Ньют Гингрич – бывший спикер Палаты представителей США и внештатный советник президента Дональда Трампа, республиканец и кандидат в президенты на выборах в 2012 году. Он был одним из гостей 14-го форума «Ялтинская европейская стратегия» (YES), который состоялся на прошлой неделе в Киеве, и презентовал свою книгу «Понимание Трампа: Видение». В блиц-интервью Апострофу Гингрич рассказал о политике действующего президента США и отношениях Штатов с Россией.
— В рамках форума вы презентовали свою книгу «Понимание Трампа: Видение». А вы сами понимаете Трампа?
— Частично. Не знаю, вообще понимает ли его кто-то полностью – Трамп очень, очень непростой человек. Однако частично я его понимаю.
— Трамп до сих пор пытается бороться с наследием Обамы. В то же время политика США сейчас во многом напоминает политику предыдущей администрации. Почему так?
— За исключением того, что она значительно агрессивнее. В администрации склоняются к предоставлению [Украине] летального оружия, они расширили санкции против России, приложили гораздо больше усилий для уничтожения ИГИЛ, они значительно более агрессивны в отношении Северной Кореи, они были очень жесткими с европейцами, чтобы те увеличили свои инвестиции в НАТО (расходы на оборону – ред.). Поэтому я считаю, что, хотя общий курс во многом такой же, Трамп значительно более агрессивен, чем был Обама.
— Не считаете ли вы, что Трампу нравятся Россия или Путин?
— Думаю, Трамп очень разочарован Путиным. Думаю, он считал, что есть шанс на то, что Путин изменит свое поведение. Мне кажется, что все имеющиеся доказательства свидетельствуют, что Путин встал на путь, несовместимый с политикой США. И именно поэтому, думаю, мы видим, что Конгресс принял гораздо более мощные санкции, и слышим о планах помочь Украине, почему и укрепляются позиции в странах Балтии и мы смелее вмешиваемся по всем направлениям.
— Может ли, по вашему мнению, Трамп до сих пор считать, что российско-американская «большая сделка» все еще возможна?
— Нет. «Большая сделка» с Россией потребует таких существенных изменений, что это очень маловероятно.
— Так Россия не будет готова к компромиссам после того, как последние санкции вступят в силу?
— Пока не знаю. Я вижу, что Россия агрессивна, проводит маневры в Беларуси, которые будут самыми масштабными за долгое время (учения «Запад-2017» – ред.). Россия продолжает агрессивные действия на Востоке Украины. Не вижу никакого изменения в позиции России по Крыму. Россия продолжает инвестировать в Сирию. Поэтому я не готов сказать, что есть какой-то яркий признак того, что россияне (а, в конце концов, россияне – это Путин) готовы пойти на это.
— Если учесть, что мы видим сейчас на поле боя в Сирии, падение Ракки или что-то вроде этого нанесет поражение ИГИЛ?
— Я думаю, что мы победим ИГИЛ. Но Асад, видимо, удержится. Будут иранско-сирийско-российские отношения. И мы окажемся в ситуации гораздо более активного сопротивления Ирана. Увидим, сможем ли мы тогда уладить конфликт с россиянами. Но когда Трамп ударил ракетами по сирийской военной базе, мы не просили у россиян разрешения. Мы предупредили их об ударе за час, чтобы они забрали своих солдат. Это и есть наша своего рода позиция: мы не собираемся просить разрешения Москвы.
— Какой Трамп видит роль Башара Асада после поражения ИГИЛ?
— Думаю, он в определенной степени рад, что они (россияне и силы Асад – ред.) помогают в этом, но, думаю, он также понимает, что россияне значительно больше заинтересованы в защите Асада, чем в поражении ИГИЛ. Поэтому Иран и Россия, видимо, продолжат поддерживать Асада.
— Не помешают ли этому противоречия между Ираном и Россией?
— Россию и Иран тесно связывают попытки договориться о способе удержать Асада. Видимо, у россиян не такой значительный антиизраильский интерес, они активно ведут с Израилем бизнес. Но, с другой стороны, Россия не будет пытаться быстро остановить «Хезболлу» в ее попытках укрепиться за счет иранских систем вооружения.
Наша Рада
