Пока на России размышляют относительно того, какие политические выгоды получит Владимир Путин от немедленной реализации давно запланированного «союзного государства» с Беларусью, Александр Лукашенко не спешит сдавать свои интересы
Очередные переговоры президентов России и Беларуси не обещали быть ни легкими, ни быстрыми. На протяжении последних месяцев Москва жестко увязала сохранение экономических преференций для Минска с «углублением интеграции». А интеграцию в Кремле предлагали настолько глубокую, что она предусматривала отказ Беларуси от заметной части институтов независимого государства – вроде Центробанка и собственной таможни.
В ответ на что президент Лукашенко, по слухам, провел совещание с высшими белорусскими чиновниками, посвященное жесткому давлению со стороны России, и принял по его итогам решение «до конца стоять за независимость».
И даже накануне новой встречи российский премьер Дмитрий Медведев в очередной раз напомнил о необходимости слияния государственных институтов России и Беларуси в рамках Союзного государства. А первый вице-премьер и министр финансов России Антон Силуанов перед самой встречей заявил о том, что компенсация потерь Беларуси, связанных с выполнением российского «налогового маневра», в процессе которого Минск будет вынужден платить все налоги на российскую нефть и нефтепродукты, возможна в том случае, если в Союзном государстве появится «наконец, например, хотя бы единая валюта».
На таком информационном фоне российские эксперты и журналисты размышляли о последствиях «поглощения Беларуси» как о практически решенном деле.
И даже находили во всей этой истории «геополитическое оправдание», которое заключалось в том, что Путину, конечно, надо будет снова избираться на пост президента в 2024 году, что российской Конституцией будто бы не разрешено. Вместо этого создание реального «Союзного государства» позволит российскому президенту снова «обнулить счетчик» периода своего правления – ведь «Союзом» он еще не руководил.
Впрочем, в свою очередь, белорусский президент на роль бэк-вокала для Владимира Владимировича демонстративно не торопился. И за день до встречи также заявил, что Москва отклонила все предложения Минска по поводу цен на газ и компенсации за «налоговый маневр» в нефтяной отрасли. А заодно намекнул, что такая позиция ни к чему хорошему не приведет.
Поэтому никого не удивил тот факт, что из четырехчасовой встречи, в которой приняли участие не только президенты обеих стран, но и без малого половина кабминов России и Беларуси, вышло довольно мало результатов.
Если говорить кратко, то пресс-службы обоих президентов сообщили о каком-то достаточно неопределенном «сближении позиций» сторон. В частности, по данным пресс-секретаря белорусского руководителя Натальи Эйсмонт, «были сближены позиции относительно ценообразования на газ, работы белорусского нефтеперерабатывающего сектора в условиях российского «налогового маневра», и поставок белорусских продуктов питания на российский рынок.
А первый вице-премьер и министр финансов России Антон Силуанов рассказал журналистам, что Россия и Беларусь «создадут рабочую группу для подготовки предложений по интеграции и решению спорных вопросов».
«У нас ценообразование на газ – с этим вопросом мы должны определиться и, начиная с 2020 года, выработать предложения по формированию цен на этот вид энергии», – рассказывал он на пресс-конференции, явно пытаясь сказать что-то четкое и более конкретное. Но чувствуя при том, что четкая и конкретная констатация того факта, что переговоры фактически провалились, не понравится кое-кому в Кремле.
Впрочем, тот факт, что Путин и Лукашенко приняли решение еще раз встретиться до Нового года – несмотря на «предновогодний обед» – достаточно прозрачно намекает на то, что договоренности из разряда «льготы на углеводороды в обмен на государственный суверенитет» достигнуты не были.
Что, в общем, прогнозируемо. С одной стороны, и Александр Григорьевич не для того столько лет лавировал в своей многовекторной политике, чтобы легко «сдать» суверенитет. И не для того он, в конце концов, сына Колю столько лет растил, без лишней стыдливости позиционируя его как единственного легитимного преемника. И, заметим, почти вырастил. Это для кандидата на должность президента 14 лет – безнадежная молодость, а для наследника престола – вполне приличный возраст.
С другой стороны, и Владимир Владимирович уже не тот, каким был. Пятнадцать лет существования без дееспособной оппозиции, без реального политического конфликта, сильно уменьшили способности Путина к переговорам и поиску компромисса. Поэтому, кажется, президентов России и Беларуси ждет еще не один «пред», а также и «посленовогодний» обед.
Вопрос заключается лишь в одном. Рано или поздно Владимир Владимирович поймет, что добровольного присоединения Беларуси к России не случится. От того, какое решение он примет после этого, зависит судьба соседнего к нам государства. А отчасти – и наша собственная.
Тарас Паньо / Depo.ua
