В среду, 1 ноября, в московском храме Христа Спасителя прошло церковно-политическое шоу под названием ХХI Всемирный русский народный собор, тема которого была «Россия в XXI веке: исторический опыт и перспективы развития». Созданный в 1993 г. ВРНС его создатели именуют общественной организацией, которая якобы представляет интересы российского народа. Заправляет в ней глава РПЦ Кирилл.
Это форум, на который собираются власть предержащие из государственно-церковного синдиката, чтобы определить, каким должен быть российский народ, который они представляют. Российский лидер Владимир Путин назвал ВРНС авторитетным и обсуждающим «наиболее значимые гуманитарные, цивилизационные проблемы».
Дискуссии, проходившие под эгидой РПЦ, дают представление о том, куда намерены завести россиян их рулевые в преддверии президентских выборов. Чего только стоит жонглирование скрепами. Спикер Госдумы Вячеслав Володин вывел сакральную аббревиатуру из пяти базовых ценностей России – ВСССР.
Это призыв не только по форме. Правда, вернуться Володин предлагает не в СССР, а в куда более ранние времена. Он приложил свою фантазию теории официальной народности графа Сергея Уварова. По сути, Володин предложил модификацию этого манифеста русского имперского консерватизма. Теперь триаду «Православие, Самодержавие, Народность» следует читать как «Вера, Семья, Сплоченность, Справедливость и Родина».
«Мы должны научиться ценить и оберегать существующее жизнеустройство», — заявляет он, уподобляясь упомянутому графу, который выдвинул свою формулу как антитезис девизу Французской революции «Свобода, Равенство, Братство».
Триада Уварова являлась идеологическим обоснованием ультраконсервативной политики Николая I, включая закручивание гаек в общественной жизни, а в дальнейшем служила своеобразным знаменем для консолидации сил, выступающих за особый путь и историческую миссию России.
По всей видимости, аналогичным образом будет использоваться и концепт ВСССР. Здесь стоит обратить внимание, что составляющие его ценности (вполне себе скрепные) Володин считает базовыми для законотворчества.
Более того, в видении Володина ВСССР непосредственно связано с «высшей миссией власти». «Высшая миссия власти — стремиться к консенсусу по главным вопросам и искать общественные компромиссы по спорным темам, их решения, не допуская перерастания в серьезные проблемы», — сказал спикер Госдумы. Примечательно, что при этом Володин вытащил на свет страшилку о Майдане, пугая россиян «революционными маргиналами». И этот страх еще больше усиливает сходство между нынешней путинской и тогдашней николаевской Россией.
Оба с самого начала стремились к минимизации гражданских свобод. Николаю Павловичу подходящий предлог невольно дали декабристы, Владимиру Владимировичу — «цветные революции». Так что ничего удивительного, что нынешний режим в качестве золотого века избрал за неимением лучшего именно николаевские времена.
Недаром спикер Госдумы помянул связанный с либерализацией кризис в имперской России конца XIX — начала XX века, вылившийся в переворот большевиков. Цитируя Николая Бердяева, Володин называет революции «тьмой», к которой ведут «процесс разложения, упадок веры, потеря в обществе и народе объединяющего духовного центра жизни». Во избежание этого власть должна демонстрировать «творческий подход», чего, дескать, не делали российские цари.
Здесь, правда, не вполне ясно, что сие должно означать: тот же Николай І вполне творчески относился к вопросам обмундирования населения сообразно должностям, не говоря уже о стремлении зарегулировать государственный механизм до уподобления часовому. Тем же, к слову, страдают и нынешние российские власти — с аналогичным результатом. И по тем же, в сущности, причинам.
И Николай І, и Путин столкнулись с ситуацией, когда ключевые государственные должности заняты узким кругом лиц, связанных друг с другом, отчего влияние коррупционной вертикали подменяет собой государство. Правда, действовать им пришлось по-разному.
При Николае суды над чиновниками были обычным делом, и это несколько сократило размах крупной коррупции. Мелкую же император полагал неискоренимым злом, говоря, что в его окружении не воруют только он сам и наследник. Путин пошел иным путем — при нем начался процесс постепенной легализации крупной, а затем и все более мелкой коррупции, ее упорядочения и введения в правовое поле.
Фаворитизм екатерининских времен, с которым вел борьбу Николай І, возродился в современной России. Это понятно и объяснимо: опору российского президента, презирающего, как и Николай, гражданское общество, составляет чиновничество. Но в отличие от императора Путину больше не на кого опереться — он не может апеллировать к монархической традиции и дворянству, а ссылку на его избрание большинством граждан мало кто принимает всерьез.
Как следствие, борьба с коррупцией в России, как и тогда, оказывается делом безнадежным: власть не может позволить себе расшатывать свой собственный фундамент. И уж тем более не позволит этого подданным.
А потому разглагольствования Володина сводятся к заезженному призыву не раскачивать лодку. Месседж усилил в своем выступлении и патриарх Кирилл, увлеченно критиковавший приверженцев прогресса и технологий. Учитывая, что нынешняя Россия, как и в николаевские времена, оказалась на задворках модернизации, ничего удивительного. И потом, развитие общественное обычно идет в ногу с научным — так что и в самом деле лучше контролировать доступ плебеев к новинкам цивилизации.
В общем, по мере приближения президентских выборов все четче просматривается установка на консерватизм. Окукливание, ориентация на некие традиционные ценности, особый путь, противостояние Западу, стигматизация реформ в ответ на внешние угрозы, ставшие результатом собственной недальновидности, — это поистине рекурсивный сюжет российской истории. Тем более странный, что за ним все равно следует возвращение к Западу. Так было после крымской катастрофы Николая І. Так будет и после крымской катастрофы Владимира Путина. А пока — добро пожаловать в ВСССР.
