Часто встречаешь тех, кто осуждает россиян за поддержку национальной сборной. Их спортивное единение воспринимается как предательство. Их футбольный азарт – как солидарность с Кремлем. Их поддержка флага-герба-игроков – как имперскость. И в этот момент хочется поставить ситуацию на паузу, пишет Павел Казарин для Крым.Реалии.
Мы привыкли повторять, что Украина – не Россия. Но не менее справедливым будет и обратное утверждение. Требовать от российских либералов полной тождественности с украинцами было бы наивно и глупо. Хотя бы потому, что оно до боли напоминает кремлевские разговоры про «один народ».
Российский обыватель – пусть даже самый проукраинский – будет совпадать с украинцем лишь в общем этическом контуре. Он может соглашаться в оценках аннексии Крыма и вторжения на Донбасс. Желать Европы и либерализма. Мечтать о гибели империи. Но он все равно остается гражданином своей страны.
Той самой страны, у которой есть флаг. Гимн. Герб. Национальные спортивные сборные. Победы и поражения на стадионах. В конце концов, у него остается страна – которую он до последнего будет пытаться отделять от государства. И заставить его относиться ко всему перечисленному так, как к этому относятся украинцы, было бы странно.
Оптика взглядов обречена быть разной именно потому, что речь о разных странах. Именно в силу того, что Украина – не Россия.
Обожженное войной украинское общество может хотеть, чтобы сценарий Донбасса повторился где-то в российской глубинке. Чтобы российское общество пережило ту же палитру эмоций, через которую прошлось пройти Украине. Чтобы каждый российский обыватель прошел через страх и неуверенность, с которыми пришлось столкнуться украинцам.
Но обязан ли хотеть всего того же российский либерал?
Если украинское общество хочет увидеть в российском либерале плоть от плоти самого себя – то оно попадает в ловушку. Просто потому, что любые россияне в конечном итоге обречены мыслить интересами своей собственной страны, а не соседней. Требовать от них обратного – все равно что требовать от украинца мыслить интересами Кремля.
Украинец может отождествлять Кремль и Россию. Футбольную сборную и государственную вертикаль. Спортивную победу и имперский пиар. Но российский либерал будет до последнего защищать зазор между всеми этими понятиями. Потому что в противном случае ему и вовсе не на что будет опереться.
И речь сейчас не о поиске общего. Не о попытке найти объединяющее этическое. Наоборот. Речь о том, что формула «Украина – не Россия» работает в обе стороны. Если мы – не они, то и они – не мы.
И даже одинаковые взгляды на политику Кремля, принадлежность Крыма и ответственность за разрушенный Донбасс не сделают россиянина украинцем. И наоборот.
Что и требовалось доказать.
