— …И чтоб на месте Майдана была одна сплошная бездонная воронка! — орал Путин, выкашливая отторгнутые организмом гланды через задний проход. — И полную воронку трупов накидайте заподлицо, нет, лучше с горой! И чтобы каждый был ограблен и изнасилован самым ужасным образом, как… как… Минуточку.
С этими словами Путин подманил видавшей виды конфеткой ближайшего безутешного мальчика и показал на нем, что именно он имел в виду.
Лаврова вырвало в пепельницу.
— Есть, товарищ Путин! — сказал Шойгу, поспешно закрывая лицо фуражкой, в которой, впрочем, были прорезаны дырочки для подглядывания. — Немедленно организуем в военкоматах специальные курсы с привлечением…
— Так, импотенцию вычеркиваем, — со всегдашней пьяной важностью перебил его Медведев. — Право же, господа, после той прекрасной сцены, свидетелями которой мы сейчас стали, никто не поверит, что Владимир Владимирович мог утратить любовь к детям, чем бы он при этом ни болел.
— Но позвольте, — забеспокоился Лавров, — профессор Соловей утверждал, что у Владим Владимыча — неоперабельный рак простаты и воспаление придатков! Какие, к черту, дети?
— Дети — это святое, — сухо сказал Путин, небрежно заталкивая труп мальчика ногой под стол. — Дети — цветы смерти.
— Надо вам, Владим Владимыч, еще какую-нибудь смертельную болезнь придумать, чтоб Запад в ожидании вашей скоропостижной кончины с оружием для нацистов притормозил, — задумчиво сказал Лавров. — Старые болезни уже не помогают, Байден начинает что-то подозревать. В Украину уже «Гарпуны» едут, а у вас всего шесть видов рака уже лет десять, и все без толку.
— Родильная горячка! — воскликнул Медведев. — Неоперабельная ф… ффф…
Путин, изловчившись, ударил его маральим рогом в глаз. Рог сломался, Медведев упал и уснул беспокойным запойным сном.
— Шойгу, новый маралий рог! — потребовал Путин, протягивая руку.
— Извините, поставки маральих рогов временно прекращены вследствие досадного сбоя в логистике, — побледнев, пробормотал Шойгу. — После начала специальной военной операции некоторым образом на краткий промежуток времени порвались логистические цепочки и возникла легкая путаница с ценообразованием, все же мы были ориентированы на…
— При чем тут специальная военная операция?! — закричал Путин. — Специальная военная операция здесь совершенно ни при чем!
— Так точно! — закричал Шойгу. — Так точно!
— И это при том, что сегодняшний курс евро обвалился до уровня 1913 года! — продолжал негодовать Путин.
— Уже 1812-го, — заметил Лавров с многозначительной улыбкой. — Прошу заметить, что в то время Россия освободила Европу от наполеоновой чумы, а наш раскосый фельдмаршал нынче под Харьковом обосрался.
— Предлагаю причислить Кутузова к лику святых сразу после Суворова, — быстро сориентировался Шойгу. — Также вношу рационализаторское предложение присвоить Нашему Православному Богу внеочередное воинское звание генерал-майор.
— Отличная идея, — одобрил Путин, прилаживая на место отвалившуюся от неоперабельного диабета ногу. — Но, пожалуй, пусть пока будет просто майор.
— Так точно, товарищ полковник, — снова быстро сориентировался Шойгу. — Майор так майор…
— И все же, господа, предлагаю вернуться к вопросу новой актуальной болезни Владим Владимыча, — сказал проснувшийся, как от толчка, Медведев. — Ко мне во сне пришло отличное решение. Оспа обезьян! Очень модная болезнь, последнее изобретение украинских биолабораторий. Что скажете?
— С одной стороны, прикольно, — задумчиво сказал Лавров. — А с другой — очень вредная и несвоевременная идея.
— Чего это? — спросил падкий на новые болезни Путин.
— Видите ли, Владим Владимыч, — осторожно подбирая слова, сказал Лавров, — православная церковь считает, что это болезнь гомосексуалистов. Как сообщает Маргарита Симоньян, еврогеи заразились обезьяньей оспой от обезьян, гм, традиционным для еврогеев путем, ну, вы поняли, да?
Глаза Путина заблестели.
— Маленький мальчик-обезьянка, — со вкусом пробормотал он. — Какое, однако же, безобразие.
— Подумаешь, безобразие, — обиделся Медведев. — Может, рассказать вам, как сама Симоньян подхватила бобровый герпес?!
— Хм, — пробормотал Шойгу. — Как раз вчера господину Кадырову диагностировали овечий хламидиоз. Ума не приложу, где он умудрился им заразиться, а между тем, у бедняги жар, он уже Польшу за шесть секунд берет.
— Ахмат — сила, — уважительно сказал Путин.
— Ну вот пускай сам ее и берет, раз сила, — сказал Шойгу. — Овце#б вонючий.
— Что? — спросил Путин.
— Ничего, — сказал Шойгу и поспешно вернулся к основной теме совещания: — Однако мне кажется, что мы на верном пути, не хватает только какой-то важной детали, завершающего штриха. Все эти модные иностранные болезни — это так чуждо истинно русскому президенту…
— Импортозамещение! — воскликнул Лавров. — И как я раньше не додумался про импортозамещение! Болезнь должна быть сугубо нашей. Русское — значит лучшее!
— Свинособачья оспа, — веско сказал Медведев.
Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Все благоговейно умолкли и заулыбались. Впервые за всю свою жизнь Медведев придумал что-то действительно получше, чем забухать с утра.
— Вот оно, — сказал Путин. — Гениально.
Медведев торжественно встал из-за стола, вальяжной походкой подошел к двери и, пошептавшись с охраной, ввел в бункер свинью и собаку, одетых в матросские костюмчики.
— Вот, Владим Владимыч, — скромно сказал Медведев. — Извольте любить и…
Путин бросил на бедных животных вожделеющий взгляд.
— Ну идите же ко мне, противные, — радостно сказал он.
Василий Рыбников / УНИАН
