Венецианская комиссия обнародовала долгожданные выводы относительно нового Закона Украины «Об образовании», а точнее, его 7-й статьи, в которой говорится о преподавании на языках национальных меньшинств.
Как известно, именно эта статья вызвала острую реакцию целого ряда соседних стран, а больше всего – в Венгрии. И вот выводы международных экспертов показали, что их тревоги были безосновательными.
Венецианская комиссия констатировала, что украинский закон, будучи рамочным, оставляет достаточное пространство для полноценного изучения учащимися из национальных меньшинств родного языка. Конкретные же положения и детали должны быть закреплены в отдельном Плане реализации закона «Об образовании», а затем, если необходимо, то и в законе «Об общем среднем образовании», который именно сейчас разрабатывается.
Как и рекомендует комиссия, эти положения и документы будут готовиться в тесном контакте с самими национальными общинами.
Для нас чрезвычайно важно, что комиссия назвала усиление позиций государственного украинского языка в образовании и обязательность его изучения всеми гражданами страны не только законными, но и похвальными. Ведь именно это и является главной целью нового закона.
Хотя я изначально был уверен в его справедливости, украинская дипломатия, тем не менее, чрезвычайно серьезно отнеслась к беспокойству наших зарубежных партнеров.
Я лично провел срочные визиты и многочисленные беседы со своими венгерским, румынским, польским коллегами, неоднократно выезжал в регионы, где встречался непосредственно с национальными общинами, посещал их школы, разговаривал с учителями, учениками и родителями.
Хочу поделиться одним довольно парадоксальным своим наблюдением: хотя новый закон самую сильную политическую бурю вызвал в Будапеште, наиболее полезен он именно для венгерского национального меньшинства в Закарпатье. Его численность за последние годы сократилась почти на треть. А все потому, что венгерская молодежь, которая практически не изучала в школе украинский, не может найти себя в собственной стране и массово выезжает в Венгрию и другие страны ЕС.
Только знание государственного языка позволит молодым венграм полноценно интегрироваться в наше общество и остановит депопуляцию. В этом вопросе Будапешт должен был бы нам только помогать.
Реакция соседних европейских стран осветила еще один серьезный, если хотите, общеполитический вопрос. Хотя закон «Об образовании» отнюдь не нарушал никакие нормы Европейского Союза, наше намерение усилить в Украине позиции украинского языка вызвали у них спонтанный протест.
Получается, что Украине не разрешено то, что разрешено остальным странам, получается, что мы, украинцы, должны и дальше оставаться комфортными для всех, без собственной воли и приоритетов.
Что-то подобное наблюдаем и в ситуации, когда Польша требует, чтобы мы вместе смотрели на нашу общую непростую историю исключительно через польские очки.
Простите, но Украина уже 26 лет – независимое государство, мы растем, мы крепнем, мы освобождаемся от остатков советского колониализма и комплексов неполноценности, хотя, к сожалению, и значительно медленнее, чем хотелось бы. Нашим партнерам следует как можно скорее осознать, что мы равноправное и равноценное им государством – не больше, но и не меньше.
И тогда у нас никогда не будет возникать подобных проблем. Мы готовы брать на себя ответственность за собственную историю и за будущее наших отношений с соседями, но и они должны сделать то же самое.
Если у наших европейских друзей проявления такого «старшебратского» отношения к Украине являются спорадическими и объясняются, скорее всего, инерцией мышления и внутриполитическими факторами, то в России «старшебратство» является параноидальным и крайне агрессивным. Россия не может смириться с потерей своей главной колонии.
Ослепленная имперскими амбициями, она не только вторглась на нашу территорию, но и на протяжении всех лет нашей независимости пыталась сохранить в украинском обществе то колониальное состояние, которое было достигнуто за века репрессий и насильственной русификации.
Сразу же отмечу: русский язык уважаю как язык великой культуры. И не его вина в том, что еще триста лет назад империя сделала его орудием колонизации и ассимиляции Украины.
Особенно активно Россия использует языковой вопрос как гибридное оружие именно сегодня. Все кремлевские экспансионистские концепции, от «русского мира» до «Новороссии», основываются на исключительном статусе русского языка. Напомню, что и оккупацию Крыма и Донбасса Москва пыталась оправдать именно защитой русскоязычного населения от мифической украинской угрозы.
Хочу успокоить всех обеспокоенных: русскому языку в Украине ничего не угрожает. Он, как и во времена СССР, массово звучит на улицах больших городов, широко присутствует на украинском телевидении, до сих пор доминирует в печатных СМИ.
Предостережение Венецианской комиссии относительно возможной дискриминации русского языка в украинском образовании по сравнению с языками ЕС может показаться формально мотивированным. Но это только еще раз подтверждает, что международному сообществу давно пора разобраться в сложной языковой ситуации, которая возникла в Украине за века российского господства.
Прежде всего следует выяснить, каков реальный статус и реальная роль русского языка в нашей стране.
После выхода Украины из СССР он из доминантного имперского языка за один день формально превратился в язык русского национального меньшинства. Но это еще не вся правда. Дело в том, что русский язык вышел далеко за пределы этнической самоидентификации и во многом вытеснил украинский во многих сферах общества.
Последние опросы, которые Киевский международный институт социологии провел по всей Украине, за исключением оккупированных территорий, убедительно показывают, насколько сложной, парадоксальной и деформированной является языковая ситуация в нашей стране. Цитирую: «В 2017 году этническими украинцами себя назвали 88% опрошенных, русскими – менее 6%. Украинский язык назвали родным 68%, русский – 13%. В то же время общаются в семье всегда или преимущественно по-украински лишь 50% опрошенных, тогда как 25% – всегда или преимущественно по-русски, 24% – в равной степени и по-украински, и по-русски».
То есть тех, кто считает русский родным, вдвое больше, чем этнических русских, а тех, кто всегда говорит на русском, вдвое больше, чем тех, кто считает его родным языком! Картина явно шизофреническая, не так ли?
Мы не ставим под сомнение необходимость обеспечить культурно-образовательные права русского меньшинства, но только если это касается его национальной идентификации и только в местах его компактного проживания. Считаю, что это может быть сделано без изменения закона путем введения такого количества уроков русского языка и литературы, которое бы удовлетворяло потребности общин и согласовывалось с необходимостью полноценного овладения государственным украинским языком.
Но почему мы должны прилагать усилия для сохранения постколониальных деформаций и результатов насильственной денационализации собственного народа?
И разве справедливо было бы считать возрождение украинского языка на собственной украинской земле дискриминацией других языков?
Хотя ответы на эти вопросы очевидны, урегулирование языковых проблем остается весьма сложным. Бесспорно, нам нужно вести конструктивный диалог с нашим русским меньшинством, иначе вместо нас этот диалог будет вести Москва.
Бесспорно, нам нужна взвешенная и толерантная дискуссия и со всеми русскоязычными соотечественниками, а также и в украинском обществе в целом. Убежден, вместе мы найдем путь, чтобы гарантировать права наших этнических русских, договориться с другими русскоязычными и обеспечить полноценное функционирование государственного языка как мощного фактора формирования единой украинской политической нации.
Павел Климкин / Украинская правда
