После обнародования перечня вопросов, которые Офис президента планирует поставить украинцам во время голосования 25 октября, а также на основании тех комментариев, которыми эта инициатива власти сопровождается, можно сделать однозначный вывод. Имеем дело с типичной политической технологией, которая имеет исключительно медийный характер и базируется на симулятивных сюжетах и мессиджах.
Появление видеообращения президента за 12 дней до голосования, стопроцентное воспроизведение в нем предвыборной риторики, неготовность сразу назвать вопросы, которые выносятся на обсуждение, указывают на то, что проект является спонтанным, вообще не продуманным, а профессиональных политиков и экспертов «подпустили» к нему уже постфактум и только в качестве спиндоктора.
Сам перечень вопросов полностью подтверждает эту догадку. Никакой объединяющей идеи в этом нагромождении тем не существует, и это точно не те вопросы, которые обсуждают граждане «на кухне, в транспорте» и где-то там еще.
Эти вопросы взяты с потолка, то есть с того горизонта общественного сознания, который в данный конкретный момент оказался доступным конкретным людям, которым поручили делать соответствующий список. Известно, что все свои инициативы и месседжи действующая власть сверяет с социологическим барометром. Но в данном случае сработали дополнительные фильтры, чтобы в политический дискурс не попали потенциально опасные или рискованные для власти темы. Поэтому вопросы оказались бы и резонансными, но на самом деле пустыми, в которых нет общественного интереса или реальной проблемы.
Но если уж вопросы поставлены, то на них надо отвечать. Таким образом, несмотря на формальный и манипулятивный характер опроса, попробуем дать существенный ответ на каждый из них. С надеждой, что Офису президента действительно интересно услышать наше мнение. То есть, мое.
Первый вопрос: нужно ли ввести пожизненное заключение за коррупцию в особо крупных масштабах?
Для решения проблемы коррупции этот вопрос не имеет абсолютно никакого значения. Потому что проблема эта заключается не в том, что в нашей стране слишком мягкое наказание за коррупцию. А в том, что это наказание не является неотвратимым. Сколько коррупционеров «в особо крупных масштабах» получили хоть какое-то наказание уже во времена президентства Владимира Зеленского?
Проблема коррупции решается совсем другими механизмами и инструментами. Для этого нужно а) разорвать связь власти с олигархическим бизнесом, б) уничтожить ее круговую поруку с судебной и правоохранительной системой, в) ликвидировать щели в нормативной базе, позволяющие коррупционерам уходить от ответственности, а также г) найти людей, готовых навести порядок в стране и дать им необходимые полномочия.
А если все остается так, как есть, то введение нормы о пожизненном заключении для коррупционеров только укрепит мотивацию круговой поруки в среде чиновников-судей-бизнесменов криминала.
Второй вопрос: поддерживаю ли я создание свободной экономической зоны на Донбассе?
Вообще непонятно, почему этот абсолютно технический, управленческий вопрос выносится на всенародное обсуждение. Можно было бы сказать, что Конституция запрещает проводить референдум по вопросам налогов, но нам скажут, что это не референдум. В общем, похоже, что это единственный вопрос, который имеет практический смысл для организаторов опроса. О том, что с экономическими вопросом Донбасса надо что-то решать, мы услышали еще из уст бывшего президента в обнародованной записи его разговора с Путиным.
Охотно верю, что эта тема интересна и для многих людей в нынешней власти. Под свободной экономической зоной, очевидно, власть понимает освобождение от налогов хозяйственной деятельности, а это в наших условиях станет золотым дном не только для тех, кто уже наживается на контрабанде, но и для отечественных посредников, которые будут сопровождать «приход инвесторов» для «восстановления Донбасса «. Здесь и международная помощь, и серьезные западные и еще более серьезные восточные компании. Словом, открывается Клондайк для причастных не менее масштабный, чем будущая распродажа земель сельскохозяйственного назначения.
Кстати, двадцать лет назад свободные экономические зоны уже создавались с целью приоритетного развития определенных территорий. По подсчетам экономистов, на 2003 год они покрывали около десятой части Украины. Но ожидаемого инвестиционного бума это не принесло, а принесло дополнительные возможности уклонения от уплаты налогов и дополнительные политические риски. «Российская весна» на Донбассе, не в последнюю очередь, готовилась и теми «взаимовыгодными» отношениями, которые сложились между бизнесменами, вовлеченными в СЭЗ «Донецк» и СЭЗ «Азов», с их партнерами из соседней Ростовской области РФ.
Третий вопрос: нужно ли сократить количество депутатов Верховной Рады до 300?
Этот вопрос является вторым по популистской значимости после вопроса о снятии депутатской неприкосновенности, которым измеряет свою политическую эффективность партия «Слуга народа» в действующем парламенте. Если в 2000 году администрация президента Кучмы ставила этот вопрос на всеукраинский референдум, то в этом была, по крайней мере, политическая логика. Власти хотели получить парламент более управляемый и лояльный к президенту. Но даже этот замысел реализовать не удалось. Зачем этот вопрос сегодня выносить на голосование, вообще непонятно. Если уж так хочется заслужить аплодисменты электората (сократили «дармоедов»), то можно взять результаты референдума 2000 года и реализовать их в правовой плоскости. А не восстанавливать этот путь из таких дальних подступов, как «опрос общественной организации при поддержке меценатов».
А если серьезно, то при имеющемся количестве депутатов существует хотя бы небольшой шанс на то, что в парламент случайно могут попасть честные и неподконтрольные теневым центрам влияния люди. В нынешних условиях, чем уже будет горлышко этой бутылки, тем более прогнозируемым и далеким от общественных интересов будет ее содержание.
Четвертой вопрос: поддерживаю ли я легализации медицинского каннабиса для уменьшения боли в тяжелых больных?
Очень странный вопрос. Насколько я знаю, в медицинских целях, с разрешения врачей, применяют намного сильнее наркотические вещества. Может надо еще спросить, поддерживаю ли я применения наркоза при операциях. Не знаю, по каким улицам и кухнях ходят инициаторы этого опроса, но у них очень специфическое представление о проблемах, которые беспокоят большинство украинцев.
На самом деле, никакой необходимости решать этот вопрос через механизм всенародного голосования не существует. Достаточно обсудить его на экспертном уровне и решить в бюрократическом порядке. Но политический «приход», видимо, не тот.
Если же Зеленский просто не хочет имиджевых рисков (ему еще не хватало стать первым украинским президентом, который легализует наркотики), то апелляция к vox populi в этом случае уменьшает этот риск, а наоборот привлекает к вопросу излишнее внимание. И однозначно привязывает его к политическому образу Зе-команды.
Наконец, пятый вопрос: нужно ли Украине на международном уровне поднять вопрос об использовании гарантий безопасности, определенных Будапештским меморандумом?
Я не очень уверен, что верховный главнокомандующий действительно нуждается в моей ответе на этот вопрос, но – да, нужно. Было. Что и было сделано. Но этот «поднятый» вопрос «завис в воздухе» еще с 2014 года. И ответ наших партнеров на него известен: Россия считает, что она не нападала на Украину. А США и Великобритания считают, что они не обязаны ее защищать.
Будапештский меморандум предусматривал в случае возникновения угрозы территориальной целостности и суверенитета Украины немедленное проведение «консультаций» со странами-гарантами. Поэтому президенту Зеленскому не нужно никаких референдумов для того, чтобы такие консультации начать. Хоть завтра. Боже помоги.
Но консультаций не будет. И вообще ничего не будет, кроме небольшого возмущения украинского политического болота и скудного электорального эффекта в плане явки электората «Слуг народа» 25 октября на избирательные участки.
Если бы организаторы хотели что-то реально сделать и им для этого нужна была бы поддержка общественного мнения, пусть и высказанное таким странным способом, то мы увидели бы совсем другие формулировки.
Например, вместо разрешения использования каннабиса в медицинских целях – декриминализации его хранения и потребления. Или вместо разрешения апеллировать к подписантам Будапештского меморандума – отказ от выполнения определенных статей Минских договоренностей.
С такими подходами можно было бы спорить, но их, по крайней мере, есть смысл обсуждать. В отличие от симулякров.
Максим Розумный / Эспрессо
