, но преодолимое сопротивление. С точки зрения официального сирийского правительства, территории, которые контролируют турецкие военные и аффилированные с ними подразделения Свободной сирийской армии (ССА), являются оккупированными, и упоминаются через запятую с контролируемыми израильтянами Голанами. Кроме официального Дамаска, против присутствия турков также активно выступают курды. Но этого недостаточно, чтобы изменить ход вещей, пишет Игорь Семиволос для Нового времени.
Представляется, что Турция пришла на эти территории надолго, и анклав Африн, скорее всего, не последний ее трофей на сирийской земле. С тех пор как Турция, Иран и Россия заключили соглашение о зонах деэскалации и определили их границы, стало понятно, что между этими странами существуют договоренности о зонах влияния и контроля.
Это так называемая распределенная ответственность. Если Иран и Россия видели это соглашение как процесс завершения войны на их условиях, то Турция увидела в ней окно возможностей для формирования зоны безопасности вдоль своей границы.
Турки действуют в пределах их представлений о безопасности, настаивая на том, что присутствие курдских вооруженных отрядов на границе составляет прямую опасность для Турции. Надо отметить, что этот аргумент довольно действенный в переговорах как с русскими, так и с американцами.
С двумя последними военными операциями «Щит Евфрата» и «Оливковая ветвь» связана еще одно событие – реинкарнация практически полностью уничтоженной в начале гражданской войны Свободной сирийской армии (ССА). По сути, вновь созданная структура является продолжением прокси-армии турецкой, в лучших традициях гибридной войны.
Следует отметить, что в своей деятельности, особенно в начале войны, эта группировка опиралась на принципы политического национализма и пыталась объединить в своих рядах сирийцев разного вероисповедания. Разгром этой армии стал одной из причин подъема исламистов.
Долгое время именно в этом и заключалась стратегия России, Ирана и Башара Асада: выбить умеренных, а затем маргинализировать и уничтожить радикалов.
Итак, Турция превратилась в весомого игрока с далеко идущими планами. На очереди провинция Идлиб и обуздание длительного внутреннего конфликта между различными повстанческими коалициями. Сегодня Турция поддерживает периметр контролируемых повстанцами территорий наблюдательными постами, гарантируя таким образом безопасность извне.
То же с Африном. И хотя этот город фактически аффилирован с другими курдскими анклавами, он всегда существовал как отдельная территория с определенными отличительными идеологическими и политическими структурами. Речь идет преимущественно о деятельности левых групп под влиянием коммунистической идеологии и популизма. Поэтому, несмотря на намерения курдов защищать анклав и их попытки договориться с асадитами о гарантиях безопасности от турков – Африн стал относительно легкой добычей для последних.
Какое будущее ждет контролируемые турками территории? С одной стороны имеем заверения турецких руководителей о восстановлении единой Сирии после транзитного периода и демократических выборов, с другой – риск формирования органов власти и полицейских структур под прямым турецким контролем.
Сегодня турки фиксируют «свои» территории и планируют быстро восстановить там нормальную жизнь. Картинки турецкой пропаганды о школьниках, которые вернулись в школы в Африне, или открытие новых административных зданий в Джерабулусе, призваны стать витриной и желанным образцом для арабов, страдающих от опасности в других регионах. К тому же, для турков это шанс возобновить диалог с курдами, убедив последних в готовности к переговорам.
Какую же роль играет Турция в этой войне? Оценки зависят от места сидения. С точки зрения Башара Асада, роль Турции отрицательная: она закрепляет за собой часть территорий, которые он сейчас объективно не способен захватить. Надеяться на союзников Асад пока не может: они по рукам и ногам связаны соглашениями с Анкарой. Сама Турция рассматривает свое участие в войне, как реакцию на прямую и очевидную угрозу со стороны курдов. В этом контексте стоит вспомнить о триггере начала операции «Оливковая ветвь» – заявлении о формировании курдских пограничных подразделений при активном участии США.
По поводу перманентного противостояния между Россией и США в Сирии, то новости преимущественно противоречивы. С одной стороны, продолжаются локальные боевые столкновения в провинции Дейр-эз-Зор, где сирийская армия (скорее всего при поддержке русских) пытается расширить плацдарм на левом берегу Евфрата и взять под контроль нефтяные поля или нефтеперегонный завод. С другой стороны, эти бои скорее имеют местный характер и существенно не влияют на оперативную ситуацию в регионе.
На фоне турецкого наступления поражение повстанцев в анклаве Восточная Гута в пригороде Дамаска, где после длительных российских бомбардировок и успешного наступления войск асадовской коалиции неоднократно применялось химическое оружие, кажется реализацией трехсторонних договоренностей между Ираном, Россией и Турцией. Интересно, что турки оказались не готовы принимать беженцев из Гуты на контролируемой ими территории и переправляют их в лагеря для перемещенных лиц в Идлиб.
Сегодняшние процессы в Сирии очень красноречивы. Можно сказать, что мы наблюдаем финал гражданской войны.
Период местных атаманов и полевых командиров уходит в прошлое. Конфликт приобретает новые формы, где ключевую роль будут играть внешние игроки, которые скорее всего и напишут финал этой драмы.
В конце концов, гражданская война, как степной пожар, выжгла все вокруг. Она затихает. Воюющие стороны требуют отдыха, покоя и времени на любое устройство контролируемых территорий.
Впереди время собирать камни и делить трофеи.
