В воскресенье, 8 сентября, в 12 регионах России прошли выборы в законодательные собрания и областные думы. В Москве к выборам не допустили около двух десятков независимых кандидатов. Это стало причиной массовых протестов, которые продолжались в столице РФ более полутора месяцев. В результате протестов были задержаны более 5 тысяч человек, а пять человек получили 3-4 года колонии за нанесение вреда полицейским (например, прикоснулся к шлему, схватил за руку, бросил в сторону правоохранителей урну). Правоохранители жестко разгоняли митинги, избивая участников.
В России сейчас нет альтернативной политической силы, которая могла бы объединить протестные настроения, а нынешняя власть своими жесткими силовыми методами может спровоцировать протестующих на применение огнестрельного оружия. Такое мнение высказал в комментарии Апострофу бывший депутат Госдумы РФ Илья Пономарев.
Результаты местных выборов в России показали, что недовольства очень много. Но альтернативы, которая бы концентрировала на себе это недовольство, нет. Даже Москва, которая более склонна поддерживать людей типа Алексея Навального или Дмитрия Гудкова, не видит в них четко обозначенной альтернативы. Потому главным бенефициаром этих выборов является так называемая системная оппозиция, которая является оппозицией довольно-таки условно. Для власти это не очень страшно.
Ранее в Московской городской думе было 40 из 45 единороссов, а сейчас будет 25 из 45. Увеличится представительство КПРФ — их будет 13 человек. Не думаю, что это что-то катастрофическое. Но это важный индикатор того, что можно создавать новую политическую силу и использовать ее для того, чтобы валить этот режим. Но то, что главным бенефициаром является КПРФ, говорит о том, что эта политическая сила должна быть не неолиберальной, не праволиберальной, как большая часть несистемной оппозиции, а левой. Тогда она будет результативной и успешной.
Что касается посадок, то это все крайне прискорбно. Результаты московских выборов показывают, что власти выбирали из двух зол. Они понимали, что раскачают общественное недовольство. Но если они не посадят тех людей, которые представляли из себя хоть какую-то альтернативу, то будет значительно хуже, потому что они обязательно попадут в Мосгордуму. Поэтому были такие жесткие действия в отношении протестующих.
Конкуренция между провластными элитами есть, но Кремль жестко ее контролирует. Если она повышает рейтинг единороссов, Кремль ее поддерживает. Например, в Иркутской области «Единая Россия» неплохо выступила, несмотря на то, что местный губернатор — коммунист. А в Новосибирске, где было больше всего протестов, губернатора осудили.
За незначительные нарушения — прикосновение к шлему полицейского или захват его кисти, люди получили 3-4 года колонии общего режима. Такие жесткие решения были приняты для того, чтобы избежать событий, произошедших в Украине. Хотят заранее поставить барьер для сопротивления сотрудникам полиции — сначала прикоснулся, потом ударил кулаком, а потом и арматурой. В Украине изначально не было такого жесткого барьера. В России правоохранители наблюдают за митингами с помощью дронов, на улицах расположены камеры с высоким разрешением для того, чтобы опознать личность. Есть запрет носить шарф, нельзя на время митинга натянуть балаклаву. Но такими действиями власть добьется того, что люди просто начнут напрямую стрелять в полицейских.
На выборах в Мосгордуму явка была всего 20%. Это означает, что люди в перемены не верили и по большей части остались дома. На Майдан люди выходили, когда был явный выбор – в 2004 году между персоналиями, между командой Януковича и «оранжевой» командой, а в 2014 – когда был выбор между европейской ориентацией и евразийской, пророссийской ориентацией. Был ясный, понятный выбор, и люди вышли, чтобы сказать свое слово. В России на данный момент такого просто нет. Единственный явный выбор – между путинизмом и ельцинизмом (политической системой начала 1990-х, которая ассоциируется с первым президентом РФ Борисом Ельциным – ред.). Среди этих вариантов большинство выбирает путинизм. Если бы было что-то другое, нормальное — свобода, демократия, процветание, — они бы выбрали это.
