Дело Пола Манафорта, чьи вынужденные отношения со специальным прокурором Робертом Мюллером начали напоминать отношения между Родионом Раскольниковым и следователем Порфирием Петровичем из «Преступления и наказания» Достоевского, выходит на новый круг. Параллель с романом основоположника идеи об отдельном «русском духе» состоит не только в том, что следователь постепенно заманивает преступника в ловушку, но и в моральном значении этого расследования для американской истории, пишет Максим Михайленко для Деловой столицы.
Капкан на Манафорта
Дело в том, что партнер Манафорта Рик Гейтс признал себя виновным в «соучастии в заговоре по укрытию десятков миллионов долларов, заработанных на иностранной деятельности в пользу властей Украины», а также в том, что лгал ФБР об их с Манафортом украинских делах. Гейтс признал свою вину, убоявшись шестилетнего заключения, и это только по одному делу, но положение этого нового украинского Павла Ивановича (Paul John Manafort) сильно ухудшилось. Пол делает смелые заявления, но они похожи на хорошую мину при плохой игре, поскольку даже фотографии показывают, что он явно не ожидал такой подставы от своего партнера Гейтса, с которым проработал многие годы (юристы обоих тоже разводят руками).
Получается, что теперь он один во всех этих капканах, расставленных на него Мюллером и, следует признаться, бомондом, как Демократической, так и Республиканской партии.
Да-да, республиканцы Манафорта тоже не жалуют. Во-первых, он принадлежит к людям поколения конца 70-х, которое, как считалось, давно ушло, а вот, поди ж ты, в определенной экзотической форме вернулось на арену. Это поколение ассоциируется с печальным завершением президентства Никсона, во всех прочих смыслах – более чем успешного, довольно-таки проходным, хотя и веселым президентством Форда и последующим цикличным разгромом республиканцев на выборах всех уровней.
Во-вторых, Манафорта не любят за то, что он ассоциируется с изначально обреченной кампанией Боба Доула в 1996 г. (собственно, он ею и руководил). Обреченной потому, что Билл Клинтон был «молод и силен» и двигался к пику своей популярности. А Боб Доул (сегодня ему 94) – многолетний лидер сенатской фракции республиканцев, по общему признанию, человек очень достойный, но в тот момент совершенно не избираемый.
Между прочим, проблемой сенатора Доула, как заметил его тогдашний спичрайтер Керри Тымчук, было то, что он выглядел недостаточно консервативно. Отметим, что недостаточно консервативно выглядит и сам Пол Манафорт, который поклоняется не новоанглийским пилигримам, а золотому тельцу, как и его последний клиент Дональд Трамп, – только этот дефицит консерватизма перестал быть недостатком 20 лет спустя. В 90-е все еще было трудно представить несколько раз разведенного миллиардера, держателя казино и гостиниц, ведущего развлекательного шоу из разряда «за стеклом» даже кандидатом в президенты.
Иными словами, если бы партийная политика США не перевернулась вверх тормашками в силу крайнего обособления и конфликта партий истеблишмента (оба этих процесса в теории систем считаются признаками приближения катастрофы), никакого Манафорта и близко бы не подпустили к президентской кампании даже второстепенного кандидата. Он уже прочно занял нишу сумеречной, с точки зрения этики, работы с развивающимися странами, причем в то время, когда шутка о том, что «развивающиеся страны – это страны, которые не развиваются», была уже в ходу.
Но 90-е были временем экспансии Америки в самые далекие медвежьи углы, и подобная деятельность воспринималась как относительно невинный бизнес, причем Манафорт, как правило (к примеру, в Кашмире), вел его в интересах законных правительств – союзников США, невзирая на моральный облик своих клиентов.
В замес он попал по двум причинам – это последствия украинской революции, а также двумя годами позже грандиозная американская междоусобица.
Габсбурги, да не те
Итак, 23 февраля из показаний Гейтса стало известно, что Манафорт щедро оплачивал услуги ряда европейских политиков, символически называемых «габсбургской группой», что привязывает эту историю к австрийской столице, со своих офшорных счетов. Эти политики должны были фигурировать как независимые аналитики и комментаторы, в то время как на самом деле являлись платными политическими агентами, выступавшими в пользу администрации Виктора Януковича.
Удивить это, конечно, может только наивных американцев (к счастью, они все быстрее утрачивают такую наивность), ведь для специалистов такая практика давно является секретом Полишинеля. «Габсбургскую группу», заработавшую у Манафорта не менее 2 млн, как выяснится позже, возглавлял (он, конечно, все отрицает – так, несколько раз пересекался с одиозным политтехнологом и не более того) бывший австрийский канцлер Альфред Гузенбауэр. Который, отметим, недавно засветился в «Райских бумагах» в очень лакомых сегментах, связанных с лоббизмом, игровым и гостиничным бизнесом в Восточной Европе. Так что, в общем, все сходится. Правда, есть нюансы.
Так, по данным австрийских СМИ, речь может идти только о Гузенбауэре, который был канцлером Австрии довольно давно, в 2007-2008 гг. При этом отмечается, что кандидатуры других «бывших европейских канцлеров» были исключены ввиду отсутствия активности с их стороны в контексте Украины в 2012-2013 гг. Любопытно, что, кем именно они были исключены – австрийскими журналистами или американскими следователями, не уточняется.
В свою очередь, сам Гузенбауэр отвергает свою возможную причастность к лоббированию интересов Януковича. Но в специфической форме. «Я не вел никакой деятельности в пользу Януковича или Партии регионов», – сказал он, настаивая, что его интересом в 2012-2013 гг. было сближение Украины с Европой. Но ведь одно другому не мешает – в этот период администрация Януковича просто тащила Украину в ассоциацию с ЕС, ломать Виктора Федоровича из Москвы (что и привело его к краху) начали примерно с конца лета 2013 г. «Я принимал участие в публичных мероприятиях в Париже, Брюсселе и Берлине, чтобы обеспечить подписание Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС», – заявил экс-канцлер и добавил, что после отказа Януковича от подписания ассоциации он свернул свою активность. То есть с конца ноября 2013 г.
Гузенбауэр подтвердил, что после этого дважды или трижды встречался с Манафортом на мероприятиях, в том числе в Вашингтоне, однако отказался говорить на тему получения от него средств. Так что, в общем, отрицанием такое заявление назвать нельзя.
Подчеркнем, что эти откровения появились уже после того, как раскололся Рик Гейтс, управлявший деньгами Манафорта и, в отличие от него, досидевший в избирательном штабе Трампа до самой инаугурации (самому-то Манафорту пришлось уйти в отставку: стало известно о его черной зарплате из черной кассы «регионалов»). Впрочем, обвинения в уклонении от налогов на доходы, полученные в Украине, впоследствии выдвинули обоим. Манафорт, согласно обвинению, с помощью Гейтса отмыл более $30 млн дохода, которые скрыл от министерства финансов США и министерства юстиции. Впоследствии обвинения все время расширялись. Так, 30 октября 2017 г. они содержали уже 12 пунктов и включали препятствование деятельности правительственных учреждений США, отмывание денег, неуплату налогов, мошеннические действия и работу в качестве лоббиста иностранного учреждения без регистрации, что является уголовным преступлением в США.
Кого вызовет Мюллер
При этом именно Манафорт является центральной фигурой в расследовании специального советника Роберта Мюллера о возможном сговоре между командой Трампа и Россией отчасти из-за многочисленных связей Манафорта с россиянами и его работы с экс-президентом Украины Виктором Януковичем. И теперь вопрос состоит в том, что именно согласился рассказать Рик Гейтс, признав себя виновным в обмен на потенциальное (уточняется, что сторона обвинения должна сначала счесть его помощь существенной) смягчение приговора. Не является ли информация о «габсбургской группе» первой ласточкой слива Риком Гейтсом новых подробностей об украинском бизнесе партнеров?
Другие вопросы не менее интересны и, вероятно, более остры.
Во-первых, что мог знать и знал ли Рик Гейтс (а соответственно, и Пол Манафорт) о связях между избирательной кампанией Трампа и Россией из того, что было неизвестно ранее, или того, что подтверждается показаниями других вовлеченных в расследование персонажей?
Во-вторых, предъявит ли Мюллер обвинение и украинским политикам, в частности, беглым, а также членам «Оппозиционного блока» или кому-то из «перекрасившихся», во вмешательстве во внутреннюю политику США? Коснется ли эта история «венского сидельца» Дмитрия Фирташа, наиболее очевидного некоронованного «Габсбурга», и его многочисленных политических агентов на исторической родине и в других странах мира?
В-третьих, не заменит ли «комиссия Мюллера», ухватившая за хвост, а может быть, и другие чувствительные части тела гидру постсоветской мафии, собой минюст США хотя бы по международному охвату операций? Ведь эта история давно вышла за рамки кампании Трампа, о котором в случае с русской огосударствленной преступностью можно сказать лишь «рыбак рыбака видит издалека». Речь в расследовании Роберта Мюллера все чаще идет не так о вмешательстве России в американские выборы, как о борьбе с обсевшими Запад постсоветскими криминальными синдикатами. И об аморальных западных политиках, согласившихся служить им за довольно скромные деньги.
