В официальной версии смерти и похоронах пропагандистски Дарьи Дугиной, уверенно шедшей по стопам отца на поприще идеологии православного фашизма, столько нестыковок, что рождение всевозможных конспирологических теорий попросту неизбежно. Конечно, если безутешный родитель получит свою «Ладу», то это придаст утверждению, что она «погибла за Россию на фронте» куда большую убедительность, чем скоропостижно-посмертное награждение Орденом мужества.
Но пока остается большой загадкой, как вылетевшее из начиненного 400 г тротилового эквивалента взрывчатки джипа тело уцелело настолько, чтобы быть выставленным для прощания в открытом гробу. Так что вполне можно допустить и то, что имела место инсценировка с целью бегства Дугиной из страны, и что похороны были двойные: первые – «настоящие» – по-тихому, а вторые – куклы – с помпой.
Впрочем, ни то, в самом ли деле она мертва, ни то, действительно ли ее тело лежало в гробу, не имеет ровным счетом никакого значения. Потому что главное здесь – сам факт наличия сакральной жертвы – и взращивание ее культа. Дело в том, что мертвые герои, в отличие от живых, имеют потрясающую способность становиться столпами тоталитарного режима, его гениями-хранителями в изначальном римском понимании. Особенно в тех случаях, когда ничего особо героического при жизни они не сделали.
Хрестоматийным примером здесь является Хорст Вессель. Один из многих погибших в уголовно-идеологических разборках, он стал едва ли не первым в сонме нацистских мучеников. Тому способствовали несколько факторов: молодость (22 года), фанатизм (после ранения в голову отказался от помощи врача-еврея), рифмоплетство (виршик Die Fahne hoch оказался не только идеологически выверен, но и вполне ритмичен). В результате стараниями Йозефа Геббельса Вессель оказался канонизован, означенный стишок стал гимном НСДАП, а сама партия получила отличный повод для расправы с идеологическими врагами. Да, к слову, погибший в 1930 году, Вессель в 1933 был награжден Золотым партийным значком – просто в то время у нацистов не было возможности присваивать государственные награды.
Теперь взглянем на Дугину. С награждением и так понятно. Что до остального, то здесь все та же формула: «молодая/фанатичная/не бесталанная/борец/жертва». Только, в отличие от простого штурмфюрера (грубо говоря – лейтенанта) SА Весселя, у нее еще два козыря – родословная и условные майорские погоны в российской системе пропаганды. И – в силу положения, как отцовского, так и собственного – перспектива стать первой «святой мученицей», официально одобренной путинским режимом для всеобщего поклонения.
Примечательно, что до сих пор все мученики в России Путина были его противниками – и, как следствие, уничтожались им самим. Смерть Дугиной также с большой долей вероятности является делом его рук – однако речь сейчас об официальной версии событий. А она гласит, что Дугина погибла от рук врагов. И это позволяет сделать в точности то, что позволила нацистам смерть Весселя – развернуть кампанию террора против любых намеков на инакомыслие в России. А учитывая то, что кремлевский режим успешно косплеит худшие практики тоталитаризма, в перспективе это вполне может завершиться и российской «ночью длинных ножей» — в своем междоусобном конфликте различные течения рашистов уже повторяют путь своих нацистских предшественников. В буквальном смысле бандитские терки вокруг «ДНР» и «ЛНР» – тому свидетельство. Кстати, вполне возможно, именно этим обусловлена сюжетная линия о причастной к убийству гражданке Украины Наталье Вовк, якобы приехавшей на машине с номерами «ДНР» и спокойно скрывшейся в Эстонии. Здесь прекрасно все: и признание, что «ДНР» Россия не контролирует, и красноречивое умолчание того, что гражданство «народной республики» — в отличие от номерных знаков — полная фикция, и подспудно внушаемая мысль, что в России никто не может быть в безопасности, пока существуют украинские спецслужбы.
Впрочем, даже если Дугина стала жертвой именно таких разборок, на ее канонизации это никак не отразится. Ее посмертный путь вполне четко описал депутат Госдумы Леонид Слуцкий: ее именем будут называть девочек и улицы. Ибо, как заявил безутешный отец, она погибла за империю – и «стала такой идеальной…». И, по большому счету, неважно, с кем она за эту империю воевала. Важно, что ее похоронили в дату сделки о дележе Европы Молотова-Риббентропа, которая совпала с Днем Флага страны, которую нынешний российский рейх считает своим Lebensraum im Westen, который West не хочет отдавать. Помешанные на символизме фанатики таких совпадений случайно не допускают.
И потом, враги могут меняться. Святые – нет. И прилепинские слова о сиянии, «исходившем от Дарьи» — как раз об этом. Это определенно кощунственно, но что поделать – тоталитарные режимы многое переняли у религиозных культов. А русский фашизм сумел пойти немного дальше – формула Аквината «верую, ибо абсурдно» обрела в нем новое звучание в силу имманентной иррациональности первого. Поэтому любые нестыковки в версиях совершенно не вредят основному сюжету. Это не Оруэлл – здесь действуют куда более архаичные механизмы мифотворчества.
Алексей Кафтан / Деловая столица
