Когда есть опасность потерять страну, которая находится в военном конфликте и экономических трудностях, а общество дезориентировано, то смыслом любой политической деятельности является национальное единство, а не борьба за власть, пишет Виталий Портников для Эспрессо.
Сейчас непростые дни для украинского парламентаризма. Сначала было много дискуссий о судебной реформе, в конце концов, приняли, и это одна из самых резонансных реформ в последние годы. Потому что с принятием этой реформы начался непростой путь изменений в украинской судебной системе, к ее очистке, к возвращению доверия.
Даже не могу сказать по возвращению доверия, потому что не знаю, когда в нашей истории вообще было доверие к судопроизводству. Суды в Российской империи еще так или иначе могли считаться судопроизводством, когда речь шла не о делах, которые непосредственно были связаны с требованиями власти и ее желаниями. Суды Советского Союза всегда были подконтрольны партии, все прекрасно понимали, что это лишь часть репрессивного аппарата.
Я уже не говорю, что мы с вами жили в стране, которая в любой момент вообще могла отказаться от судопроизводства в пользу так называемых «троек». И только в последние годы существования советской власти, когда время уже подходило того строя, которое превратило нашу страну на такую сплошную политически-экономическую пустыню, тогда уже сделали какую-то судебную декорацию – с прокуратурой, с адвокатами, без всяких «троек». Но все равно мы прекрасно знаем, что окончательные решения принимались в ЦК или обкомах, когда речь шла о каких-то резонансных судебных делах, важных для общества и важных для государства.
И, наконец, началась постсоветская эпоха с преобразованием судов на такой механизм обогащения определенных лиц. И когда быть честным судьей означало быть «белой вороной». И даже если мы представим, что этих честных судей не так и мало, все равно в самой системе, которая была создана в постсоветской стране, суд никогда не пользовался настоящим доверием в обществе. Я очень надеюсь, что сейчас ситуация начнет меняться. Это первый важный момент, который надо здесь отметить.
Но другой момент, мы видим, что у парламентариев нет какого-то реального согласия, нет реального понимания, когда речь идет о принятии таких вот резонансных законов. Легко было предположить, что когда речь пойдет о судах, и будут серьезные проблемы в нашем политикуме, то что может произойти с законами о реинтеграции Донбасса.
Безумие агрессора
И вот мы с вами уже увидели настоящий кризис, которой давно не видели, со срывом заседания парламента оппозиционными фракциями, причем это были фракции так называемых партий Майдана – «Батькивщины» и «взаимопомощи». Снова горели там дымовые шашки, снова атаковали трибуну и так далее.
Мне это совершенно не нравится, потому что у меня могут быть свои замечания по любому закону, который сегодня принимается в парламенте, и у меня есть свои замечания по поводу продления еще на один год закона об особом статусе Донбасса.
Но вместе с этим абсолютно уверен – законы должны приниматься в рамках процедуры, в рамках диалога, в рамках уважения коалиции к оппозиции и оппозиции к коалиции, условно говоря, если можно так сказать. Если мы уже хотим в конце концов построить цивилизованное государство, за которое будет не стыдно перед гражданами, перед нашими соседями.
Конечно, можно сорвать любое принятие закона, можно заблокировать работу парламента на определенное время. Но возникает всегда вопрос: для этого мы выбрали депутатов в такое сложное, в такое трудное для нашей страны время?
Когда реформы и так идут не быстро, как хотелось бы, когда большинство наших граждан говорят, что медлят с реформами.
Когда нам нужно буквально каждый день решать сложные вопросы, с которыми постсоветская Украина не сталкивалась в своей истории – вопросы войны и мира.
И вот фактически мы с вами тоже подошли к этим вопросам, так как закон о реинтеграции Донбасса, который был предложен президентом Украины Петром Порошенко, он так или иначе позволяет приблизиться еще на шаг по крайней мере до определения правды в ситуации, которая сложилась с оккупацией отдельных районов Донецкой и Луганской областей Россией.
Он называет Россию агрессором. Это то, чего требовали от политической элиты, от власти уже долгое время – с момента подписания Минских соглашений.
Несмотря на то, что Владимир Путин и его приспешники всегда говорили, что «их там нет», мы прекрасно знали, что они «там есть», и что все, что произошло на территории Донецкой и Луганской областей после Майдана – это результат прямой и военной, экономической и пропагандистской агрессии Российской Федерации.
И эти вещи надо называть своими именами. И, в конце концов, Украина, как в этом законе предусмотрено, должна снять с себя ответственность за безумие агрессора на оккупированных им территориях.
Из-за действий марионеточных администраций бандитов, которые существуют вне правового поля не только Украины, но и, кстати, Российской Федерации, так как на оккупированной Россией территории не действуют ни наши законы, ни законы страны-оккупанта. Тем, кстати, ситуация с оккупированными районами Донецкой и Луганской областей отличается от ситуации в Крыму.
Да, в Крыму тоже «беспредел», там тоже действует марионеточный режим гауляйтера Аксенова, которого можно сравнить с гитлеровскими гауляйтерамы, которые здесь были в Украине во время Второй мировой войны.
Да, в Крыму абсолютно неправедные законы, неправедные приговоры выносит суд так называемой «республики» в составе Российской Федерации.
Да, мы видим там реальные репрессии против коренного народа и против активистов, и против украинцев и тех этнических русских, которые уважают международное право и помнят, что Республика Крым – это неотъемлемая часть Украины, а не «какой-то субъект Российской Федерации».
Но все это там происходит по российскому законодательству. Именно так российское законодательство, может с меньшей агрессией, действует во всех других регионах России.
Мы понимаем, что Россия – это вообще бесправная страна. Но в ней есть закон, есть Уголовный кодекс, которые подчиняются администрации президента России и ФСБ. И так или иначе эти суды вынуждены приглашать адвокатов, выслушивать прокуроров. Это советское время.
В советское время тоже суды над диссидентами, над врагами советской власти происходили иногда в открытом, иногда в закрытом режиме. Я имею в виду уже последние годы – брежневские, а не сталинские годы, конечно. Но в присутствии адвокатов, прокуроров международных, чтобы безумия и гнилость этого режима были видны всему миру.
Так и в Крыму – безумие и гнилость путинского режима видно всему миру, но они стараются придерживаться статей Уголовного кодекса. Стараются придерживаться какой-то иллюзии права.
В Донецкой и Луганской областях, мы должны понять, и этого нет. Просто людей «на подвал вывозят, говоря их языком». И там никто не застрахован.
Буквально на днях я прочитал историю. У меня был такой коллега в Москве, большой поклонник донецкого суверенитета, когда о нем никто не вспоминал. Этот человек всегда ходила там в Москве по всем коридорам и рассказывала, как страдает народ Донбасса под «гнетом украинских оккупантов».
И этот человек был аккредитован в Министерство иностранных дел Российской Федерации от какой-то малоизвестной мне газеты из Донецкой области. И, конечно, поддерживал Виктора Фьодоровича, Николая Яновича и всю гопкомпанию.
А после того, как начались события на Донбассе, переехал из Москвы в Донецк – стал консультантом власти Донецкой, извиняюсь, «народной, народненькои такой» республики. И вот я на днях читаю в социальных сетях, этого человека, они там с кем-то что-то не поделили с неким «министром», не знаю каким – «министром топлива» или «министром имущества» – не знаю, там много «министров с револьверами». И взяли, отвезли сначала с женой «на подвал», а затем его самого оставили «на подвале». Без всяких обвинений.
Я к этому человеку не имею никаких симпатий – это то же самое, что оккупант или коллаборационист, это ясно, но даже такой человек заслуживает того, чтобы по закону каким-то – как если бы мы его арестовали в Украине, мы бы ему дали адвоката, мы бы дали прокурора, мы бы дали возможность защищаться.
А там просто человек сидит в подвале и сидит. Может, его уже инвалидом сделали, как это со многими происходит, может, убьют. Это безнаказанно. Мы можем за это нести ответственность? За территорию, захваченную бандой? Не можем, и это тоже должно быть написано в нашем законодательстве.
Сигнал для союзников
Достаточно серьезная дискуссия в этом законе вокруг того, можно ли легитимизировать Минские соглашения. Председатель Верховной Рады Андрей Парубий сказал, что этот пункт был вообще снят с этих статей законодательства. Депутаты даже от правящей коалиции говорили, что им не нравится то, что Минские соглашения, у которых вообще неизвестно, что за статус этого документа, попадут в закон Украины.
Я могу с этим согласиться, но у меня есть другое предложение. Минские соглашения стали частью постановления Совета Безопасности ООН. Так или иначе, украинский парламент может сослаться на постановление Совета Безопасности ООН как некий курс для урегулирования конфликта в Донецкой и Луганской областях, не создавая вместе с этим для Минских соглашений какой-то правовой основы в украинском законодательстве.
Но это все равно определенный самообман, потому что мы не можем урегулировать эту ситуацию без США, Германии и Франции. Если бы могли, то давно бы уже регулировали. Если бы у нас не было Иловайска, и мы знали, что против нас стоит армия, которая готова в любой момент полностью все разнести, – давно бы уже урегулировали.
Посольства Соединенных Штатов, Франции, Германии поддержали не только этот закон, но и закон о продлении на один год закона об особом порядке самоуправления отдельных районов Донецкой, Луганской областей. То есть закон об особом статусе Донбасса, который как действовал, так, я думаю, этот год и не будет действовать.
Но для наших западных союзников – это свидетельство того, что Украина готова выполнять свои обязательства по Минским соглашениям, а Россия не готова. Потому что это был первый шаг, который мы сделали: что вот, мы можем предоставить этим районам особый статус.
Сейчас это вообще звучит странно, так как не понятно, почему. Мы уже все с вами созрели к тому, что никакие эти районы не могут иметь особого статуса, которые, условно говоря, отличают Донецк от Мариуполя. Но в Минских соглашениях там так написано, и каждый может это прочитать.
И вот мы это приняли в парламенте – с огромным скандалом, с протестами, а Россия не приняла ничего. По сути, она не приняла самое главное – первый пункт «безопасность», потому что все меры по разрешению конфликта на территории Донецкой и Луганской областей должны быть связаны с безопасностью – чтобы перестали стрелять, чтобы перестали убивать людей.
В этом был главный смысл Минских соглашений, там было написано, что буквально за несколько дней должен быть прекращен огонь, должны быть отведены тяжелые вооружения от линии соприкосновения. Должен быть создан контроль наблюдателей из ОБСЕ за всей этой территорией, за перемещением оружия.
Ничего этого россияне не сделали уже несколько лет подряд. И я вас уверяю, что не сделают, пока не захотят оттуда вообще выходить. Если у них возникнет идея, что они готовы оставлять оккупированные территории, они отсюда выйдут без всяких Минских соглашений.
Если они сочтут, что они там будут оставаться, никакие Минские соглашения не будут мешать убивать украинских граждан. Вот и все.
Герои не для страны
Вместе с этим возникает вопрос, что делать с этим законом. Для меня это тоже огромная дилемма. Я, скажем, уверен, что Украина не должна давать никакого особого статуса просто районам, оккупированным Россией, которые отличаются от всех других районов Украины. Не то, что на каком-то особом языке говорят, или какое-то особое политическое мышление или какая-то особая позиция у населения, или какая-то древняя цивилизация 1000 лет в Краснодоне была, а у нас не было.
Единственное, чем отличаются оккупированные районы от неоккупированных – тем, что они оккупированы. Тем, что там есть русский оккупант. Как можно давать особый статус только потому, что туда пришел обнаглевший, подлый кровавый оккупант? Вот я не понимаю.
И не понимаю, что делать, чтобы показать, что Украина выполняет Минские соглашения, а Россия нет. Нам важно, чтобы против России продолжались санкции, чтобы она теряла деньги, чтобы были проблемы с экономикой, чтобы те результаты чувствовали не просто российские власти, а результаты оккупации нашей территории должен чувствовать каждый рядовой гражданин Российской Федерации на своем кошельке.
Чтобы он знал, что он платит за нашу кровь, за наши страдания, за наши проблемы он должен платить ухудшенным уровнем своей жизни ежедневным – пенсий, зарплат, перспектив, возможностей, будущего. Это нормальное наказание для народа, поддерживающего агрессивную власть.
Не надо наказывать всех каким-то трибуналом. Боже упаси, мы прекрасно понимаем, что среди россиян есть немало людей, которые ненавидят Путина не меньше, чем мы. Есть немало людей, которые вообще далеки от политики и не понимают, что происходит. Обычный человек не должен отвечать за преступления власти, это власть должна сидеть на скамье подсудимых и затем идти к международные трибуналы, идти в тюрьмы на всю жизнь. Это реально, это место для Путина и его компании.
Но сказать, что можно оккупировать все остальные страны, а граждане страны-агрессора должны счастливо жить, то это тоже кощунство. Не может быть счастья на чужой крови. И вот это тоже надо решать.
Если нам нужны санкции, нам нужно показывать, что мы выполняем Минские соглашения. Хотя это неприятно. Но это так выглядит политик.
Можно быть героем – и мы видели героев в нашем парламенте, наших уважаемых оппозиционеров, они герои, они ни на какие уступки не идут. А я бы этих героев хотел бы видеть в коалиции, честно говоря, во властной коалиции – и «Самопомощь», и «Батькивщину», потому что я считаю, им там место, а не в оппозиции, они должны разделять ответственность с Блоком Петра Порошенко и с «Народным фронтом».
Что эти вот законы, которые сейчас предлагает «Самопомощь» с точки зрения дальнейшей судьбы Донбасса и по каким-то важным моментам можно учесть. Они должны быть частью властных инициатив. Самое простое – это решить, что ты идешь в оппозицию, и ни за что не отвечая, спокойно критикуешь своих товарищей по Майдану. Это прекрасная позиция.
А потом можно даже к власти прийти на такой позиции. Я с этим согласен. Люди всегда больше голосуют за героев, чем тех, кто берет на себя ответственность.
Но я всегда хочу вот что узнать у уважаемых депутатов и политиков: а вы что будете делать, когда придете к власти? Вот мне интересно. Денег, как не было, так и не будет. Союзники – как эти были, такие и будут. Враг будет тот, который был. Военный потенциал у вас будет такой, какой есть. Там все равно будет ядерная держава.
От того, что за вас проголосует даже 90% населения, российская армия свой агрессивный потенциал не уменьшит, наши союзники не перестанут убеждать, что надо вести себя конструктивно и принимать законы, которые даже нам не нравятся. Ничего не изменится.
Стоит ли сейчас не решать вопрос, чтобы потом их решить так, как их решают сегодня, и чтобы нас критиковали другие – те, кого вы критикуете сейчас, когда они уже не будут иметь той ответственности?
Может, нужно как можно быстрее все это решать – и когда речь идет о судебной реформе, и когда речь идет о статусе оккупированных территорий, и когда речь идет о пенсионной реформе, и когда речь идет о медицинской реформе.
Я не хочу ждать следующих выборов, чтобы потом за это голосовали какие-то депутаты новых политических партий, удовлетворяя свое честолюбие – уже как настоящая власть, а не как маленькие политические силы. Нет, я хочу, чтобы все это делали вместе. Абсолютно вместе: мне все равно, кто из БПП, из «Народного Фронта», из «Самопомощи», из «Батькивщины», из Радикальной партии.
Был на Майдане, обещал, что построишь реальную демократическое европейское государство – и люди будут лучше жить, работай сегодня, а не завтра. В оппозиции может быть «Оппозиционный блок» – Добкин, Новинский, Бойко, не знаю кто там еще. Левочкин. Они ничего нам не обещали. Они все обещали там, тем. Они и выполняют свои обязательства добросовестно, лучше, чем наши политики с Майдана, перед теми, кому они обещали.
Но я хочу, чтобы украинские политики выполняли свои обязательства перед украинским народом, и эти обязательства связаны не только с критикой власти, которая очевидно делает немало ошибок. И я в этих законах видел немало ошибок.
Так, смысл любой политической деятельности – это борьба за власть. За власть очень хорошо бороться, когда нет опасности потерять страну, когда все в порядке в стране.
Можно бороться за власть в Великобритании, в Германии, во Франции – там все борются, они никуда не денутся. А когда есть опасность потерять страну, когда страна в военном конфликте и экономических трудностях, когда страна находится в дезориентации общества, то смыслом любой политической деятельности является национальное единство, а не борьба за власть.
Национальное единство сознательных политических сил. А те, кто против этой национального единства выступают, должны стать маргиналами. Вот так мы с вами жить – в идеале.
