Встреча президента России Владимира Путина, президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана и иранского лидера Хасана Рухани в Сочи в прошлую среду должна была стать триумфом российской внешней политики. Но вместо этого трехсторонний саммит оставил противоречивое послевкусие, пишет Павел Баев для Jamestown.org (перевод – Новое время).
За день до этой встречи в Россию прибыл сирийский правитель Башар Асад; Путин сфотографировался с ним, дружелюбно обняв Асада. После этого Путин сделал ряд телефонных звонков, чтобы проинформировать лидеров Катара, Саудовской Аравии, Египта и Израиля о своем намерении провести конференцию о Сирии. Однако самый важный звонок был сделан президенту США Дональду Трампу.
Для российского лидера было важно заявить о своей победе в Сирии еще до начала предстоящей президентской кампании в РФ. Но еще более важным для Путина было доказать коллеге из США, что Россия якобы контролирует заключительную фазу этой затяжной войны. В Кремле заявили о «конструктивных» переговорах Путина и Трампа. Но так и осталось неясным, что же американская сторона думает о российском плане по расширению режима Асада в Сирии.
Российские СМИ много хвастали тем, что Соединенные Штаты якобы не участвовали в урегулировании сирийского кризиса, а также требовали прекратить «незаконное» присутствие США в зоне военных действий. Впрочем, официальная российская линия больше склоняется к сотрудничеству с США.
На самом деле важную роль в жестоком «умиротворении» Сирии сыграл Иран, и это создает серьезную проблему для России. После официального саммита в Сочи иранский лидер Рухани провел отдельную встречу с Путиным, но почти неизвестно, о чем они говорили. Путин, конечно, знает, что присутствие Ирана в Сирии неприемлемо как для Израиля, так и для США. Но он также знает и о том, что стабильность режима Асада во многом зависит именно от этой силовой поддержки. Поэтому Тегеран так обеспокоен переговорами России с США и Иорданией о так называемых зонах деэскалации на юге Сирии.
Министру иностранных дел России Сергею Лаврову пришлось прибегнуть к дипломатическому лицемерию. Он пояснил, что вывод несирийских сил из планируемой «зоны деэскалации» вблизи Голанских высот не связано с иранскими войсками. Но это лишь свидетельствует о слабости «миротворческого» плана России в регионе.
Еще одна слабость – крайне амбивалентное взаимодействие Турции с российско-иранскими военными силами. Трехсторонний саммит в Сочи прошел ровно через два года после того, как турецкий истребитель F-16 сбил российский бомбардировщик Су-24. Это вызвало серьёзное обострение, и кризис в двусторонних отношениях России и Турции до сих пор не полностью урегулирован. Эрдоган сделал многое, чтобы восстановить партнерство с Россией. Тем не менее, в конце саммита в Сочи он объявил, что участие курдских «террористов» на мирной конференции в Турции является для Анкары неприемлемым. Курдский вопрос был ключевой темой в телефонном разговоре Эрдогана с Трампом, и Путин не может рассчитывать на поддержку Вашингтона в этом вопросе. А Москва не может предложить мятежникам ни денег, ни политического патронажа, поэтому должна полагаться лишь на убедительную силу своих бомб.
Попытка Путина доминировать в решении сирийского кризиса совпала с ежегодным сбором высшего руководства России. Основной задачей Кремля в этом году является завершение программы государственного вооружения, которая просрочена уже, по меньшей мере, на два года. Продолжающаяся экономическая стагнация вынудила правительство сократить рост расходов на оборону; тем не менее, больше всего были сокращены социальные программы.
Также впечатлила директива Путина для всех крупных предприятий, независимо от их собственности, которая обязала производства быть готовыми к расширению выпуска оборонной продукции по требованию государства. Этот акцент на милитаризации в чисто советском стиле сводит на нет скромные предложения об экономических реформах бывшего министра финансов Алексея Кудрина, который утверждал, что именно рост бедности – это самый серьезный и «позорный» вызов для России.
Но президент Путин обладает способностью рассказывать каждой аудитории именно то, что она хочет услышать, и обещать каждому партнеру тот подарок, который будет иметь решающее значение. Впрочем, в наши дни этот трюк плохо работает. Путин не может пообещать своим пожилым избирателям поднять пенсии и при этом выполнять все требования своих генералов. Он не может заставить премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху поверить, что Иран выведет свои силы из Сирии. Он не может убедить Эрдогана в том, что Россия серьезно относится к турецким интересам по курдскому вопросу. Путин не в состоянии успокоить Трампа, которого хотят убедить в невиновности Москвы, когда речь заходит о вмешательстве в президентскую кампанию в 2016 году в США. Совокупность доказательств, собранных в результате различных расследований, решительно осуждают Путина в глазах Конгресса США.
Такая себе «победа» Москвы в Сирии нивелируется проведенными химическими атаками в Дамаске и уничтоженным Алеппо. Мир в Сирии, в конечном счете, зависит от того, как скоро режим Башара Асада рухнет. Но в таком случае интриги Путина завершатся полным фиаско.
